Убийства в алфавитном порядке - Ежи Эдигей

Майор встал из-за стола и прошлепал в носках к окну. Девушка сидела напротив сапожника и что-то ему говорила, жестикулируя. «Наверняка, – подумал майор, – объясняет, как ее начальник ходит босиком».

Зайончковский увидел, что сапожник, закончив ремонт, отложил второй полуботинок и потянулся за щеткой, чтобы почистить обувь. Но девушка оказалась быстрее. Она схватила оба полуботинка и, смеясь, выскочила из мастерской.

В этот момент раздался стук в дверь. Майор одним прыжком отскочил от окна и занял место за столом, спрятав под ним ноги.

– Войдите!

В кабинет просунулась голова Зоси.

– Звонил председатель районного совета.

– Хочет со мной поговорить?

– Нет. Просил вас сейчас же к нему приехать. Там идет совещание по вопросам обеспечения мероприятий для ускорения уборки сахарной свеклы и ее перевозки на сахарный завод. Председатель сказал, что помощь милиции очень нужна и поэтому он просит вас как можно скорее приехать в Народный совет.

– Надо было сказать, что приеду, как только у меня будут на ногах туфли.

Зося не смогла удержаться от смеха.

– О туфлях я не сказала, – объяснила она, – но сказала, что просьбу вам передам и что вы сейчас поедете.

– В носках? – Зайончковский опять начал раздражаться. Ну и удружила ему эта Шливиньска!

Зося хохотала как сумасшедшая. Она представила себе, в какой шок поверг бы ее шеф всех присутствующих, войдя в зал заседаний в носках в белую полоску, зато в полной форме.

– Все обойдется, – наконец сказала она, овладев собой. – Бася появится с минуты на минуту.

– Прекрасно. Но почему ее нет до сих пор? Я сам видел в окно, как она взяла туфли.

Словно услышав эти слова, Шливиньска вошла в кабинет с туфлями в руках.

– Ну наконец-то ты пришла! – обрадовалась Зося. – Я думала, майор меня убьет. Почему так долго?

– Нужно было их еще почистить, – объяснила девушка.

– Благодарю, – буркнул Зайончковский и с большим удовлетворением сунул ноги в начищенные туфли. – В следующий раз прошу вас слишком не интересоваться моей обувью.

– Ни одного доброго слова за наилучшие порывы! – Барбара сделала вид, будто собирается расплакаться. – В следующий раз и не пошевельнусь, даже если у майора пальцы будут торчать из туфель.

– Машину! – приказал комендант.

– Ждет внизу, – пояснила секретарь. – Водитель знает, куда ехать.

Майор выбежал из кабинета. Обе девушки расхохотались, уже ничем не сдерживаемые. Удалось!

«Я был порядочным человеком»

– Когда будете его задерживать? – спросил майор свою подчиненную, поручника Барбару Шливиньску.

– Сегодня, около двенадцати дня.

– Помните, у него есть оружие, и ему нечего терять.

– Справимся. – Барбара была полна оптимизма.

– Вы знаете, что в мастерской есть другое помещение, из которого дверь выходит во двор? Во дворе за флигелем есть маленький сад, отделенный низким забором от соседнего домовладения. В заборе большая дыра. В нее можно свободно пролезть и оказаться на улице Марии Конопницкой.

Барбара с удивлением смотрела на шефа. Ей казалось, что пока только она разгадала «алфавитного убийцу». А между тем и комендант знал его и к тому же отлично ориентировался на местности, лучше, чем она.

– Вы его знаете? Зайончковский засмеялся:

– Молодые офицеры делают одну и ту же ошибку – они склонны считать своих начальников глупее себя. Но это у них проходит. По мере продвижения по службе и прибавления звезд на погонах. У вас тоже пройдет.

– Извините, – сказала Шливиньска, – я никогда так не считала, хотя и думала, что пока еще вы ни о чем не догадываетесь.

– Признаюсь, я и не догадывался вплоть до того момента, когда вы положили мне на стол дело, тот том, где находится документ о вскрытии трупа Винцента Адамяка.

Доктор Нивиньский еще получит от меня по шее. Он был обязан отметить, что из формы и расположения раны ясно вытекает, что преступник левша. Такой удар нельзя было нанести правой рукой. Естественно, его промах нисколько не уменьшает нашей вины. Прежде всего моей.

– Моей тоже. Столько раз перечитывала эти бумаги и ничего не замечала.

– Когда вы обратили мое внимание на это обстоятельство, остальное уже было просто. Я не ориентируюсь во всех деталях следствия так же хорошо, как вы, но в конце концов и слепая курица иногда находит зерно.

– Не скромничайте. Я действительно восхищаюсь вами. Ведь я только положила папку на стол, даже не сказала, что там нужно найти протокол вскрытия трупа. Папка лежала на моем столе два месяца, а я ничего не обнаружила. И вдруг внезапно осенило.

– Проблеск гениальности, – усмехнулся майор.

– Опять вы мучаете меня этой гениальностью. – Но девушка отнюдь не обиделась на комплимент. Наоборот, ей стало приятно, что его сделал именно Зайончковский, человек, который так неохотно принял ее в Забегово.

– Еще раз прошу вас, будьте осторожны. У него есть пистолет, из которого он застрелил двоих. То, что он левша, ему отнюдь не помешало.

– Он сам ко мне придет.

– Понимаю. Но и здесь нужна будет охрана. Позвольте мне этим заняться.

– Слушаюсь! – Девушка, пряча улыбку, встала по стойке «смирно».

В этот день вопреки своей привычке комендант держал дверь из кабинета в секретарскую не полузакрытой, а широко открытой. А в кабинете у стены, чтобы их не было видно из секретарской, сидели сержант Щигельский и капрал Вонсиковский.

Без четверти двенадцать в секретарскую вошел Юзеф Кунерт с чем-то завернутым в газету.

– Я к пани поручнику.

– Пожалуйста. В ту дверь, – Зося показала на кабинет, где находилась Шливиньска. – Бася с нетерпением ждет эти туфельки.

Сапожник пошел в указанном направлении, а майор с двумя подчиненными за ним.

Кунерт открыл дверь. Шливиньска была в кабинете одна. Она сидела за столом, заваленным бумагами.

– Добрый день. Я принес туфли.

– Большое спасибо, пан Бунерло. Прошу садиться.

Сверток выпал из рук сапожника. Он стоял посреди кабинета как громом пораженный. Даже не заметил, что следом за ним вошли Зайончковский и два милиционера. Вонсиковский на всякий случай держал в руке пистолет.

– Вы знаете? – выдавил из себя старый сапожник.

– Да, знаю.

– Как вы это узнали? – Кунерт уже овладел собой. Два милиционера подошли к сапожнику и умело его обыскали.

– При мне нет оружия. – Кунерт попробовал усмехнуться.

– Прошу сесть. – Шливиньска снова показала на стул, стоящий у стола. – Игра закончена. Вы проиграли, Бунерло.

– Я проиграл двадцать восемь лет назад, а сейчас мне уже все равно. Но как вы узнали?..

– Это было нелегко. Однако нет преступлений, которые бы не оставляли следов. Вначале вы были вне всяких подозрений. Да и кто мог подумать на безобидного сапожника, старого человека, который весь день сидит у окна своей мастерской и усердно чинит обувь. Сначала вы добились своего: все решили, что действует сумасшедший, маньяк. Однако я поняла, что эти преступления не дело рук сумасшедшего, а простой камуфляж одного убийства. Я изучила прошлое всех убитых. Оно не было безоблачным. Но одна биография отличалась от остальных. Тополевский – настоящий бандит, двойной убийца. Он зверски мучил свои жертвы, чтобы вырвать у них тайну – где они прячут золото. А потом выдал подручных, чтобы самому смыться со всей добычей. Отпечатки пальцев, оставшиеся в деле о том, давнем преступлении, и те, которые принадлежали убитому садоводу, не оставляли ни малейшего сомнения: именно его хотел уничтожить «алфавитный убийца». Он носил в сердце жажду мести двадцать восемь лет.

– Этот человек заслужил еще более страшную смерть.

– Ни я, ни тем более вы, пан Бунерло, не можем быть судьями, – сурово заметила Шливиньска. – А теперь о том, как я вышла на вас. Когда я узнала правду о Владиславе Червономейском, легко стало ответить на следующий вопрос: кто прежде всего был заинтересован в убийстве этого человека? Поездка во Вроцлав и изучение дела об убийстве Генрика и Эммы Ротвальдов дали мне ответ: Владимир Ковалевский и Юзеф Бунерло. Естественно, следовало иметь в виду также кого-нибудь из родственников убитых, но прежде всего надо было как можно скорее отыскать этих двоих. Мы установили, что оба много лет провели в тюрьме, один в Равиге, второй во Вронках. Оба были освобождены, так как амнистия заменила им пожизненное заключение пятнадцатью годами лишения свободы. Ковалевский отсидел на год меньше, за хорошее поведение. Мы проследили за дальнейшей судьбой этих людей. Бунерло пытался вернуться к работе по специальности строительного техника. Однако его постоянно преследовали неудачи. Он часто менял работу и наконец в 1969 году, как мы выяснили, покончил жизнь самоубийством. У берега Вислы нашли его одежду, документы, письмо к родственникам и записку для милиции, в которых он объяснял, что толкнуло его на столь отчаянный шаг.