Час рыси - Михаил Зайцев

Кречет проводил взглядом одного из бандитов (это был Ухо), вбежавшего в тот же подъезд, в котором пять минут назад исчез Ястреб, откинул полу длинного пальто, снял с предохранителя прилаженный к поясу, снабженный глушителем пистолет-пулемет «клин» и вышел из машины.

Он шел, глядя под ноги, небрежно теребя пальцами расстегнутые пуговицы на дорогом модном пальто. До бандитской лайбы с работающим мотором и лысым водителем за баранкой, которого так и звали — Лысый, оставалось еще метров десять-пятнадцать, когда первый бандит выбежал на улицу.

Ухо бежал, спотыкаясь и раскачиваясь из стороны в сторону. Так бегают либо смертельно пьяные, либо серьезно раненные люди. Двери парадного Ухо, с грохотом и дребезжанием стекол, распахнул ударом плеча, и теперь все, кто грелся на солнышке, — и бабушки, и детки — во все глаза пялились на буяна. Старшие с осуждением, младшие с любопытством.

Упал Ухо в шаге от взревевшей мотором машины Лысого. Свалился на спину прямо в лужу, подняв тучу брызг. Кровь из трех маленьких неприметных дырочек на груди потекла на встречу с талой веселой водой.

И моментально вслед за брызгами, взметнувшимися в результате падения смертельно раненного тела, брызнула вода из-под колес машины Лысого.

Кречету пришлось отскочить в сторону, на тротуар. Замешкайся он лишнюю секунду, Лысый задел бы его бампером. Наметанный глаз Лысого успел заметить оружие, вынырнувшее из-под длиннополого пальто, и теперь он крутанул руль осмысленно, намереваясь сбить вооруженного, явно не случайно вставшего у него на пути жлоба.

Кречет с колена пустил ему вдогонку две короткие очереди. Пули чиркнули по крылу, высекая искры, не причинив машине серьезных повреждений. Сзади истошно завизжали старушенции. Не оглядываясь, Кречет рванул к своему «БМВ» и второй раз чудом избежал незавидной участи жертвы автомобильного беспредела. На этот раз в миллиметре от его ноги скрипнула шина промчавшегося мимо «Мерседеса».

Акела повернул ключ в замке зажигания синхронно с падением Уха. Он не мог, подобно Лысому, с ходу вдавить педаль газа в пол: перед капотом «Мерседеса» копошились в грязи два трехлетних несмышленыша с лопатками и ведерками. Объезжая детей, Акела потерял с десяток драгоценных секунд. Еще пяток мгновений, о которых Иосиф Кобзон в свое время призывал «не думать свысока», Акела потратил, силясь не раздавить Кречета. Растраченные впустую секунды он с лихвой наверстал, выезжая со двора, и тут же ткнулся носом «Мерседеса» в зад автомобиля-беглеца.

Лысого тряхануло, бросило грудью на руль, баранка крутанулась влево, и это случайное кручение спасло бандита. Шофер встречного грузовика слишком поздно заметил вылетающую из-за угла легковушку, вдарил по тормозам, вцепился в оплетку руля, но, не вильни машина перед курносым рылом труженика автотрасс, автомобильный гегемон неминуемо разбил бы ее в лепешку.

«Зато этот гад за рулем точно жив и здоров. Толку от него, мертвого или раненого!» — успокоил себя Акела, объезжая глыбой застывший поперек дорога грузовик.

Беглец тем не менее здорово оторвался от погони. Похоже, предстоит долгая муторная езда по московским улицам, игры в прятки с дорожной милицией, турнир нервов под пристальными взглядами красных глаз светофоров и слалом между ненавистными чайниками. Гонки по правилам, точнее — догонялки, с одним обязательным условием — сделать все, чтобы в игру не вступила милиция, ибо никому из участников погони это сейчас не с руки. Более того, Акелу с Лысым сейчас парадоксальнейшим образом роднил один и тот же мучительный вопрос: что успели запомнить бабушки и детки на старте их автомобильного марафона? Номера машин? Марки? Лица участников?...

Кречет и Ястреб, переговариваясь с Акелой и друг с другом по мобильнику, приблизительно представляли маршрут движения головных машин гонки. Эти двое присоединились к марафону со значительным опозданием, особенно Ястреб, но современное развитие телефонного дела в России позволило и им поучаствовать в автотравле Лысого.

Первым с Акелой связался Кречет. Телефон звонил долго, прежде чем водитель «Мерседеса» смог наконец ответить. Кречет доложил, что Ястреб жив, здоров и едет где-то следом. Позже позвонил и Ястреб. Акела в этот момент как раз стоял, ожидая зеленого сигнала светофора, и, не мигая, гипнотизировал затылок Лысого, чья машина замерла в соседнем ряду, на три корпуса оторвавшись от его «мерса». Ястреб кратко изложил историю убийства бандита по кличке Ухо. Естественно, он не знал, что стрелял в человека с такой прозаической кличкой.

— Я ломаю сигнализацию, чую, лифт гудит, — торопился рассказать возбужденный Ястреб. — Я на лестницу и бегом вверх. Притаился, слышу, ключ в замке поворачивается, спускаюсь на цыпочках — типичный бандит открывает скворцовскую дверцу, ключом открывает. Я ему тихо так: «Стоять, стреляю!» Он развернулся и пальнул в меня. Я ответил, четыре раза стрельнул. Он промазал, я попал, и я...

— Понятно, Ястреб. У меня тут желтый мигает, я на подъезде к Беговой, запоминай номер машины, которую мы ловим...

На всем протяжении гонки Акела мучился желанием позвонить бывшему милицейскому полковнику, который формально все еще находился у него в подчинении. Этот бывший полковник мог бы с легкостью необыкновенной — бывали уже прецеденты — напрячь гаишников, и те из бдительных судей тайного преследования мигом превратились бы в явных соратников, помощников и верных слуг. И тогда бы Лысый, последняя зацепка в деле о трех миллионах, наверняка попался бы в лапы пострадавшей стороне, а так того и гляди поддаст газу и уйдет от погони.

Уверенность, что звонить экс-полковнику все же придется (а значит, придется расколоться на предмет целей и причин погони), возникла после того, как бандитская тачка резко оторвалась на перекрестке от железного коня Шопова. Бандит проскочил на красный, рискнул и выиграл — скрылся за углом и впервые за все время преследования пропал из виду.

Палец Акелы уже нажимал цифры памятного номера, когда светофор мигнул желтым, и сзади нетерпеливо дал гудок особо нервный чайник, а впереди тронулась с места «Волга» цвета «мокрый асфальт». Акела отложил телефон, тронул машину с места, завернул за угол...

Автомобиль Лысого (точнее, то, что от него осталось) находился (или правильнее — находилось) метрах в ста пятидесяти от перекрестка. Судьба сыграла с Лысым последнюю в его жизни злую шутку, сдублировав ситуацию начала гонки — встречу на высоких скоростях легковушки и грузовика. Только на сей раз из дворика выезжал грузовик, а навстречу ему по магистрали неслась легковушка. Как и в первом случае, они пытались разминуться, но, видать, не судьба (или опять же правильнее сказать: «но такова, видать, была их судьба»). Разминуться не получилось, врезались «нос в нос». Шофер грузовика, в отличие от самого грузовика, не пострадал, а вот Лысому рулевое колесо переломало ребра, вдобавок его машину швырнуло на встречную полосу, ударило о бок красавицы «Вольво», протащило еще метров двадцать на боку по асфальту и кинуло на фонарный столб. Узнать про искореженный фонарь Лысому было не суждено. Он умер сразу после первого удара о груженный битым кирпичом грузовик.

Как тут еще раз не помянуть стерву Фортуну! И минуты не прошло с момента, когда сигнал чайника заставил Акелу прекратить набор семи заветных цифр номера господина отставного полковника! Акела фактически смирился уже с почти проигрышем, почти «всухую». Но именно «почти»! Да, он, Антон Александрович Шопов, всего минуту назад готов был признать, что своими силами не справился с возникшей проблемой и готов был доказать Евграфову задним числом целесообразность включения в узкий кружок посвященных (посвященных в безумную идею Хозяина клонировать полуживую супругу) опытного, проверенного и надежного господина полковника. Причем включение это минуту назад было на редкость своевременно. Вышло бы так, что Шопов не сдает дела более опытному сотруднику, а подключает его к работе в соответствии с ленинской формулировкой «вчера было рано, завтра будет поздно». Под «сухим проигрышем» Антон Александрович разумел отсутствие в его самостоятельной поисково-розыскной работе конкретных результатов в виде пропавших денег или исчезнувшего Кости. Под «почти проигрышем» он подразумевал все же оставшуюся за ним пусть зыбкую, но реальную возможность отыграться. Ведь настоящий, прожженный игрок покидает казино отнюдь не в тот момент, когда проигрался в пух, спустил все до последнего цента. Настоящий игрок уходит после того, как крупье перестает верить в его липовые долговые расписки.

Смерть Лысого перечеркнула все планы, обесценила хитроумные расчеты, убила последние надежды. Словечко «почти» сразу стало неактуально. Шопов проиграл. Окончательно и бесповоротно.

А ведь грамотная была мысль — хорошенько разворошить, обшмонать гнездышко Скворцова. Ведь что на сегодняшний день он знает о Скворцове? Так, ерунду. Анкетные данные, адрес, внешний вид, и все! Хороший обыск мог бы дать результат в виде дополнительной информации: одна-единственная записная книжка с телефонами друзей и знакомых — уже много. Хотя кто его знает, вдруг он озаботился и уничтожил все, что может способствовать хорошей ищейке взять след? Так это или не так, гадать сейчас бессмысленно. В ближайшие сутки в квартиру к Скворцову не сунешься. Рядом с его домом произошло убийство на глазах у множества свидетелей, и в эти минуты в парадном Виктора суетится целая толпа ментов, да еще, наверное, и журналюги набежали, телевидение, всякое там «Времечко», «Сегоднячко», «Хроничка убийствушек», «Криминальчик», «Беспредельчик»... Полный абзац! Облом! Сидишь в центре города в «Мерседесе» и ломаешь голову на тему, как «пойти туда, не знаю куда, и добыть три украденных „лимона“ вкупе с вором и его приспешником-убийцей».