Камень власти - Ольга Елисеева

Орлов смотрел на него во все глаза. Протекция — обычное дело. Но что-то он уж больно убивается, будто, ради покровительства, его заставили глотать лягушек.

— Вы стонете так, точно с трупом спали, — прямо сказал Алехан. — Чего они от вас хотят?

— Спали с трупом? Ха, ха. Очень точное определение. — Крузе поморщился. — При всей вашей грубости, Алексис, в вас тонко развита интуиция. Так слушайте, — доктор снова затянулся и, попыхивая трубкой продолжал: — Три дня назад эти олухи, Шванвич и кампания, обещали достать труп для одной весьма важной церемонии. Но труп сбежал. Полагаю, что это были вы. — Крузе поднял на Алексея неожиданно повеселевшие глаза. Было видно, что комизм ситуации сильно его развлекает. — Вообще-то искать и доставлять тела умерших — моя забота. Но я забегался. Было много работы: подагра у императрицы, отеки старшего Шувалова, мигрени младшего… Словом, я понадеялся на этих дуболомов. А они все провалили. Но спросят-то с меня! — Доктор в возмущении хватил ладонью по столу. — И знаете, что мне грозит? Отлучение от ордена. За этим последуют лишение покровительства, удаление от двора… На моей карьере в России можно будет ставить крест. А у меня семья, голубчик, шесть маленьких докторишек и две юных фрейлен на выданье.

— А все-таки, что они делают с трупами? — Осторожно спросил Алексей.

— Да ничего! — Раздраженно пожал плечами врач. — Неужели вы думаете, что все тайные общества на свете заняты потрошением мертвых тел? Это было бы слишком невинно.

Алексей промолчал. Он никогда не сталкивался с тайными обществами и не знал, что они делают.

— Труп нужен как символ тлена и мирской суеты, — пояснил Крузе. — Полежит в гробу во время церемонии. А когда неофита будут посвящать, тело вынут из гроба, завернут в ковер и вынесут. А на его место ляжет будущий брат. Если не испугается, конечно. Из гроба он восстанет уже, так сказать, новым человеком для новой жизни в братстве.

— Ага-а, — протянул Алексей. Он что-то мучительно соображал. — Послушайте, доктор, — наконец, сказал Орлов, потирая подбородок и явно стесняясь приступить к делу. — А я не подойду?

— В каком смысле?

— Ну-у… Какая разница, кто там лежит в гробу? Живой или мертвый. Раз уж с ним ничего не собираются делать?

Крузе медленно кивнул, уловив ход мыслей пациента.

— Вы же сами давали мне опий, — продолжал тот. — Как обезболивающее. После него голова чумная, руками-ногами не пошевелить. Труп трупом.

Крузе кусал губу. Было видно, что он не решается на щедрое предложение Алексея.

— Я ведь понимаю, все из-за меня. — Орлов смотрел в пол. — Если б вы по доброте душевной не взялись меня лечить, был бы у вас труп. Молодой. Красивый. С тлением.

Врач рассмеялся.

— Бог сподобил меня удивительным знакомством. И вы не боитесь лечь в гроб?

Алехан пожал плечами.

— Чего не сделаешь для хорошего человека?

Крузе развеселился. По его гладко выбритым щекам побежал румянец. Было видно, что каверзная шутка с подставным покойником ему очень по вкусу. Кажется, он был не прочь надуть общество, которое так самовластно могло распорядиться его судьбой.

— Ну что ж, молодой человек, — протянул немец, окидывая фигуру Алексея оценивающим взглядом. — Я дам вам опий. Больше обычного. Надеюсь, вашему богатырскому здоровью он не повредит. Сначала вы будете видеть и слышать все, как во сне. Потом и правда заснете. Главное, — врач поднял палец, — не шевелитесь и не показывайте признаков жизни, что бы ни произошло.

Алехан заверил его, что будет лежать, как убитый.

— По окончании церемонии вас вынесут во ковре в двор и оставят за кустами жасмина, чтоб позже закопать в лесу. Или что они там с ними делают? Я к этому не имею касательства. Не прозевайте момент — бегите. Вот вам случай незаметно выбраться из Монбежона.

Орлов кивнул. Сделка оказывалась выгодной для обоих. Ему давно пора домой.

— Я зайду через час, чтоб подготовить вас, — сказал Крузе. — Отделайтесь от любой кампании. Марфы или великой княгини. Притворитесь спящим. Им незачем знать о наших делах.

* * *

Пунктуальность доктора равнялась только его испугу. Без одной минуты 11 он вошел в комнату с уже подготовленным стаканом красного вина, в котором был растворен порошок опия. После того, как пациент выпил зелье, Крузе взял его за запястье и внимательно нащупал пульс.

— Идемте, — шепотом сказал врач. — Надо успеть, пока лекарство не начало действовать.

Честно говоря, Орлов уже почувствовал звон в голове, но еще мог ходить и рассуждать здраво. В обнимку с Крузе они покинули укрытие за ширмами, миновали столовую второго этажа и, выйдя в ореховый коридор, свернули в спальню. По дороге заговорщики никого не встретили. Стоял теплый тихий вечер, и все общество собралось в саду. Оттуда долетала музыка, слышался приглушенный смех. Великий князь пилил на скрипке. Дамы играли в волан.

В спальне Крузе подвел Алехана к камину, нащупал какой-то рычаг за тяжелой оконной портьерой, и резная дубовая панель у самой кровати отъехала в сторону, открыв узкий черный проем, за которым виднелись ступени.

— Смелее, молодой человек, — подбодрил доктор. — Это путь в преисподнюю.

Он, как всегда, шутил. Алехан сделал несколько шагов, на него повеяло холодом. Белые каменные ступеньки были хорошо видны в темноте. Они казались тонкими, как бумага, источенные временем и сотнями ног посвященных.

— Да-с, мой друг, — шептал Крузе у Алексея за плечом. — Это одна из самых старых посвятительных камер в Петербурге. Дом построен на месте древнего капища финских колдунов. В соседней комнате сохранились остатки их каменного круга…

Голос доктора плыл и исчезал куда-то, точно через уши Алексея протянули ватный жгут. Перед глазами тоже все плыло. Орлов споткнулся, но врач удержал его за локоть.

— Этой посвятительной камерой пользовался еще Петр Великий. Оцените торжественность момента! Он был первым, кто основал в вашей стране ложи вольных каменщиков. Может быть, чуть в большем числе, чем нужно аборигенам…

Помещение, куда они спустились, выглядело очень скромным. Судя по царившей сырости, это был подвал. Грунтовые воды постоянно подтапливали его, и Алехан ощутил, как покрытые плесенью камни скользят у него под ногами.

Как только они оказались здесь, доктор затеплил свечу, видимо, перестав опасаться, что ее огонек будет замечен сверху.

Подвал состоял всего из двух комнат. Первая — куда вела лестница — крошечная, с низким потолком и теснящими гостя стенами. Невысокий Крузе с трудом стоял в ней выпрямившись, а рослому Алехану пришлось согнуться в три погибели. Справа от них помещался стол с песочными часами, косой и жутковато оскаленным черепом, на котором еще кое-где виднелись отвратительные куски гниющей плоти.

Алексей поморщился.

— Не бойтесь! — Хлопнул его по плечу Крузе. — Это всего лишь муляж. Из воска.

Недоверчивый гвардеец ткнул череп пальцем в глаз.

— Действительно воск.

— Это камера ожиданий. Идемте дальше, — доктор нетерпеливо подтолкнул Орлова в спину.

Вторая комната казалась громадной. Она-то и занимала весь остальной подвал. Низкий сводчатый потолок и просторные крылья, отгороженные приземистой колоннадой из каменных глыб, создавали удивительную акустику. Каждый шаг звонко отдавался в голове, точно по полу цокали копытцами. Он звучал и внутри Алексея, и откуда-то со стороны.

— Страшновато? — Поеживаясь, спросил врач.

Алехан пожал плечами. Опий начал действовать, и Орлова охватило сонное равнодушие. Свечи в руке Крузе не хватало, чтоб озарить весь подвал. Стены терялись в темноте, от чего помещение казалось непомерно большим. В центре на расписном шелковом ковре, украшенном циркулями и наугольниками, стоял дубовый гроб. Когда-то он был весьма крепким, но обветшал и рассохся. Алехан подумал, сколько покойников опускали в него со времен царя Петра Алексеевича, и ему сделалось муторно на душе.

— А почему сюда нельзя положить восковую куклу? — Осведомился он, перешагивая через край, и устраиваясь на пыльных, траченных молью подушках.

— Череп в камере ожиданий нужен для размышлений о тщете сущего, — пояснил доктор, заглядывая в гроб сверху вниз. — Вам удобно, голубчик?

Орлов попытался вытянуть ноги. К его удивлению это удалось. Не с самого ли императора снимали мерку для гроба?

— А для церемонии нужен настоящий покойник, — продолжал зудеть немец. — Там все настоящее: и шпаги, и ножи, и кровь.

«Какая кровь?» — хотел спросить Алексей, но он уже засыпал. Стенки гроба стали стенами бездонного колодца, в который Орлов падал спиной вниз. Последнее, что он видел, оскаленные черепа четырех скелетов с подсвечниками в руках. Они салютовали ему, жидким светом заливая последний путь: все глубже и глубже, к центру земли…