Сетевое окружение - Мерси Шелли

удовлетворить своё скрытое желание, оно никуда не девается. Это такая сила, которая стучится изнутри долгие годы. Значит, это не случайная прихоть. И этот человек мог бы стать совсем другим, если бы окружающие условия и обстоятельства были другими. Вам кажется, что мы подставили клиента. Но он никогда раньше не выглядел таким счастливым, как сейчас. Может быть, мы его освободили?

– Освободили?.. – повторил доктор, словно он стал эхом моста Тысячелетия.

– Ну да. Помогли его сознанию вытащить наружу и реализовать то, чего он хотел на самом деле. Представьте, если бы он с детства жил там, у океана. Без всего того, что свалила на него здешняя жизнь. Возможно, он произнёс бы те же самые слова, что и сегодня, только без нашей помощи.

Адвокат облокотился на перила моста рядом с доктором, наблюдая за его реакцией. Но доктор не отвечал, и молодой человек перевёл взгляд на тот берег, откуда они только что пришли:

– Баг ты мой, а ведь он прав! Кому пришло в голову разместить галерею современного искусства в таком уродливом доме? Это же просто помесь мавзолея с крематорием!

Доктор Орэрэ тоже посмотрел на противоположный берег. Он хотел сказать, что никогда в жизни не видел ни мавзолея, ни крематория. Но, глядя на серое каменное здание галереи «Тейт Модерн» со зловещей трубой посередине, он подумал, что в данном случае понимает этого чужого человека. Он даже мог бы добавить, что ему не особо нравится и этот мост из стальной паутины, словно бы сплетённый гигантским пауком специально для того, чтобы заманивать людей в то мрачное здание.

А ещё он подумал, что, хотя виза у него на полгода, он вряд ли задержится здесь дольше недели. И эта мысль его немного успокоила.

Алгоритмы

У-уф, наконец-то реклама!

Кевин выхватил платок, вытер лицо и отвернулся от стола. Никто не собирался отключать яркий свет на время рекламной паузы. Но теперь по крайней мере можно не смотреть туда, где пылают их дурацкие слепильники.

Хотя и тёмную сторону в этой телестудии найти непросто. Он скользнул взглядом по огромному экрану, выполняющему роль задника. На голубом фоне ползли реплики из сетевого чата:

Неправда, Марвин Мински никогда такого не говорил!

Эй, кто тут давно? Чё за ботан выступает?

Мы с тобой, Кевин, вставь им всем электронные мозги!

Девочки, где можно продать яйцеклетку?

Рассказали бы лучше про загрязнение Темзы!

Нет, даже на этот экран невозможно смотреть без рези в глазах. Кевин уставился в пол. Черт побери, двадцать первый век, а они до сих пор не смогли придумать такое освещение, чтобы человек в эфире не чувствовал себя как на допросе. И ещё хотят, чтобы он непринуждённо улыбался в камеру!

–Ну как вы, профессор? – С лица ведущего уже свалилась глуповатая гримаска попсовика-затейника, уступив место маске «деловой мужик». Вежливость требовала повернуться к нему, но очень уж не хотелось снова подставлять глаза под лампы.

–Всё нормально. – Кевин разглядывал собственные ботинки. – Я, правда, не ожидал…

–Да уж, задали вам жару! Но вы держались молодцом. Только постарайтесь быть раскованнее. У нас ещё три минуты отдыха.

Ведущий отвернулся, что-то крикнул оператору про свет. Потом заговорил в гарнитуру, обсуждая с невидимым собеседником дальнейший план передачи.

«Задали жару…» Кевин хмыкнул. Чувство, которое возникает в ответ на откровенно идиотские вопросы, едва ли можно назвать «жаром». Особенно все эти вечные, однообразные «если». А если вы по ошибке имплантируете ваш чип человеку, который на самом деле не был имбецилом? А если собственная личность человека вдруг выразит протест против подключения к ней искусственного интеллекта? А если ваши пациенты попытаются использовать свои способности для захвата власти?

Кевин вспомнил, как много лет назад, в школе, его одноклассники с таким же «жаром» обсуждали подобные дурацкие ситуации: «А если у тебя «чёрный пояс» по каратэ и на тебя напали четверо с ножами? А если ещё один с автоматом подкрался сзади?» Как много людей, оказывается, до самой старости мыслят на том же уровне!

–Вам сейчас зададут вопрос про возможности искусственного интеллекта, – снова обратился к нему ведущий. – Было бы неплохо…

–У вас что, подставные звонки?

–Нет конечно! – Ведущий скорчил такую гримасу, словно его обвинили в детоубийстве. – Но звонков очень много, всегда можно выбрать нужный. Так вот, я бы хотел вас попросить, чтоб вы осветили этот вопрос… ну, как-нибудь полегче. Меньше формул, больше простых образов. Я читал вашу книгу, восходящий подход к ИИ против нисходящего – это безумно интересно! Но у нас передача для обычных людей… Для домохозяек, если уж совсем честно. Им нужен доступный язык.

–Я понял.

Кевин мрачно поправил воротник. Жест неожиданно приободрил его, и он пошёл дальше: подровнял манжеты рубашки так, чтобы они выступали из рукавов ровно на полсантиметра. «Я вам покажу доступный язык», злорадно подумал он.

–Дон, десять секунд, – сказал громкий женский голос откуда-то сверху.

–Мы готовы. – Ведущий кивнул Кевину. Кевин нехотя повернулся к источнику ослепительного света. У ведущего получилось лучше: за какой-то неуловимый миг лицо потеряло осмысленное выражение, и вот он уже смотрит в пространство стеклянным взглядом манекена.

–Три, две, одна. Би-и-и-п!

ВЕДУЩИЙ: Итак, мы продолжаем беседу с доктором Кевином Норвиком из Брэдингского института нейрофизиологии. Напомню, что разработанная профессором Норвиком методика позволяет снабдить искусственным интеллектом людей, чей мозг – от рождения или в результате травмы – отказывается работать на полную. В первой части нашей передачи профессор Норвик любезно ответил на наиболее острые вопросы своих противников, которые называют его не иначе как «Доктор Украденное Тело». Мы также выяснили медицинские критерии и юридические тонкости, на основе которых принимается решение об имплантации пресловутого «искин-чипа». Доктор Норвик успокоил нас и в отношении такой важной проблемы, как сохранение личности. Личность его пациентов, которых в народе уже окрестили «чипсами», никуда не девается. Я правильно интерпретировал вашу последнюю реплику, профессор?

ДОКТОР НОРВИК: Да, верно. (Откашливается.) Мы определяем «сознание» как непрерывный процесс. Даже у человека, переживающего клиническую смерть, мозг продолжает работать – именно это является залогом восстановления памяти, мышления… и того, что мы называем «личностью». Поэтому в обсуждаемом вопросе мы считаем главным критерием сохранение непрерывности процесса сознания. Мы лишь добавляем к этому процессу некие вспомогательные устройства. Примерно так же, как к компьютеру добавляют ещё один диск памяти, а к автомобилю – гидравлическую систему управления вместо прямой ручной.

ВЕДУЩИЙ: И в то же время люди, считавшиеся невменяемыми, получают благодаря вашей методике возможность вернуться к