Имбирь и мускат - Прийя Базил

— Эти распутники умрут от страсти, но не женятся на нашей девочке. Разве это жизнь для такой красавицы? — Харпал пробежала пальцами по бахроме на шали.

— Вот и я говорю. Она в точно таком же положении, как и Сарна двадцать лет назад.

— Почему Сарна не пошлет нам денег? — спросила Харпал. — Она пишет, что живет хорошо. Скажи ей, пусть поделится с нами своей удачей.

— Хаи, ты с ума сошла! Бханджи, с какой стати ей делиться, если она и думать о нас забыла? — Калвант подложила под себя еще одну полушку. — За все эти годы она ни разу не навестила нас и даже на похороны Биби не приехала. Совсем не помнит, чем обязана родной семье. Мы вырастили ее дочь.

— Так хотела Биби.

— Вот именно, что хотела. Она умерла, и заботиться о Найне должны мы. Сарна никогда не предложит свою помощь — из письма ясно. Ни строчки о дочери! Она хочет забыть прошлое. Хороша мамаша! — Еще одна подушка скользнула за спину Калвант, и та теперь сидела почти прямо. — Найна, мни сильнее!

Девушка терпеть не могла подобных разговоров. Почему они так плохо отзываются о Сарне и вынуждают се так думать? Зачем рассказывают самые неприятные подробности? Чтобы она и не пыталась простить маму? Чтобы не тешила себя пустыми мечтами? Может, они говорят правду не со зла, а желая уберечь воспитанницу?

— Да уж, Сарна всегда витала в облаках. — Круглое серебряное бинди сверкнуло между бровей Харпал.

— Вот-вот. — Калвант кивнула. — Вздумала, будто смазливое личико поможет ей выбраться из беды. Что ж, пора смотреть правде в глаза.

— Кто ей скажет?

— Мы, кто же еще?! — Калвант всплеснула руками.

— Биби не одобрила бы…

— Мы поклялись ее жизнью, что сохраним тайну. Теперь Биби умерла. — Калвант бросила быстрый взгляд на портрет гуру Нанака на стене. Да простит ее Вахегуру за такие слова. — Если Найна уже знает правду, то почему мы должны молчать?

— Биби это не понравилось бы.

Калвант забарабанила пальцами. Харпал права: клятва еще слишком жива в их памяти. Однако нужно что-то предпринять, а то неизвестно, чем их молчание обернется для Найны. Скоро она станет обузой, а когда их собственные дочери подрастут, незаконнорожденная отпугнет всех достойных женихов.

— А пусть Найна и напишет, — предложила Харпал. — Она-то никаких клятв не давала.

Найна остолбенела, ее пальцы впились в ногу Калвант.

Та подскочила в кровати. Две подушки упади на пол.

— Бханджи, ты умница! Правильно, пусть Найна сама все скажет.

Что?! Найна распахнула зеленые глаза и сжалась у ног сестры. Она была похожа на подростка.

— Не переживай, Найна, мы тебе поможем. — Харпал подошла к ней, чтобы успокоить.

— Да, мы вместе напишем письмо. — Калвант подняла с пола листок. — О-ох, — простонала она, чуть не упав с кровати. — Поставим Сарну на место. Скажем ей все, что она не желала слышать, и попросим о помощи.

15

Обыкновенно Карам выезжал с Миллбанк, где была его контора, сворачивал направо, пересекал Темзу по Челсийскому мосту и направлялся в Балхам, домой. Сегодня же он свернул налево, поднялся по Уайтхолл, проехал мимо Трафальгарской площади и дальше по Тоттнем-Корт-роуд. Таким объездным путем он возвращался уже несколько раз за последний месяц. Карам снова был несчастлив. Сразу после переезда в Лондон он легко взялся за новую работу и был доволен своей должностью: чиновник, бухгалтер, совсем как в Африке. Платили ему вполне достойно, коллеги дружелюбные, да и трудиться в самом сердце Лондона было одно удовольствие — жизнь бурлила вокруг, неизменно вдохновляла и напоминала, каких высот он достиг. Встречая знакомых в гурудваре, иммигрантов из Восточной Африки, Карам гордо заявлял: «Я работаю гражданским служащим, прямо рядом с Вестминстерским дворцом». Это звучало внушительно, словно он был частью двигателя этой страны, не то что какой-нибудь рабочий на фабрике в Саут-Холле или владелец магазинчика в Норбери. Все, что приносило ему удовольствие, вскоре утратило свою значимость, и Карам начал беспокоиться, что вкалывает на другого человека. Он всегда был чиновником средней руки, отвечал за свои поступки перед более высокой инстанцией. Почему так вышло? В молодости он был уверен, что станет работать на себя.

Особенно Карам заволновался, когда в Англию приехали Мандип, Сукхи и Гуру. Как и старший брат, они испугались войны за независимость Кении и решили принять британское подданство.

Сарна ненавидела семью Карама, особенно Сукхи и Персини.

— Почему они едут за нами? Видеть не хочу эту камини. Если она думает, что поселится в нашем доме, то пусть и не мечтает. Я ее не пущу. Ни за что!

— Успокойся, — ответил Карам. — Они снимут другой дом, я объяснил, что у нас нет места.

Ему было унизительно оправдываться перед братьями, но как еще он мог поступить? Сарна злилась, и Карам рисковал собственной семьей, помогая им. Она выражала свою нетерпимость словесно и физически: всякий раз, когда речь заходила о приезде братьев, она заболевала на несколько дней. Сперва Карам отмахивался, решив, что жена строит из себя страдалицу, однако симптомы — жар, озноб и тошнота — были настоящими. Когда врач прописал Сарне лекарства, Карам был вынужден отказать братьям. Разве мог он причинять любимой такие страдания? И все же ему было стыдно не помочь родным с жильем. Как старший в семье, Карам старался беречь их. Прежде он с удовольствием думал, как радушно примет братьев в своем доме, но они приехали раньше, чем говорили, а его положение улучшалось медленнее, чем он хотел.

Смерть мистера Рейнольдса позволила ему откупиться от жены. У Сингхов появилось еще две комнаты на втором этаже, впрочем, из соображений экономии одну из них они снова сдали. Карам и Сарна переехали в главную спальню, Пьяри с Раджаном — в детскую, места по-прежнему не хватало, К тому же им предстоял ремонт.

— Если хочешь новую кухню, придется взять жильца. Иначе мы еще несколько лет не сможем себе этого позволить. У меня нет столько денег.

Сарна тут же заявила, что будет брать плату и копить на кухню сама.

— У тебя же нет счета в банке! — удивился Карам.

— И что? Жильцы всегда дают наличные, буду хранить их в сейфе.

— А проценты? Давай я заведу счет, и через несколько месяцев мы уже сможем приобрести какую-нибудь мебель. Потом и плиту купим, и пол сменим. Потихоньку, помаленьку — у нас все получится, вот увидишь.

Но с первой же недели Сарна стала сама брать деньги. Прошло пять месяцев, а она даже не заикалась о новой кухне, хотя прежде каждый день просила о ней мужа. Теперь он стал регулярно поднимать этот вопрос:

— Ну что, можно купить какой-нибудь шкаф? Наверняка там уже хватает.

— Почти, — отвечала Сарна.

Караму оставалось только гадать, что у жены на уме. Напрасно он позволил ей распоряжаться арендной платой. На самом деле он даже не помнил, что бы его кто-то спрашивал. Когда у них поселился студент из Малайзии, Сарна накормила его обедом и каким-то образом подговорила раз в неделю платить ей. С тех пор Карам денег не видел. Чертовы жильцы! Нет, так нельзя — делишь дом с незнакомцами, моешься с ними в одной ванной…

Сарна наотрез отказалась пускать семью Карама даже в район, не говоря уже о доме. Когда муж наводил справки о жилье в Лондоне, она предупредила его: «Я не стану жить рядом с этими людьми. Если Персини окажется где-нибудь поблизости, я уйду. Да-да, уеду подальше. Даже если придется покинуть этот мир». Что Карам мог ответить на такие угрозы? Упрямица!.. К счастью, Персини и Сукхи сразу по приезде направились в Саут-Холл к какому-то ее родственнику. Гуру с женой тоже поселились в Саут-Холле, куда их через некоторое время пригласил Сукхи — уже в новый дом. Мандип несколько месяцев пожил у Карама и Сарны, а потом переехал к остальным.

Все братья начали в Англии свое дело. Мандип сначала занимался частным извозом, а потом организовал собственное небольшое такси. Персини и Сукхи купили почтовую компанию. Карам приехал в Лондон на несколько лет раньше, но — подумать только! — младшие братья его обскакали. Они сами распоряжались своими жизнями, а он до сих пор служил чужому человеку. Больше всего отличился Гуру.

Он всегда был несговорчив и не любил учиться. Когда Гуру получил должность кассира в государственном банке Найроби, вся семья была приятно удивлена. Карам решил, что Гуру просто повезло. «Смотри ничего не испорть», — сказал он тогда братцу. Вскоре тот начал зарабатывать приличные деньги и стал настоящим финансовым гуру. С годами он сколотил целое состояние. Никто не знал, сколько у него денег, хотя их было достаточно, чтобы купить новый дом в Саут-Холле и дорогую машину. Достаточно, чтобы одолжить Персини и Сукхи на покупку жилья и почтовой компании. Достаточно, чтобы выкупить часть такси Мандипа и не суетиться с поиском работы. Карам был поражен его успехами. Младшего братца прозвали Богатеем, а Карам вслед за остальными родственниками решил занять у него денег.