Приди и помоги. Мстислав Удалой - Александр Филимонов

— Слава! Слава! Нашему князю слава!

Тысячи людей радовались победе, радовались тому, что и на этот раз удача не подвела их. Да иначе и быть не могло. Ведь с ними их князь удалой!

— Слава князю!

К общему единодушному реву добавился колокольный звон — это в Вышгороде били в колокола в честь победителей. Ворота были открыты — город не желал оказывать сопротивления. К князю Мстиславу подъехал сияющий, довольный Мстислав Романович.

— Княже! С победой тебя. Дай Бог!

— И тебя, князь Мстислав Романович.

— Кто это с тобой? А, князь Ярополк! Братец твой тоже у нас. У-у, Ольгово семя! Злые как собаки! Он, брат-то его, Ростислав, сотника моего зарубил. А когда брать его стали — кусался даже. Что делать с ними, Мстислав Мстиславич?

— Да что? Найти им в городе хоромы понадежнее да запереть пока — пусть посидят. Скажи своим людям. — И, обращаясь к князю Ярополку, Мстислав Мстиславич с улыбкой добавил: — За коня своего не беспокойся, прикажу, чтоб не трогали его.

Когда Ярополка увели, союзные князья и посадник новгородский собрались на совет — тут же, в поле. Было что обсудить. Победа хоть и сладка, а может горечью обернуться, если неумело воспользоваться ее плодами. Даже репу, из печи вынув, сразу не едят — ждут, чтобы остыла маленько. Вышгород взяли, а дальше — что делать? Этот вопрос и задал Мстислав Мстиславич князьям, хотя у него самого и созрело уже решение.

— Как это — что делать? — изумился Мстислав Романович, и князья его поддержали. — Мы уж свое дело сделали. Пусть сотские распорядятся — прибрать тут, раненых свезти куда надо. Все соберут, щепки не оставят. Народ ученый. А нам, князь Мстислав, — столы расставлять и за победу пить. А как же?

— Отсюда до Киева недалеко, — сказал Мстислав Мстиславич.

— Вот и ладно. Завтра с утра и двинем.

— Нет, князья, — обращаясь ко всем, твердо произнес Мстислав Мстиславич. — Сейчас надо идти. Я над войском старший — и вам приказываю: людей своих собирайте, не медля, — и пойдем. Еще полдень только! Если тут задержимся, может плохо получиться. Смоляне ваши да новгородцы мои по слободам разбегутся — грабить. А потом всю ночь колобродить будут, пойди усмири их! И Чермный за ночь опомнится да и пойдет на нас. Те, кто с поля убежал, поди, уж в Киеве, Чермного пугают: рать, мол, идет неисчислимая! А тут и мы подойдем как раз. Все! Давайте, братья, зовите людей своих. Где посадник мой? Твердислав! Собирай новгородцев!

Князья были озадачены таким поворотом дела, но возражать не стали — сейчас Мстиславу Мстиславичу не осмелился бы перечить никто. Он был победитель, и он видел дальше всех.

Через короткое время войско вновь было собрано. Не пришлось даже говорить речей. И новгородцы и смоляне, против ожидания, легко согласились продолжить поход. Оставив обоз и сотню человек для сбора добычи, прямо с поля недавней битвы Мстиславова рать, разгоряченная и окрыленная победой, пошла к Киеву.

Недолго пришлось и идти — без обоза, налегке войско двигалось быстро, и вскоре уже можно было разглядеть купола киевских соборов — без позолоты, ободранные, но все еще величественные. Да, Киев был уже не той великой столицей, что раньше. Много ему досталось пережить бедствий. Это и понятно. Столица одна, а желающих сесть в ней на столе княжеском — хоть отбавляй. Сколько было таких, которые за право сидеть в Киеве поднимали руку на братьев своих и соплеменников!

А после того как умер великий князь Киевский Святослав Всеволодович, город словно лишился последней защиты. Стал переходить из рук в руки. Особенно сильно пострадал от князя Рюрика Ростиславича. Не смог князь Рюрик усидеть на киевском столе, бежал от Чермного. А потом отомстил, да не Чермному — своему обидчику, а Киеву, который был перед Рюриком ни в чем не виноват. Призвал тогда князь Рюрик себе в помощь половецкую орду и напустил ее на древнюю столицу. Не пожалели поганые знаменитой на весь мир красоты киевской, не пожалели и жителей Киева. Вырезали почти все население, оставив в живых лишь тех, кого можно было потом продать на невольничьих рынках далеких южных стран. Кровь по улицам киевским текла, словно вода после дождя, скапливалась в ямках, затекала под плахи деревянных мостовых. От этого да еще от множества трупов, валявшихся повсюду, ибо некому было их убирать, смрад поднялся над Киевом и разносился даже за пределы города, за его высокие стены. Половцы ограбили и осквернили святые и прекрасные киевские храмы — сняли позолоту со всех куполов и крестов, одежды великих князей, со времен Ярославовых развешиваемые в храмах для памяти и украшения, порвали коням своим на попоны. Сколько образов чудотворных, мироточивых, сгинуло бесследно! Костры из них складывали. Князь же Рюрик на это все взирал, для него главное было — снова сесть в Киеве, пусть и безлюдном. Ну, сел. И опять ведь не удержался!

Уж больше года, как нет в живых Рюрика Ростиславича. Успокоился князь. Глядит сейчас, наверное, сверху на Киев свой вожделенный, занятый старым врагом Всеволодом Святославичем, глядит и на войско Мстиславово, движущееся на Киев.

В этот раз дозор высылать не стали — летели как на крыльях. Мстислав Мстиславич правильно рассчитал: не нужно было дать врагу опомниться. Хорошо бы Чермный вышел навстречу — вот разом все бы и решилось. Только он, наверное, снова попробует отсидеться. Весь Киев малыми своими силами он удерживать не сможет — там на стены нужно войска побольше, чем у Мстислава Мстиславича. А вот в верхнем городе запрется. Ну что ж — там его можно будет долго осаждать, без стенки, основательно. Припасы же кончатся у него когда-нибудь. Тогда и сдастся. Если не раньше.

Мстислав Мстиславич не думал, как сейчас располагать полки, главное дело — ворваться в город. В том, что жители откроют ворота, он не сомневался. Киев уже был совсем близко.

И тут стало ясно, что ни боя, ни осады не будет. Войско Чермного покидало Киев. От верхнего города к Днепру беспорядочно бежали — и пешими, и на конях — сотни людей.

Всеволод Святославич был конечно же среди них. Не останется же он в городе без дружины. Все. Теперь как ни спеши, а не успеть — уйдут за Днепр. Мстислав Мстиславич придержал коня.

Дальше поехали уже не так быстро — пора было дать отдых коням, которым много довелось пробежать за этот долгий день. И хотелось спокойно полюбоваться на то, как бежит враг.

У самого берега шла большая драка за ладьи и насады — их несколько было привязано к кольям, вбитым в землю, и на всех не должно было хватить. Первой от берега отделилась ладья, в которой, однако, сидело только четверо или пятеро человек. Один из находившихся в ладье, привстав, вглядывался в ту сторону, откуда двигалось войско Мстислава Мстиславича, а остальные гребли — кто чем мог. Ну, ясно — сам Чермный бежит впереди своих соратников! Повезло ему с ладьей-то. Наверное, дружина, спасая князя и его ближайших приспешников, отбила для них особую ладью и сейчас бьется за другие — теперь уже для себя.

Мстислав Мстиславич подозвал к себе князей — полюбоваться открывшимся видом. Драка за ладьи и впрямь была нешуточной, наверное, не все умели плавать. Да и Днепр был широк, течение в середине и для умелого пловца было весьма опасно — быстрое, с многими водоворотами.

Одна за другой ладьи отплывали от берега, но, добравшись до середины, перегруженные сверх меры, переворачивались. Зрелище было страшное. Мстиславу Мстиславичу, да и, пожалуй, никому из его войска, еще не приходилось видеть, как одновременно тонут сотни человек. На воде, кроме перевернутых полузатопленных лодок, не оставалось никого — и лодки, уже никем не управляемые, неслись вниз по течению, натыкаясь друг на друга.

Мстислав Мстиславич бросил взгляд на другой берег. Одна только ладья и смогла пристать к нему — та, что с князем Всеволодом Чермным. Кроме него выбрались лишь те, кто доверился своему коню и, бросившись в воду, схватился за конскую гриву. Умные животные знали, как переплывать широкую и быструю реку. Во всяком случае — коней переправилось куда больше, чем людей. Удалось разглядеть, как Чермный собрал остатки своего войска в небольшой отряд, забрался на подведенного коня — и вскоре все скрылись из виду. Силы черниговской здесь больше не существовало. Путь к Киеву был открыт и свободен, ворота города распахнуты, солнце клонилось к закату — а над Днепром, то ли приветствуя победителя, то ли оплакивая тех, кого река только что похоронила, поплыли певучие перезвоны колоколов.

Значит, поход еще не был закончен. Главный враг, супостат и злодей Чермный, перебежал Днепр и удалился к себе в Чернигов — а куда же ему еще было идти? Несомненно, станет набирать следующее войско, взамен утраченного. Может быть, обратится за помощью к половцам — старому, испытанному средству всех злодеев на русской земле.

Не следовало давать ему на это времени. Войдя в Киев, Мстислав Мстиславич не стал в нем долго задерживаться — по военным соображениям. А задержаться хотелось. Хотелось впервые в жизни ощутить себя хозяином самого Киева, матери всех городов, принимать знаки народной любви и всеобщего восхищения, наслаждаться сознанием того, что он, вчерашний князь торопецкий, может теперь сам ставить в Киеве князей, ни с кем не советуясь и ничьего согласия не спрашивая. Высоко он взлетел!