Мне не нужен муж! Что значит, вы настаиваете?! (СИ) - Обская Ольга

— Вижу, ты занята чем-то творческим, — с любопытством посмотрел он на разнородные предметы в её руках. — Помочь? Я просто умираю без творчества.

Произнесённые Этьеном с грустной улыбкой слова заставили Яну остро почувствовать, как кузен тоскует по сцене.

— Слушай, Этьен, а тебе не приходила в голову мысль попробовать пробиться в одну из театральных трупп не как Этьен, у которого был конфликт с директором столичного театра, а в совершенно другом образе? Ты же хорошо умеешь перевоплощаться.

— Не получится, моя прелесть. Я могу вжиться в любую роль так, что меня и маман не узнает, но долго находиться в чужом образе не могу. Проживать чужую жизнь гораздо сложнее, нежели быть собой. Чем правдивей игра, чем больше ты отдаёшься роли, тем сильнее откат. Даже пара часов, прожитых под чужой личиной, истощают меня так, что требуется целый день на восстановление.

Яна посмотрела на Этьена с пониманием. Иногда с ней случалось подобное. Чтобы написать правдиво какой-нибудь волнующий эпизод в романе, тоже необходимо проникнуться ситуацией. Нужно очутиться там, где сейчас герои, нужно их глазами взглянуть на их мир, пережить те же эмоции, прочувствовать, выстрадать, вкусить. Тогда получится трогательно и честно, без пафоса, без фальши, простыми словами, западающими в душу. Но после таких моментов у Яны тоже бывают откаты. Требуется время — несколько часов или несколько дней, пока ты снова сможешь вернуться к роману.

— А знаешь, Вивьен, что делает актёр, когда его не берут ни в одну труппу? — Этьен лукаво улыбнулся. — Я имею в виду гениального актёра, такого как я.

— Ума не приложу, — Яна тоже улыбнулась. Как ей нравилось, что кузен, подобно ей самой, не умеет долго унывать. Видимо, розовоочковость — их семейная черта.

— Он создаёт труппу из одного актёра, — выдал Этьен. — Я подумал, что могу выступать один. Прямо здесь — на площади перед ратушей. Я знаю короткие шутливые скетчи. Думаю, смогу исполнить их так, что прохожие будут аплодировать и не пожалеют пару монеток.

Наверное, не очень весело становиться уличным артистом после того, как выступал на столичной сцене. Но Этьен не выглядел подавленно. Его состояние, наоборот, было ближе к сияющему.

— Знаю, что ты подумала, — усмехнулся он. — Но у уличного артиста есть огромное преимущество — он ни от кого не зависит. Он сам себе директор, режиссёр, постановщик, декоратор и костюмер.

Стать свободным художником? Этьен прав — в этом что-то есть.

— Завтра на площади будет проходить "щедрая" ярмарка. Я подумал, это подходящее событие для дебюта моей труппы одного актёра.

"Щедрой" ярмаркой, насколько Яна знала, называют здесь что-то среднее между земной "чёрной пятницей" и "гаражной распродажей". Горожане придут на площадь, чтобы по дешёвке продать свой ненужный хлам и приобрести опять же по дешёвке хлам нужный. Мероприятие обещает быть многолюдным и пёстрым. Туда действительно как нельзя лучше впишется выступление уличного актёра.

— Этьен, ты гений! И идея у тебя гениальная, — поддалась Яна энтузиазму кузена.

— Нуууу, — многозначительно протянул он, — идея не только моя.

— А чья ещё? — немного удивилась Яна.

Хотя зачем она спрашивает. Вообще-то, в лавке кроме неё и Этьена находится всего один человек — дворецкий.

— Вторым генератором идеи был Бонифас?

— Да, твой чопорный дворецкий, — кузен не преминул снова сымитировать невозмутимое выражение лица Бонифаса. Но шарж получился совершенно беззлобным. — Он уже рисует афиши с анонсом моего выступления.

Ого! Теперь понятно, почему Бонифас отправил принести чай Этьена. Сам-то занят куда более важным делом. Вот это у Яны команда подобралась!

Они с кузеном ещё долго пили чай — растягивали удовольствие. Он делился с ней планами, которые выглядели грандиозно. Этьен надеялся подзаработать деньжат на уличных выступлениях и ни много ни мало открыть свой театр.

— Понимаю, моя прелесть, звучит неправдоподобно. Но мечта и должна быть несбыточной и заоблачной, чтобы окрылять и вдохновлять. Легко достижимые цели творческого человека не будоражат. Согласна? У тебя есть несбыточная мечта?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Спроси её об этом Этьен всего несколько часов назад, она бы ответила — есть. Имея в виду возвращение в земной мир. Но после того, как во время чтения записей Жюля на неё нахлынули обрывочные воспоминания из детства, она уже не была так уверена. В смысле, возвращение домой уже не казалось ей чем-то несбыточным и туманным.

Хоть воспоминания и были смутными, но одно Яна поняла точно — в детстве она побывала у дамарийцев и, может быть, даже приняла участие в их ритуале, конечно, не по своей воле.

Ведь всё сходится — Этьен описывал, что перед ритуалом дамарийцы надевают звериные шкуры и маски, поэтому Яне они и показались похожими на зверей. И описание огня, которое он дал, было похоже на то, что ей вспоминалось — огромный столб до самого неба. И хоть она не смогла восстановить в памяти, чем закончился тот день, но её посетила догадка — что если страшный ритуал дамарийцев как раз и перенёс её в земной мир. И если так — если однажды, в детстве, она уже попадала из этого мира в земной через ритуальный огонь дамарийцев, то что помешает сделать это снова?

И даже если дело не в огне, то дамарийцы всё равно должны что-то знать о перемещениях между мирами. Столько разговоров про их загадочные магические способности, так может, в этом их и суть – межмировые путешествия в пространстве и времени? Яна почти не сомневалась, что именно они замешаны в том, что их с двойником в детстве поменяли. Одна девочка потерялась в лесу, а нашлась через две недели уже другая.

Все эти мысли подтолкнули Яну вот к чему: для того чтобы вернуться домой, ей не столько нужен артефакт из обсидиана, спрятанный в лавке, сколько контакт с дамарийцами.

— У меня есть мечта, — ответила она Этьену. — Но надеюсь, она всё же сбыточная. Мне только понадобится твоя помощь. Ты рассказывал, что смог прожить на землях дамарийцев целую неделю. Мне тоже хотелось бы к ним наведаться. Но как? Говорят, их земли заговорённые. Никто не может добраться до них целым и невредимым. Как же тебе удалось?

— Я знаю кое-какую хитрость, — сделался загадочным Этьен. — Могу проводить, но, прелесть моя, зачем тебе такое опасное приключение? Любопытство не стоит риска.

— Дело не в любопытстве. Это очень важно для меня, — сделалась серьёзной Яна.

— Хорошо. Но мне надо подготовиться. Хотя бы пару дней. Когда бы ты хотела к ним отправиться?

Простой вопрос, но он поставил Яну в тупик. Она так смертельно всё это время хотела домой, но через пару дней — это очень рано. А вдруг дамарийцы действительно знают о перемещениях и согласятся её сразу без всяких условий отправить прямёхонько назад? Но Яна пока не готова. Ей нужно помочь Жанетт. Пока малышка не будет в безопасности, Яна не может исчезнуть. А ещё ей хотелось бы убедиться, что у Бонифаса всё будет хорошо. Она не могла оставить его в подвешенном состоянии. Да и Этьен тоже сейчас переживает не лучшие времена. Не понятно, получится ли у него с уличными выступлениями. И если не получится, кто-то должен будет его поддержать и сгенерировать вместе с ним новую гениальную идею. А ещё почти-муж, будь он неладен. Ещё начнёт волноваться, если его почти-жена бесследно исчезнет. Надо как-то его к этому подготовить.

— Давай дней через десять.

За десять дней всё должно утрястись и наладиться. Тогда Яна и начнёт активные действия по поиску пути домой.

На этой оптимистической ноте она допила остатки чая, и одновременно с её последним глотком в мастерскую зашёл Бонифас. Он был крайне взволнован. Таким взволнованным Яна его ещё мне видела.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я кое-что нашёл!

Глава 32. Беру всё

Глава 32. Беру всё

Сегодня перед сном Яна принимала ванну дольше обычного. Если, конечно, можно назвать ванной местное приспособление для омовения. Большая бадья, в которой Яна вполне помещалась сидя, автоматически наполнялась тёплой водой. Вместо мыла использовались жидкие ароматные масла, которые в земном мире назвали бы гелем для душа. Яне повезло, что в лавке нашлось несколько флаконов этих масел. Хватит надолго.