Двойная взлётная (СИ) - Дашкова Ольга

— Громов, ты вообще слушал, что я тебе говорила? Я не хочу тебя видеть.

— А Артёмку?

— И его тоже не хочу. Я вообще не желаю иметь никаких дел с вами. От вас сплошные неприятности. У меня там чуть приступ не случился.

— Расскажи, — Игорь двигается ближе, смотрит внимательно, сейчас он не шутит и хочет знать, что было.

— Некий майор Рогозин и еще один, он не представился.

— Знаю такого, третий год окучивает нас, как слепой котенок в темной комнате.

— Мне нет никакого дела до ваших аграрных дел.

Громов смеется.

— Сексуальная и с чувством юмора, мечта, а не девушка.

— Зубы не заговаривай.

— А еще дерзкая, трахнуть бы тебя прямо тут, давай отпустим Лёню покурить?

Громов близко, жмусь в дальний угол салона. Бергамот и черная смородина заполняют легкие, мотыльки трепещут крыльями. Я точно ненормальная, не понимаю, как так можно реагировать на мужчину?

— А еще нюхнем по дорожке. Или это к Шульгину?

— Ничего-то ты не знаешь, Кристинка, — гладит костяшками по щеке, а потом, расправляя тугой пучок собранных волос на затылке, пропускает их через пальцы, сжимая в кулак.

Я вижу блеск в его зеленых глазах, а еще желание, оно передается мне.

— Так расскажи, что еще я не знаю.

— Что спрашивал Рогозин? — Игорь так близко, чувствую его дыхание он так приятно перебирает волосы, массируя голову.

— Забрал бриллианты. Сказала, что они не мои.

— Молодец. Нахуй они нужны? Я подарю тебе больше.

Не воспринимаю его слова близко к сердцу, а вот сама близость волнует.

— Мне рассказали, какие вы занятные парни и чем занимаетесь. Думаю, надо почитать на досуге, по какой статье вас посадят. Времени теперь у меня свободного много, и тоже все благодаря вам.

— Я тебе и так скажу, какая: сто семьдесят четвертая, часть третья УК РФ, но у них ничего нет на нас и никогда не будет.

А вот в то, что ничего нет, я верю, так бы не пытался Рогозин завербовать меня. Странно, почему он так в них вцепился?

— Зависть, а еще месть.

— Что?

Громов читает мысли?

— Рогозина опустили по самое не хочу, Тёма подставил его, чтоб не лез, куда не надо, понизили в звании, отобрали звезду. Вот он и выворачивается из кожи вон, чтоб прижать нас.

Под ласками его пальцев тело расслабляется, а кто-то совсем недавно кричал: «Уходи, я не хочу тебя видеть».

Я и сейчас не хочу, но… Слишком много «но».

— Поцелуй меня, — Громов просит, мои мотыльки нервно бьют крыльями. — Поцелуй, иначе я сам, но тогда уже не остановлюсь.

Смотрю на его губы, облизываю свои. Он первый раз меня просит, не могу отказать. Нас разделяют считанные сантиметры, легкое касание губами губ, они у него такие горячие, что, кажется, на моих будут ожоги.

Веду языком, проникая внутрь, улавливаю вкус кофе. Делаю все медленно, словно мучая его и себя, как хочу сама, двигаясь ближе, впившись в шею Игоря ногтями.

— Такая нежная девочка.

— Молчи.

— Я говорил тебе, что ты пахнешь майским небом?

— Да, охуительно.

— Лучше.

— Молчи.

— Целуй.

Легко усаживает меня к себе на колени, а я целую, не в силах остановиться. То медленно, то страстно, засасывая его язык, лаская своим, прижимаясь плотнее к горячему телу мужчины.

Чувствую, как он возбужден, но ничего не делает для того, чтобы раздеть меня или забраться под кофту. Это какой-то дикий петтинг голодных подростков. Пальцы колет его щетина, губы горят, по телу бежит жар, мотыльки, словно пьяные, падают на лету.

Я веду попкой, трусь сама о его выпирающий через брюки член. Мне чертовски мало всего, что происходит. Хочу его сама, сейчас, глубоко, до легкой боли, что разливается по телу удовольствием. Хотя бы его пальцы, которыми он трахает так, что забываешь, как дышать.

— Сам хочу тебя, но держусь, чтоб не сорваться, — говорит в губы, голос хриплый, он заводит еще больше.

— Зачем?

— Дурак, рядом с тобой перестаю соображать. Готов затрахать до обморока, смотреть, как ты кончаешь, бесконечно. Не представляешь, насколько ты невероятная.

Мне никогда и никто не говорил таких слов. Они заводят, они рвут на части разум и сердце.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Хочу тебя! — слишком громко, теряя контроль, чувствуя, какая уже мокрая, как торчат и болезненно ноют соски, прося ласки.

— Подожди минутку.

— Не могу.

Глава 32

Секс в машине так и не случился. Было жалко отправлять Леонида покурить.

Он случился на полчаса позже, на поднебесном двадцать третьем этаже дома в Москва-Сити, в темной прихожей квартиры Громова.

Холодный кафельный пол под спиной, горячие ладони на влажной коже. Глубокое проникновение, мои крики, отражающиеся эхом по помещению. Со стороны это выглядело так, будто меня не трахали несколько месяцев.

— Игорь.

— Да, моя охуительная девочка.

Громов двигается слишком медленно, царапаю его грудь, сама вырвала все пуговицы на рубашке, было так необходимо его чувствовать. Маньячка долбаная.

— Не останавливайся.

— Да я солью через полминуты.

Меня заводит эта его пошляцкая откровенность и то, что он готов так быстро кончить со мной. Улыбаюсь, тянет на себя, целует, кусает губы. Подхватывает меня под попку, движения резче, по телу пробегает волна надвигающегося неизбежного оргазма. Он разорвет меня на части, но я так этого хочу.

Как же необычно для меня и круто кончать вот так с мужчиной, на его члене, не стимулируя себя ничем. Так и должно быть. Громов кончает следом, глубоко в меня, сперма теплая, чувствую, как она стекает между ягодиц, а он все двигается и тяжело дышит.

Я так устала, но мне до того хорошо, что я сейчас провалюсь в глубокий сон и не проснусь как минимум три дня.

— Ты тяжелый.

— Знаю.

— Раздавишь.

— Никогда.

В этом весь Громов — даже не приподнялся, еще больше придавив меня, целуя и облизывая шею.

— Браво! Я аплодирую вам стоя! Как и мой член, но он тоже стоит.

Вспыхивает яркий свет, прикрываю глаза, голос Шульгина.

— Что он тут делает? — шепчу Игорю на ухо.

— Живет.

— Вы живете вместе?

— Это его квартира.

— Зачем ты меня привез в его квартиру? Я думала она твоя.

— Может, уже перестанете шептаться? Я все прекрасно слышу. Вы разбудили меня своими стонами и криками. И наверно еще всех соседей до десятого этажа.

Игорь поднимается на руки, его член все еще во мне, а я не испытываю и капли неловкости. Вконец испортилась девчонка.

— Шульгин, закройся, иди лучше свари кофе.

— Вот еще, они трахаются, а я им кофе вари.

Громов встает, сама сажусь на кафельный пол голой задницей, на одной ноге болтаются так и не снятые до конца джинсы и кроссовок, лифчик на талии. Поправляя растрепанные волосы, смотрю на Артёма.

На нем лишь домашние брюки, голый торс, красивый узор татуировок на руке и шее, заспанные глаза. Он не сводит их с меня, а у самого член торчит внушительным бугром.

— Понравилось?

Такая наглая стала.

— Я могу лучше.

— Трепло, лучше меня ты можешь варить только кофе, и то мне лень это делать, — Громов бесподобен в своем сарказме. Обожаю их перепалки.

Улыбаюсь, а Шульгину не смешно. В глазах огонь, желваки играют на бледной коже скул. Громов помогает мне подняться, чувствую взгляды мужчин на обнаженном теле, а еще то, как сперма стекает по бедрам.

— Ты кончил в меня.

— А куда мне надо было это делать? — Игорь искренне недоумевает.

— Напомнить?

— Крис, врежь ему по яйцам, — а вот сейчас Шульгину весело.

— Скажи, где душ?

Снимаю кроссовок, джинсы, иду в указанном направлении мимо Шульгина. Я совсем не стесняюсь своей наготы, грудь еще ноет сладкой болью, соски торчат. Вижу, как дергается кадык на шее Артёма, физически ощущаю его похоть, так, что у самой пересыхает во рту.

Огромная квартира, черный кафель пола, светлые стены. Ванная комната как в дорогих отелях, не хватает только цветов и свеч, а еще вина, я бы выпила. Снимаю лифчик, кидаю под ноги.