Невеста для царя. Смотры невест в контексте политической культуры Московии XVI–XVII веков - Расселл Э. Мартин

при первостепенной задаче найти жену, способную родить много наследников и не нарушить баланс между кланами при дворе. Смотр невест представлял собой холодный расчет, где предпочтения жениха отходили на второй план по сравнению с политическими целями его советников и благом династии. А следовательно, выбор невесты для царя был делом высокой политики, смертельной игрой, которая в большой степени определяла, кто будет вращаться на близких к царю орбитах, а не только кто будет делить с ним постель. По меткому выражению Эдварда Кинана, «в процессе помолвки наследника или царской дочери из Кремля доносился глухой стук падающих тел»[284]. Самое время перейти к той брачной политике, что производила этот «глухой стук».

Глава 3. «Если женишься вторично, то будешь иметь злое чадо»

Смотры невест и политическая культура Московии

Аще и тако сотвориши, первую от себе отвержеши и второй совокупишися, заради того чтобы тебе было чадородие, блюдися и, паки реку, блюдися! Аще ти и воздаст человеколюбец бог чадорожениа да речеши в себе: «Сей ми наследник, державы царствиа нашего государь». Но не тако. За прелюбодеяние бо воздается царем чада порушение царьствию их. <…> И наполнится твое царство страсти и печали, и будут в та лета убиваниа, и муки величествию Сарападасийских родов, и юнош нещадение, и ово на кола, а иным усечение главное и затоцы без милости, и мнози гради огнем попрани будут[285].

Считается, что патриарх Иерусалимский Марк написал эти слова — наполовину пророчество, наполовину проклятие, — узнав о намерении Василия III после двадцати лет брака отослать в монастырь Соломонию, свою бездетную жену, победительницу первого смотра невест, и жениться вторично в надежде родить наследника. По версии, приведенной Н. М. Карамзиным, это пророчество звучит более кратко: «Если женишься вторично, то будешь иметь злое чадо»[286].

Это резкое порицание решения Василия III жениться повторно, взятое из «Выписи» о его втором браке, — лишь одно из многих подобных обвинений, выдвигавшихся патриархами и игуменами по всему Православному Востоку и включенных в ее текст[287]. Это «злое деяние», как предостерегала церковь, вернется, чтобы преследовать великого князя и всю Московию. Наступит чуть ли не апокалипсис, поскольку преступления в постели великого князя приобретают космическое значение. Фактически же эти ужасные предсказания осуществит, говорилось в пророчестве, тот самый ребенок, который родится в этом противозаконном браке.

«Выпись» привлекала внимание многих известных медиевистов, как историков, так и лингвистов, но даже сейчас остаются серьезные расхождения в ее датировке. Если все согласны, что начальный текст был составлен много позже описываемых событий (по словам А. А. Зимина, «в этом памятнике содержится причудливая смесь достоверных фактов и совершенно ошибочных данных»[288]), то варианты точной датировки текста сильно разнятся: первые годы правления Ивана IV (М. Н. Тихомиров и С. О. Шмидт), вторая половина его правления (С. А. Белокуров, Е. Е. Голубинский, Н. А. Казакова), конец XVI — начало XVII века (тот же Зимин и М. Д. Каган)[289]. Сложно не согласиться с теми, кто утверждает, что яростные атаки в «Выписи» на второбрачие, хотя внешне и нацелены на Василия III, все же были направлены на Ивана IV[290]. Скорее всего, текст был создан после Новгородского погрома Ивана IV в 1570 году и немногим позже (а может, во время) скандалов вокруг его третьей и четвертой женитьб (1571 и 1572 годов соответственно). «Выпись» появилась в тот момент, когда «злое чадо» второй постели — Иван IV, который, конечно, правил Московией, полной «страсти и печали», — само стало причиной дискуссий и скандалов по поводу брачных планов, как и его отец.

Брачные скандалы отца и сына приходятся на период, когда новая династическая брачная система, основанная на предпочтительности русских жен и смотрах невест, все еще была в процессе разработки. В 1505 году Василий III и его бояре не создали в одночасье, что вполне естественно, новой брачной системы. Вопросы о том, как смотры невест вписывались в политическую культуру царского двора, оставались без ответа. Был ли смотр невест единичным мероприятием или стал обычным способом поиска невесты для царя? Устраивался ли только для царя и его прямого наследника, как в Византии, или также для царских братьев и младших сыновей? Организовывался только для первого брака, как это было принято в Византии, или для второго (и так далее) тоже? Как будет показано в данной главе, XVI век предоставлял широкие возможности для того, чтобы ставить эти вопросы и отвечать на них, поскольку имелись в царском роду и боковые ветви, и младшие дети, и кузены, а также сам царь, у которого было больше женитьб, чем у любого другого христианского правителя того времени, включая даже женатого шесть раз Генриха VIII. Именно между 1525 и 1571 годами — начиная с подготовки ко второй женитьбе Василия III и заканчивая третьей свадьбой Ивана IV — политические и символические преобразования смотра невест оказались в московской политической культуре в центре внимания.

Василий III и Елена Глинская

28 ноября 1525 года великий князь Василий III вынудил Соломонию Сабурову, на которой был женат двадцать лет, принять монашество «из‐за неплодия» и, вероятно, против ее воли[291]. Однако это дорого ему обошлось. И хотя многочисленные и обоснованные возражения против развода и второй женитьбы великого князя в «Выписи» о его втором браке появились намного позже и были адресованы скорее сыну, чем отцу, есть серьезные основания полагать, что брачные планы Василия III шокировали и настроили против него многих, даже среди его приближенных. Максим Грек, греческий монах, который приехал в Россию в 1518 году и перевел библейские и иные тексты, заслужил враждебность великого князя своим неприятием развода. Его раздражающе логичные аргументы против второбрачия Василия III, без сомнения, способствовали его низвержению — по обвинению в ереси и иных (выдуманных) грехах Максима Грека судили в 1525 году, а затем снова в 1531‐м[292]. Вассиан Патрикеев [инок Вассиан, в миру Василий Иванович Патрикеев. — Прим. ред.], чья семья попала в немилость в 1499 году в связи с династическим кризисом, о котором шла речь в первой главе, также не поддержал развода. Вассиан был доверенным советником Василия III и даже поставил свою подпись под духовной великого князя в 1523 году — знак высочайшей чести и статуса — и тем не менее тоже подвергся опале за непримиримую позицию против развода с Соломонией и был осужден[293]. Таким образом, вторая женитьба великого князя Василия III была совсем не малозначимым событием в жизни двора. Оно не только потенциально попирало священные каноны церкви, но и должно было потребовать выматывающего и комплексного пересмотра всех взаимосвязей