В небе Ленинграда - Александр Новиков

Особенно эффективен был новый боевой порядок в строю "пары в кругу". В таком строю хорошо было обороняться против численно превосходящего противника. Часто и всегда с успехом применяли ленинградские летчики это построение и при атаках больших групп вражеских бомбардировщиков.

Первыми систематически применять боевой порядок "пары" стали будущие прославленные ленинградские асы Петр Покрышев и Андрей Чирков. Кстати, Покрышев предложил перейти на "пару" еще во время войны с Финляндией. Я помню, как он горячо доказывал преимущества "пары" перед звеном из трех самолетов. Но тогда вопрос этот повис в воздухе, однако не потому, что инициатива исходила от рядового летчика, а командование ВВС округа не смогло оценить выгоды нового боевого порядка истребителей. Переход к "паре" во многом менял тактику воздушного боя - делал его более стремительным и быстротечным.

А это, в свою очередь требовало от ведущего и ведомого абсолютной синхронности и согласованности в действиях, достичь чего было невозможно без наличия на борту каждого истребителя приемно-передающей радиостанции. Да и раций портативных и надежных у нас тогда не было.

Вслед за Покрышевым и Чирковым стали летать парой тоже впоследствии известные асы ленинградского неба Александр Булаев и Петр Лихолетов, Петр Пилютов и Алексей Сторожаков. Их примеру последовали и другие летчики.

Я тотчас узнал об этих уставных нарушениях, но посмотрел на них сквозь пальцы. Официально разрешить "пару" тогда не мог в силу ограниченности своей власти, но и запрещать не стал. Рассудил так: у противника в воздухе подавляющее численное преимущество, и плох я буду как командующий ВВС фронта, если не стану помогать летчикам изыскивать возможности для сокращения неравенства в силах. Кроме того, новое всегда требует основательной проверки, и если "пара" оправдает себя, а первые опыты убеждали в этом, у меня появятся веские основания утверждать, что она жизненна.

Несколько отвлекаясь, скажу, что жизнь, хотя и с большим опозданием, все же заставила провести эту реформу и на исходе второго года войны с Германией основой боевого порядка в нашей истребительной авиации стала пара самолетов. Этому в значительной мере способствовала практика ленинградских летчиков. Конечно, неверно было бы утверждать, что именно им принадлежит приоритет в этой области тактического искусства наших ВВС. Несомненно, что в это же время начали осваивать "пару" и летчики других фронтов. Но первыми массово применять новый боевой порядок в истребительной авиации стали именно ленинградские летчики, которые уже в июле 1941 г. начали летать и вести воздушный бой парами.

Героизм и мастерство летчиков, наше общее стремление использовать малейшую возможность для улучшения боевой работы авиации, целеустремленность, твердость и последовательность в решении задач, стоявших перед ВВС фронта, - все это позволило нам уже тогда драться с фашистскими летчиками почти на равных.

Конечно, лето 1941 г. было чрезвычайно тяжелым. Враг буквально давил нас своей силой, мощью и на земле, и в воздухе. Ведь в первый же день войны мы потеряли 1200 боевых самолетов{104}. Большие потери наших ВВС позволили противнику захватить господство в воздухе. И все же не везде и не всегда даже в самые тяжелые для нас дни лета 1941 г. гитлеровцы хозяйничали в небе как хотели. Советские летчики наносили им весьма ощутимые ответные удары. Силу этих ударов фашисты особенно почувствовали под Ленинградом. Здесь в июле им так и не удалось завоевать господство в воздухе. Да, под Ленинградом в июле не было господства вражеской авиации, именно господства, а не превосходства, что не одно и то же.

На то, разумеется, имелись свои причины. О многих я уже сказал. Но не могу умолчать еще об одной, весьма существенной. В силу обстоятельств мы, ленинградцы, в самом начале войны получили почти две недели для подготовки своей авиации к встрече с главной группировкой противника, наступавшей на Ленинград. Войска Северо-Западного фронта сыграли роль буфера, смягчившего удар группы армий "Север", а ВВС этого фронта временно оковали действия 1-го воздушного флота гитлеровцев. Все это не в малой степени поспособствовало сохранению боевой мощи основных сил авиации Северного фронта - ленинградской авиагруппы - до начала решающих событий на юго-западных подступах к городу Ленина.

Сами мы в июле довольно скромно оценивали действия нашей авиации. Многого еще не знали, да и не до оценок нам тогда было. Но лучшая оценка свидетельство противника. В служебном дневнике бывшего начальника генерального штаба сухопутных войск Германии генерала Гальдера 12 июля появилась такая запись:

"Авиация противника проявляет большую активность, чем наблюдалось до сих пор в районах групп армий "Юг" и "Север".

А в записи от 16 июля дается общая оценка действий советской авиации: "В общем в действиях авиации противника чувствуется твердое и целеустремленное руководство"{105}.

17 июля в штабе группы армий "Север" побывал главнокомандующий сухопутными силами вермахта генерал-фельдмаршал Браухич. Ознакомившись с обстановкой на фронте, он пришел к выводу, что положение в воздухе на юго-западных подступах к Ленинграду не в пользу немецких войск. По его указанию Гальдер записал тогда следующее:

"Превосходство в авиации на стороне противника (курсив наш.- А. Н.). Боевой состав наших соединений, действующих на фронте, резко сократился... 8-ю танковую дивизию придется отвести с фронта"{106}.

Это, конечно, преувеличение, вызванное у Браухича впечатлением от большой активности нашей авиации, неустанно громившей противника на всех главных участках фронта и наносившей ему ощутимый урон. Превосходства нашего в воздухе тогда, конечно, не было. Было равенство, но достигнутое отнюдь не числом брошенных в сражение самолетов, в чем мы уступали врагу вдвое, а умелой организацией боевых действий авиации, своевременной концентрацией ее сил на важнейших участках фронта и, конечно же, и мастерством, и героизмом ленинградских летчиков.

В боях над Лужской оборонительной полосой было совершено еще несколько таранов. Всего же за 40 первых дней войны воздушные защитники Ленинграда нанесли по врагу 20 таранных ударов. В дальнейшем последовала новая серия воздушных таранов. Значение их невозможно переоценить. Но эти первые 20 были решающими. Необыкновенная, я сказал бы, фантастическая стойкость духа советских летчиков в огромной мере помогла нам под Ленинградом уже в июле 1941 г. свести почти на нет численное и техническое превосходство фашистской авиации.

Столкнувшись с таким необъяснимым для них явлением, как таран в небе, гитлеровские летчики стали вести себя неуверенно. Их постоянно преследовал страх перед тараном. И уже на исходе первого месяца войны немецкие пилоты начали избегать сближения с нашими истребителями на расстояние меньше ста метров. Это было на руку ленинградским летчикам, так как оставляло за ними преимущество в маневре, позволяло владеть инициативой в воздухе и навязывать врагу свою тактику. Страх перед тараном сковывал действия фашистов и мешал им в полной мере использовать превосходство своих самолетов. Нередко же гитлеровцы и вовсе не принимали боя.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});