Разбой - Петр Воробьев

– По… ох… погодите его лишать жи… жизни! – прерывисто выдавил заморский учёный и лётчик, развеивая наиболее зловещие Немировы опасения. – До… допросить… ох!

Лётчик поднялся с колен и, держась правой рукой за левый бок, поковылял к самолёту без опознавательных знаков.

– Воин, нас выпусти! – звонко крикнул кто-то изнутри.

– Не… что ж со мной та… такое… мир, помоги им!

– Впрямь, что ж с тобой, Самборушко?

– Не могу вдох… вдохнуть, лёгкое прострелили?

Немир внимательно осмотрел товарища, бережно придерживая за плечи. Крови на нём не было, если не считать пары уже почерневших подтёков на лётных очках, зато в красной ткани куртки слева имелась свежая прореха, обнажавшая сложное переплетение полос какого-то сплава.

– Не прострелили, броня спасла, – заключил Немир. – Всё равно тебе к врачу надо, может, рёбра сломаны, или отшиблено что. А когда в тебя попали-то?

– Сгоряча… ох… и не упомню. Верно, как сбивали аэро… наос. Помоги девам-то!

Подобрав меч «левого» налётчика соответственно в левую руку, Немир заглянул внутрь самолёта. Там, ещё четверо пленниц барахталось в сети, принайтованной к переборке рядом с приплюснутыми металлическими баками. Меч не был обоюдоострым. По длине и весу, он и впрямь мало отличался от хорошего кухонного ножа – очень сподручно разрезать верёвки.

– Расска… скажешь мне, кто вас послал, я тебя не убью, – Самбор, так до конца и не распрямившись, навис над налётчиком.

– Это и я могу рассказать, – одна из дев, выпущенных Немиром из сети, с бредовым достоинством поправила на плече ничего не прикрывавший остаток ночной рубашки. – Их взяли в налёт колошенцы, для прикрытия, а взамен обещали место для груза в аэронаосах, по весу вровень с сожжённым топливом.

– А колошенцам чем наш Чугуан-то на этот раз не угодил? – спросил Немир.

– Про то они не говорили, – дева, изящно ступая босыми ножками, вышла из самолёта, в упор не заметила труп, но бросила брезгливый взгляд на полузадушенного воздушного разбойника, валявшегося перед Самбором. – Мелкая сошка. Верно, и не знают. Рядили, за сколько нас продадут, и спорили, везти ли перекупщику на Гнутый Остров, или самим на Серес лететь, чтоб больше выручить! Скажите, как по имени-отчеству вас благодарить за избавление?

– Я Самбор Мествинович, бортстрелок мой – Немир Гораздович. Ещё Пальнатоки с Фюна помяни, без него не оказаться бы нам здесь, да в помощь. А тебя как величают? И вас, девы? – Самбор попытался учтиво поклониться, но снова схватился за бок.

Разговор происходил в сопровождении звуков боя над Плотовой гаванью – выстрелов противовоздушных пушек, рёва двигателей, изредка взрыва, когда самолёт защитника Чугуана или разбойника, приблудившегося к аэронаосам с Изогнутого Острова, падал на город или в воду. Побоище медленно двигалось в западном направлении. Пользуясь перерывом в грохоте, дева начала:

– Я Нежана Ждисла…

Со стороны эргастериев вверх по склону, раздался жестяной звук, как будто кто-то одновременно открыл двери двух дюжин слоновников. Освобождённые пленницы, лётчик, стрелок, даже низверженный сквернавец с несвоевременным праздником в штанах – все невольно обернулись в направлении какофонии.

Купол на башне астероскопеи разъединился пополам, открыв любопытным взглядам сооружение, отдалённо напоминавшее телескоп. Раздался гул, перешедший в свист, из соседнего эргастерия повалил призрачно светившийся жёлтый дым. Телескоп пришёл в движение. Примерно в половине рёсты, небо озарилось вспышкой. Из яркого огненного сгустка вывалились и полетели в разные стороны два поплавка – всё, что оставалось от гидроплана, участвовавшего в налёте. Телескоп снова двинулся. С небольшой задержкой, такая же участь постигла второй гидроплан.

– Химический лучемёт! – благоговейно сказал Самбор. – Вот куда спешил Осфо!

Явление настолько его впечатлило, что лётчик полностью распрямился. В воздухе резко запахло какой-то дрянью – ветер нёс дым, извергаемый эргастерием, вниз по склону.

– Где ж луч-то? – удивился Немир, заодно прикидывая, из чего бы соорудить ножны для добытого клинка.

– Луч тепловой, его не видно! На чём твой самолёт летает?

Последний вопрос Самбора был, как явствовало из пинка в колено, обращён к разбойнику.

– Не знаю, – прохрипел тот.

– Я баки видел, – вспомнил ученик корчмаря.

– Тащи! Если Осфо гидропланы посбивает, с дозаправкой, может, дотянем до аэронаосов!

– Третий сбил! – Нежана захлопала в ладоши.

Засунув шестопёр и меч за пояс, оказалось довольно легко отсоединить хомут, крепивший жестянку с топливом к переборке, а подтащить её к гироплану – и того легче: ёмкость весила сильно меньше, чем сравнимого размера пивной кег.

– Плесни мне на ладонь! – потребовал Самбор.

Понюхав и лизнув зелёную жидкость, он закашлялся, схватился за бок, прошипел: «Зелёнка! Лей!», и плюхнулся в сиденье. Куда лить, было довольно очевидно. Отвернув пробку топливного бака, Немир поднял жестянку на плечо и бережно опорожнил её в распахнутый драконий зев горловины, не разлив ни капли.

– Нежана Ждиславовна, так? Если кто спросит, самолёт – наша с Немиром добыча! Где здесь был пускач, – лётчик повёл пальцем вдоль ряда переключателей на приборной доске.

Слово «добыча» ненадолго отправила Немировы мысли в очень приятном направлении – не вчерашние розы за три обола для Тославы, а янтарное очелье… хотя что ж плохого в розах… лучше и то, и другое, а через несколько лет… Немир вспомнил, что обычно случается в книгах или кинокартинах с теми, кто раскатывает губу до пола, закатал губу обратно, сурово нахмурился, отшвырнул пустую жестянку, и решительно положил руки на рукоять меча и головку шестопёра, сосредотачиваясь на том, как пережить ближайшие несколько часов.

– А с этим жабьим отродьем что делать? – спросила одна из дев, забравшись верхом на налётчика и лупя его по щекам отороченной мехом топотушкой.

– Надо бы его вечу показать… Закрыл?

Последнее относилось к Немиру.

– Закрыл! – новоиспеченный бортстрелок проверил пробку бака, пристроил меч между сиденьем и сковородой, и сел на своё место.

– Но по праву, пленный ваш, так делайте, что знаете! Здесь хоть можно разбежаться, а не верхом на ракете с крыши…

Лётчики трёх разбойных гидропланов попытались обезвредить лучемёт, приближаясь к башне в близком строю. Ведущий вспыхнул и разлетелся на куски, его обломки изрешетили двух ведомых. Один из гидропланов упал перед домом на повороте Боянова пути, чуть не сбив с ног упряжного слона, тащившего вверх пожарный насос с дружиной.

– Ты ж обещал меня не убивать! – прохрипел пленный.

– Так что, я тебя убиваю? – Самбор погрузился в созерцание приборной доски. – Потом, ты и не рассказал ничего… Топливный кран, заслонка, пускач…

Двигатель сперва неуверенно, потом побойчее затарахтел. Гироплан тряско прокатился по траве и поднялся в воздух, едва не зацепив дутыми колёсами верхний ярус скамей на краю поля. Немир вспомнил про наушники. «Мелкой поломкой называется такая, когда куски, оставшиеся от аэроплана, слишком мелки, чтоб их можно было собрать граблями», – многословно злорадствовал кто-то. Его перекрыла «Крепость»: «Уроды, гнуси, пингвины, над Крусовой горой в бакланьем строю прореха! Держитесь подальше от башен»! «Подальше от маяка»! – добавил голос Ардерика. «У Осфо йод вот-вот кончится»!

«Что вот-вот кончится»? – хотел спросить Немир, но опасался, что не понял бы ответа. К тому же, у бортстрелка в любом случае не было микрофона. Гироплан поднимался вверх по спирали. Исторгнутое эргастерием у подножия башни зловонное облако начало рассеиваться. Немир бросил взгляд на маяк. К площадке перед излучателем снизу вёл хобот с волнистой поверхностью, через примерно саженные промежутки окольцованный сплетениями из более тонких хоботов. Сплетения покрывала отблёскивавшая в свете фонарей изморозь.

– Отвод от ускорителя сделан сильно наскоро, далеко не пробьёт, – пожаловался Ардерик в наушниках. – Да и с прицельностью не очень… Попробую попасть в средний аэронаос…

Немир повернул голову, следя за башней маяка, которую должен был вот-вот скрыть из вида очередной виток гироплана. Хобот зашевелился, содрогнулся, по утолщениям побежали искры. По всей Крусовой горе погасло электричество. Затем присоединённое к маяку сооружение, теперь освещаемое только пламенами пожаров, оторвалось от креплений и вместе с кусками кладки полетело вниз.

– Здесь крепость! Здесь крепость! Всем крыльям, всем крыльям в воздухе! Два пузыря над гаванью! Осталось два пузыря! Добейте их! Пока кирпичи лапки не сложили!

Гироплан пролетел сквозь откуда-то взявшуюся завесу дождя, капли больно стегнули по лицу. В облаке, за которым укрывался самый дальний к западу аэронаос, образовалась дыра. В дыре, тонкие, как паутина, светящиеся жёрдочки, собранные в сложные сочетания треугольников, мялись и наезжали одна на другую, местами, между ними медленно парили чёрные хлопья, отороченные по периметрам огненными язычками.