Имя мне — Легион - Роджер Желязны

Потом он задремал, и Бартелми продолжил декомпрессию. Я следил за дыханием Пола и время от времени проверял пульс, но, казалось, ухудшения не наступало.

К тому времени, когда мы добрались до станции, декомпрессия была закончена полностью, я открыл люк и вышвырнул наше снаряжение. Пол вздрогнул, открыл глаза, уставился на меня и произнес:

— Это судьба.

— Как вы себя чувствуете?

— Сейчас, похоже, нормально. Только устал: на ногах не удержусь.

— Позвольте подать вам руку.

— Спасибо.

Я помог ему выбраться из камеры и опуститься на сиденье приготовленного кресла на колесиках. Вокруг суетились и молодой врач, и Кашел, и Диме, и Картер. Я не мог помочь желающим узнать, что происходит в этот момент в голове у Пола. Доктор проверил сердцебиение, пульс, давление, посветил ему в глаза и уши и заставил указательным пальцем дотронуться до кончика носа. Затем он кивнул, махнул рукой, и Бартелми покатил кресло к амбулатории. А доктор попросил меня рассказать обо всем, что произошло.

Я так и сделал, опустив только ту часть истории, о которой узнал из бреда. Затем доктор поблагодарил меня и зашагал к амбулатории. Я быстро догнал его.

— На что это похоже? — спросил я.

— На азотное опьянение, — ответил врач.

— А может, что-нибудь иное? Я имею в виду то, как он реагировал на декомпрессию и вообще…

Доктор пожал плечами.

— Люди по-разному устроены и не похожи друг на друга не только внешне, но и внутренне. Сколько бы вы ни изучали физиологию человека, вы все равно не сможете сказать, как он станет вести себя, выпив, — будет веселым, печальным, буйным, сонным… То же и здесь. Думается, он только теперь приходит в норму.

— Без осложнений?

— Ну, я хочу сделать электрокардиограмму сразу же, как только мы доставим его в амбулаторию. Но думаю, с ним все в порядке. Слушайте, а там, в амбулатории, есть декомпрессионная камера?

— Весьма вероятно. Впрочем, я здесь новичок. Не уверен.

— А почему бы вам не пойти с нами и не выяснить? Если ее там нет, то я хотел бы затащить туда подводный ее вариант.

— Вот как?

— Только из предосторожности. Лучше оставить парня в амбулатории на всю ночь — с кем-нибудь, кто станет приглядывать за ним. Если случится рецидив, то неплохо будет иметь эту штуку под рукой, чтобы еще раз провести декомпрессию.

— Понятно.

Мы поймали Бартелми у дверей. Другие тоже были там.

— Да, в амбулатории есть камера, — сказал Бартелми в ответ на вопрос врача. — Я посижу с ним.

Сидеть вызвались все, и ночь в конце концов была разделена на три вахты: Бартелми, Фрэнк и Энди соответственно. Каждый из них, конечно, был хорошо знаком с оборудованием для декомпрессии.

Фрэнк подошел и тронул меня за руку.

— Раз уж мы сейчас не в силах ему помочь, — сказал он, — то, может быть, все-таки пообедаем?

— В самом деле? — Я машинально поглядел на часы.

— Сядем за стол около семи вместо шести тридцати, — продолжал Фрэнк с улыбкой.

— Прекрасно. Только мне нужно принять душ и переодеться.

— Ладно. Приходите сразу же, как будете готовы. У нас еще останется время, чтобы выпить.

— Порядок. А выпить действительно хочется. До скорого.

Я пошел в свой коттедж и принял душ. Новых любовных записочек не поступало. Ну а камешки по-прежнему покоились в мусоросборнике. Я причесался и зашагал обратно через остров.

Когда я был около лаборатории, показался доктор, разговаривающий через плечо с кем-то в дверях. Вероятно, его собеседником был Бартелми. Подойдя, я увидел в руках врача чемоданчик.

Он пошел прочь. Заметил меня, кивнул и улыбнулся.

— Думаю, с вашим другом все в порядке.

— Хорошо. Как раз об этом я и хотел спросить.

— А как вы сами себя чувствуете?

— Нормально. Нет, действительно хорошо.

— У вас вообще не было никаких дурных симптомов, верно?

— Конечно.

— Прекрасно. Если будут, вы знаете, куда обратиться.

— Да.

— Ладно, тогда я пошел.

— До свидания.

Он направился к вертолету, стоявшему у главного здания. Я же двинулся дальше, к дому Фрэнка.

Фрэнк вышел мне навстречу.

— Что сказал доктор?

— Вроде бы все в порядке, — ответил я.

— Угу. Заходите и выкладывайте, что будете пить. — Он открыл дверь.

— Лучше всего бурбон, — ответил я.

— С чем?

— Только лед.

— Ладно. Я продам их для вас. Тридцать пять процентов.

— Двадцать пять, не больше. Я уже говорил об этом.

— Просмотр камней и минералов на этой неделе в субботу. Человек, которого я знаю, сможет быть там, стоит лишь ему дать знать. Он предложит хорошую цену. Я дам ему знать — за тридцать процентов.

— Двадцать пять.

— Жаль, что мы близки были к сделке и не смогли сторговаться. Что ж, мы оба внакладе.

— Ну ладно. Тридцать.

Я забрал камни, ссыпал их в карман, и мы ударили по рукам. Потом Фрэнк повернулся.

— Двинусь в лабораторию, — сказал он, — посмотрю, что стряслось с тем агрегатом, что вы притащили.

— Сообщите мне, когда найдете неисправность. Любопытно.

— Хорошо.

Он ушел, а я прибрал камни, принес книгу о дельфинах и начал листать ее. И меня поразило, насколько смешно было то, что я делал. Все эти разговоры о дельфинах, все чтения, рассуждения, включая мою длинную диссертацию об их гипнотических и гипотетичных снопеснях как о религиозно-диагностических формах людуса — для чего? Чтобы обнаружить, что я, скорее всего, справился бы со всем этим делом, даже не увидев ни одного живого дельфина?

Вот чего хотели Дон и Лидия Барнс — и Институт: чтобы я восстановил доброе имя дельфинов. И все же насколько запутанным был этот клубок! Шантаж, убийства, контрабанда алмазов, да еще и нарушение супружеской верности — пустячок по сравнению с остальным… Как гладко и аккуратно я начал распутывать его, но так и не определил, кто знал обо всем этом, кто помог мне и зачем исчез так, как исчезал только я, — без того, чтобы возникли всякие неприятные вопросы, без того, чтобы оказаться втянутым в это дело.

На меня накатило чувство глубокой зависти к дельфинам. Создавали ли они когда-нибудь для себя подобные проблемы? Сильно в этом сомневаюсь. Может быть, если я соберу достаточно зеленых печатей судьбы, я сумею в следующей жизни воплотиться в дельфина…

Что-то нахлынуло на меня, и я задремал, не потушив свет.

Меня разбудил резкий и настойчивый стук. Я протер глаза и потянулся. Кто-то барабанил в оконную раму. Я встал, подошел к окну и обнаружил, что это был Фрэнк.

— Ну, — сказал я, — что стряслось?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});