Поцелуй змея (ЛП) - Харрисон Теа

Он повернул руку и сжал ее запястья.

— Да. Можешь сказать, что с тобой случилось? Там был еще один Вер, по крайней мере, он был там перед тем, как появился я. Знаешь, кто?

Другим Вером был Тьяго, который, по иронии судьбы, даже не помнил, что произошло, ведь для него тот инцидент был не важен. Он не узнал, как ей аукнулись последствия его равнодушия.

Она покачала головой. Карлинг была так долго зла и обижена на Тьяго, но на этот раз она была совершенно искренна:

— Это неважно. Это был просто любопытный Вер, который быстро осмотрелся и тут же ушел. Жрецы, конечно, хотели, чтобы он остался, — именно поэтому отдали меня ему, но он не был в этом заинтересован.

Что-то непредсказуемое и острое скользило в его львиных глазах.

— Значит, он больше не вернулся.

— Нет, — сказала она. — По крайней мере, пока я жила в городе.

— Хорошо. — Казалось, Рун слегка расслабился. — То… что произошло… чувствовалось также реалистично для тебя как и в первый раз, когда я появился?

Вокруг снова все задрожало. Чародейка резко кивнула.

Он сильнее сжал ее запястья, когда произнес:

— И для меня тоже. Карлинг, мне нужно взглянуть на твою спину.

Она уставилась на него.

— Зачем?

Красивые, чистые линии его лица заострились от эмоций, буйствующих в тяжелом послеполуденном воздухе.

— Я должен увидеть твои шрамы. Это важно.

Недоуменно пожав плечами, женщина наклонилась вперед и изогнула голову. Она прикрыла полами кафтана грудь, позволяя Руну спустить ткань со спины. Легчайшим прикосновением Вер сдвинул на одну сторону ее волосы. Он обращался с ней так нежно, словно она из хрусталя и стоял на коленях перед ней так близко, что Карлинг позволила себе наклониться чуть ниже и положить щеку на его широкое плечо. Мужчина поглаживал ее затылок, спуская кафтан вниз.

Она почувствовала, как он стал тяжелее дышать. Его пальцы дрожали на ее обнаженной коже. Карлинг подняла голову, чтобы посмотреть на четкие, худощавые черты его профиля. Она была так близко, что видела тонкие морщинки вокруг глаз и ощущала как задвигалось его горло, когда он сглотнул.

— В чем дело? — спросила Чародейка.

Она вытянула шею, чтобы взглянуть через плечо и смогла увидеть лишь концы длинных белых извилистых шрамов, пересекающих ее спину, словно пара белых змей, обвивающих посох. Карлинг жила с этими шрамами тысячи лет. Она знала их, как свои пять пальцев. Она никогда не забудет ту ночь, когда это произошло, или то как Рун ворвался в покои, предотвратив третий удар…

Она напряглась. Нет. Не тысячи лет. Это случилось несколько минут назад, этим днем. Что было до того, как вмешался Рун? Что на самом деле произошло с ней четыре с половиной тысячи лет назад?

— Произошло что-то еще перед тем, как ты появился, — прошептала она. — Я не помню. Я не помню, что на самом деле произошло со мной.

Перед тем, как Рун ворвался в покои, жрец стоял над ней в ярости. Он размахивал хлыстом. Он ударил бы ее еще раз, если бы Рун не убил его одним диким ударом.

Мужчина посмотрел на нее потемневшими глазами. Он проговорил низким голосом:

— Я знаю только, что пару недель назад, когда ты вышла из реки в Адриеле, на спине у тебя было не два шрама от ударов хлыстом. Все твое тело было испещрено следами ударов.

Она тоже ясно помнила это. Она вышла из воды совершенно обнаженная, пока Ниниэн и Рун ждали на берегу. Вер смотрел на нее с таким огнем в глазах, что они сверкали, словно желтые бриллианты. Его прекрасное лицо превратилось в резную маску, и каждый мускул в его теле застыл в таком выпуклом напряжении, словно вместо него стояла статуя, созданная классическом скульптором.

— Ты изменил меня? — спросила она.

— Думаю, что мы делаем это вместе, каким-то образом меняя действительность, — сказал он. — Потому что, клянусь всеми богами, Карлинг, твоя спина была совсем другой.

Она в ужасе уставилась на него.

Однажды она сравнила его с сирокко (Сирокко (итал. scirocco, от араб. ФСЮэ — шарк — восток) — сильный южный или юго-западный ветер в Италии, а также это название применяется к ветру всего средиземноморского бассейна, зарождающемуся в Северной Африке, на Ближнем Востоке и имеющему в разных регионах своё название и свои особенности. — прим. пер.) и понятия не имела, насколько точным оказалось сравнение. Сирокко был бурей, приходящей из Сахары. В Египте этот раскаленный пустынный ветер называли «Хамсином» (Хамсин — сухой, изнуряюще жаркий местный ветер южных направлений на северо-востоке Африки (Египет, Судан) и в странах Ближнего Востока. Температура воздуха нередко превышает +40 °C, при штормовой силе ветра. — прим. пер.). Он может достигать скорости восьмидесяти пяти миль в час. Она вспомнила завывание ветра по ночам. Необъятный, таинственный, нечеловеческий звук. Он сдирал плоть с костей, буквально изменяя земной ландшафт.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сначала она думала, что она теряет свою жизнь. Потом начала бояться, что потеряет все остальное: Силу, здравый смысл. Свое достоинство.

Она не знала, что может быть и хуже, — начать терять части своего прошлого, словно отдиралась плоть от костей. Перемены были обширнее и мощнее, чем что-либо когда-либо испытанное, и она совершенно не ощущала их.

Она не знала, что появилась опасность потерять самое себя.

Глава 9

— Отойди от меня, — Карлинг оттолкнула Руна и вскочила с кресла.

Мужчина быстро поднялся и шагнул вперед, вытягивая руку.

— Не сейчас, пока ты в панике! — заявил он.

Подхватив стул, Карлинг метнула свое громоздкое орудие в Вера.

— Отвали на хрен! — заорала она.

Рун отбросил стул в сторону взмахом руки. Решительность сковала его черты.

— Подумай минутку, Карлинг. У тебя только что был эпизод. Другой придет, по крайней мере, через несколько часов, возможно, через день или даже больше. У нас есть время, чтобы все обсудить и выяснить, что бы это могло значить.

Вампиресса ошарашенно уставилась на Стража. Она не могла вспомнить, когда в последний раз хоть кто-то не подчинялся ее прямому приказу.

— Хорошо, будь ты проклят, — прошипела она, — тогда уйду я.

Она смогла сделать шаг к двери, прежде чем почувствовала, как его рука схватила ее за плечо. Это уже слишком. Карлинг оттолкнула Вера и выплюнула слово, полное Силы, что заморозило воздух.

Рун замер на середине движения, его рука осталась простёртой к ней. Начала подниматься его Сила, горячая, как солнечная вспышка. Даже несмотря на то, что Вампиресса вложила в свое заклинание достаточно сил, чтобы погрузить в стазис половину Вампиров Сан-Франциско, Карлинг знала, — оно не удержит Вера надолго.

Она никогда не исследовала заклинаний, что были бы эффективны против Грифонов. Когда-нибудь Карлинг пожалеет об этом.

Ярость пульсировала от него, словно готовящийся термоядерный взрыв. Потихоньку Рун снова начал двигаться.

Широко распахнув глаза, она отступила на шаг назад. А потом повернулась и побежала.

Сначала она направилась к дому, но вспомнила о подавляющем, обиженном, преданном обожании Розвен, бешеном подобострастии Распутина и сменила направление, побежав по дорожке со скоростью, о которой человеку нечего было и надеяться. Путь вел ее вдоль скал, к другому концу острова, к секвойному лесу. Вечернее Солнце повсюду разбрасывало косые лучи света, превращая идиллическую картину в смертельную сверкающую тюрьму.

В молодости ее учили, что она состоит из многих частей: из души, сердца, тени, имени и духа.

Сколько частей себя можно потерять и остаться живой? Еще ребенком она потеряла свою семью и свободу, а затем потеряла и свое имя. Всего несколько лет спустя она перестала дышать, сердце перестало биться. Затем она потеряла почти всех из своего окружения. Это случилось не однажды, но множество раз. На протяжении столетий, с каждым принимаемым ею волевым решением, основанным на Силе, целесообразности, политике, выживании, войне, она теряла часть своей души. Ее дух был сейчас словно тонкая, истрепанная паутинка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})