пансион-3 - екатерина богданова

— Я смотрю, ты осведомлена гораздо лучше нас, — с лёгкими нотками обиды заметила Касиян.

— Мне Рафэ всё рассказывает, — демонстративно рассматривая свои ногти ответила Дамон.

— Так герцог Торнед жив? — напрямую спросила Авройя, подавшись вперёд в ожидании ответа.

— Нет, для всех он погиб и будет мёртв столько, сколько будет нужно, — уклончиво ответила я.

— А в подробности коварного плана ты нас не посвятишь? — поинтересовалась Касиян.

— Пока нет, — неохотно ответила я.

— Мне сейчас показалось или ты и сама мало что знаешь? — с подозрением сощурившись вопросила Мона.

— Я знаю ровно столько, сколько необходимо знать, — произнесла сухо, одарив подругу предупреждающим взглядом. — И вы знаете достаточно, чтобы помочь мне.

— В чём помочь? — спросила Авройя. — Мы должны поддерживать видимость скрытого траура или всеми силами убеждать встревоженный слухами двор, что консорт жив?

— И то и другое. Все должны поверить в то, что мой муж погиб, но я не желаю об этом распространяться, — пояснила я. — Больше я вам ничего не могу сказать.

— Ты же понимаешь, что я всё равно всё узнаю от своего нового поклонника? — усмехнулась Мона, намекая на Рафэ.

— Возможно, но сначала с ним побеседую я, — улыбнулась подруге.

— Вот только не нужно настраивать его против меня, — враждебно протянула Дамон. — Я знаю, что вам не нравятся наши с ним отношения, но это моё личное дело.

— Возможно, но сначала с ним побеседую я, — улыбнулась подруге.

— Вот только не нужно настраивать его против меня, — враждебно протянула Дамон. — Я знаю, что вам не нравятся наши с ним отношения, но это моё личное дело.

— Успокойся, Мона, никто и не против этих ваших отношений… До тех пор, пока он не вспомнил, что мы отбросы, а он высшее существо, — недовольно ответила Касиян.

— Это вы сейчас про доминатов говорите? — спросила Авройя, которая была посвящена в тайну существования другого мира совсем недавно и многого ещё не знала.

— Про них самых, вернее про одного заносчивого, но такого милого доминария. И он мой, учти, — предупредила Мона.

— Да пожалуйста, — округлила глаза Авройя, явно не желая даже встречаться с доминантами.

— Так, хватит пустой болтовни. Займитесь моим траурным гардеробом и расписанием. Только не переусердствуйте. Всё должно выглядеть, как скрытая скорбь. Не чёрные, но максимально скромные и не яркие наряды, никаких балов и празднеств, но скорбного зажжения свечей на закате не должно быть, — распорядилась я. — И пострайтесь умерить свою жизнерадостность, — добавила, глядя на Дамон. — Двор должен поверить, что мы скрыто скорбим. Идите. Жду вас здесь после ужина с отчётом.

— Надеюсь, ты к этому времени приготовишь для нас что-то повкуснее десерта и расскажешь подробности коварного плана убиения гадюки, — улыбнулась Мона и выбежала из кабинета прежде, чем я успела высказать своё недовольство.

Касиян и Авройя последовали за ней, во избежание гнева королевы.

* * *

Немного посидев в одиночестве и постаравшись ещё раз убедить себя в том, что «поведанное» котом не плод моего уязвлённого горем сознания, я встала и отправилась на поиски Рондая. Сейчас мне, как никогда, было необходимо общество от этого безрассудного авантюриста, только услышав именно от него что я не сошла с ума и Карай действительно жив, я успокоюсь и окончательно поверю.

Но найти Ронни оказалось не так просто, как я надеялась. Даже Лелиан не знала где он. Более того, принцесса пребывала в неведении относительно того, что её муж прибыл в Возрению ещё сегодня утром. И мне не удалось сделать вид, что я что-то спутала.

— Так этот негодяй уже день как здесь и даже не удосужился встретиться со мной? — воскликнула Леля, резко вскочив с кушетки и схватившись за живот.

— Успокойся, я и сама не видела его. Возможно, меня дезинформировали, — попыталась успокоить подругу.

— Я чувствую как твоё сердце заходится от лжи, — проворчала принцесса, вернувшись на кушетку и поглаживая округлый живот.

— Чувствуешь? — удивилась я.

— Да, представь себе, чувствую. А ещё от тебя пахнет слезами и страхом, — недовольно произнесла Лелиан. — Только не спрашивай, как мне это удаётся, это не я, это она, — указала пальцем на живот принцесса. — Просила же Рондая не экспериментировать с разными видами магии на себе, так нет — не послушал. А теперь гадай, кем будет моя дочь. Но сейчас не об этом речь. Рассказывай, почему тебе страшно и ты плакала?

Я не собиралась посвящать Лелю в подробности этого дня, но слова сами полились из моего рта, и я даже опомниться не успела, как выложила ей все тайны и горести.

Лишь закончив рассказ осознала, что кто-то принудил меня к откровенности магическим воздействием. Попыталась поглотить это воздействие, но остановилась, поняв, что оно исходит из живота принцессы. Неужели мир ждёт рождение ещё одного уникального ребёнка с необычной магией? Хотя, в этом нет ничего удивительного, учитывая, кто его родители. Наши дети определённо затмят нас!

— Ой! — воскликнула Лелиан, чем отвлекла меня от раздумий. — Ой-ой-ой!!! — завопила она, схватившись за живот. — Только не сейчас, ещё рано!

Но ребёнок похоже думал иначе и я поспешила за помощью.

* * *

Поговорить с Ронни до ужина мне так и не удалось. Его нашли и уведомили о состоянии жены, и после этого маг был в таком состоянии, что не мог даже изъясняться членораздельно.

Положение спас Рафэ. Доминарий явился к покоям принцессы Лелиан и, отведя меня в сторонку, шёпотом уведомил, что Карай действительно жив, но находится в некоем подобии сна и не просыпается.

— Мы с Ронни решили, что не стоит об этом распространяться, — шептал доминант, излишне сильно сжимая мою руку каждый раз, когда из-за дверей доносились крики Лели. — И вот тебе тема для раздумий, от него не отходит странное животное — толстый белый кот. И эта мерзость лохматая пыталась залезть мне в голову, нашёптывая, что никто не должен знать, что Туманный жив.

— Нет, кот, сейчас с моим сыном, — отрицательно покачала я головой, поморщившись одновременно от боли в стиснутой пальцами Рафэ руке и крика Лелиан.

— Ошибаешься, он не отходит от твоего благоверного, как сторожевой… кот, — ответил доминарий.

— Верь ему, это не простой кот, — прошептала я.

— Ошибаешься, он не отходит от твоего благоверного, как сторожевой… кот, — ответил доминарий.

— Верь ему, это не простой кот, — прошептала я.

— Да и сам уже понял. Будь он простым, я бы его щелчком пальцев в чучело превратил, — недовольно проворчал Рафэ.

— А ты пытался? — испуганно спросила я.

— А как же? Только пальцы обжёг. Его защищает огромная сила. Подозреваю, это твоя знакомая богиня, — уязвлено прошипел доминант.

— Правильно подозреваешь, — кивнула я.

На этом наш разговор был закончен на высокой ноте крика младенца, только что появившегося на свет. Все присутствующие возликовали, а счастливый отец пожелал отдохнуть от переживаний, побледнев и свалившись в обморок.

Я хотела лично убедиться в том, что Лелиан в порядке, но была уже глубокая ночь и придворная целительница, только мельком взглянув на меня, вынесла вердикт:

— Отдыхать и никаких переживаний. Вам нужно беречь себя для нас, ваше величество, а вы на грани обморока от истощения.

Я попыталась возразить, но Рафэ схватил меня за руку и утянул от дверей покоев принцессы Лелиан силой.

— Она права, тебе нужно отдыхать. Вот и отдохни… рядом с мужем. Рондай сейчас занят, а я, если быть откровенным, чувствую себя жутко в обществе полуживого мага и сомнительного кота. Но и одних их оставлять нельзя, сама понимаешь, — заявил доминарий, ведя меня по коридорам дворца.

Он привёл меня в дальнюю часть северного крыла, туда, куда даже прислуга редко наведывается, потому что эта часть дворца была неким подобием архива, хранящего память всех королей, с момента становления Возрении. Именно здесь оставались нетронутыми, напоминающие скорее лаборатории, рабочие кабинеты Возрена Первого и его сына, Возрена Второго. И именно здесь, среди десятков неприметных, покрытых пылью дверей, затерялась комната, в которой спрятали бесчувственное тело моего мужа.

— Туманной ночи, — пожелал мне напоследок Рафэ и быстро ушёл, притворив за собой дверь.

Комнату освещали лишь несколько догорающих свечей, в свете которых недвижимое тело Карая казалось совсем безжизненным. Лишь подойдя к кровати и положив руку на его грудь, я почувствовала его дыхание и тепло жизни, исходящее от него. И я не выдержала, разрыдалась, упав на кровать и обняв любимого.

Пусть завтра я опять буду сильной и несгибаемой, буду делать то, что нужно для благополучия своего королевства, но сейчас я понимала, что не смогу пожертвовать Караем даже во благо своего народа. Да, я плохая королева, потому что личное счастье для меня важнее, но я всего лишь женщина, беззаветно любящая своего мужа. И если богиня потребует принести его в жертву во благо нашего мира, я не смогу покориться. Сама умру, но его не отдам!