Круг Состязаний - Дмитрий Янтарный

запустила тарелкой в челюсть своему отцу? Главе клана? — с восхищением спросил Сареф.

— Мой отец не глава клана, — покачала головой Джинора, — хотя мы, конечно, принадлежим к знати Ниафрост. А так… да, ты угадал. Как он после этого рассвирепел, я его таким тогда всего один раз в жизни видела. К счастью, за меня вступился дедушка, один из советников, кстати, и меня не стали бить. А вместо этого сослали в тренировочный лагерь на одну неделю. И… знаешь, я понимаю, что для меня это должно было быть наказание — но мне там так понравилось! Никто с тобой не нянчится, с тобой обращаются так же, как с остальными. Причём, раз я всё-таки была девушкой, то меня не заставляли чистить отхожие места или таскать тяжести. А в остальном — красота. Хотя жрачка там ещё была так себе… но ничего, привыкла. И с тех пор мне, собственно, и разрешили тренироваться.

— Ну а почему меч и щит… щит — та же тарелка, не находишь? Правильно метнуть — так и голову врагу сбрить можно. Шанс, конечно, всего один из пяти — но это всегда так эффектно. Да и вообще, я всё-таки не дура и понимаю, что дело это опасное. Понятно, что Система всегда возродит и всё такое — но лишний раз подставляться не хочется. Потому что детей я всё-таки хочу. Не сейчас — а так, в перспективе, когда-нибудь.

— Жаль, что не сейчас, — улыбнулся Микаэль, — а то я мог бы поспособствовать…

— Слушай, ты, Сальная Морда, — с Джиноры тут же слетела вся благожелательность, и она с угрозой посмотрела на барда, — я прямо отсюда могу метнуть щит так, что ты больше никогда не сможешь иметь детей. Хочешь проверить?

— Тихо-тихо, — примиряюще поднял руки Роггвир, — не надо ссориться. Не обращай внимания, Джинора, в кругу знакомых Микаэля… ммм… принято быть в таких случаях… скажем так, настойчивым и прямолинейным.

— Я это прекрасно знаю, — всё ещё сердито ответила Джинора, — благо в казармах дело до этого тоже не раз доходило. И я уяснила для себя одну простую истину: если мужику из низшего сословия это не объяснить с первого раза, как надо, то они решат, что ты с ними кокетничаешь и заигрываешь, и только ещё больше будут приставать. Так что объяснять надо с первого раза и максимально доходчиво.

Лицо Микаэля после этих слов обиженно вытянулось. Кажется, слова Джиноры его очень больно зацепили. Хотя он искренне не понимал, чем их заслужил.

— Ну… Микаэль, а ты что о себе расскажешь? — спросил его Сареф, чтобы отвлечь от этих мыслей.

— Да… мне особо нечего о себе рассказывать, — отмахнулся тот.

— Ну как? — не отставал Сареф, — ты что, с лютней в руках родился?

— Да нет, — неохотно начал говорить Микаэль, — но так… с детства петь мне нравилось, и выдумывать всякие небылицы любил. Потом, когда мне было 12, папка на ярмарке у кого-то в карты игрушечную лютню выиграл — и подарил её мне. Мне с ней понравилось. 5 лет после этого копил деньгу, чтобы купить себе уже хорошую, настоящую. Ну и понял, что специализироваться могу, как бард. Ну а дальше понятно… ходил в походы, пока меня не подобрали Роггвир и Рокси. Я им подошёл… так что вот, теперь я здесь.

— Понятно, — Сареф смущённо замолчал. Эта история была рассказана скучающим и будничным тоном, будто бы он прочитал исторический очерк. И Сареф отказывался верить, что Микаэль, будучи бардом по своей специализации, не мог рассказать её в десять раз интереснее.

— Пол, ну а ты, — он осторожно обратился к Апполинару.

— Я происхожу из ещё более низшего сословия, чем Микаэль, — равнодушно ответил Пол, — и дерусь я при помощи рук и ног потому, что до 15 лет у моей семьи едва хватало денег на еду, и о том, чтобы достать какое-нибудь оружие, не могло быть и речи. Так что пришлось учиться драться с тем, что дала Система.

— И, — Сареф с сомнением посмотрел на босые ноги Пола, которые были только перевязаны бинтами по центру стопы, — тебе не больно ходить… вот так?

— Я так хожу всю жизнь, — так же равнодушно ответил Пол, — признаться, когда появилась возможность ходить в обуви — я чувствую себя в ней отвратительно. Даже эти бинты, — он пошевелил ногой, — больше необходимость, чтобы в бою не повредить связки. А так мне больше нравится, когда дышит вся стопа.

— А что насчёт одежды, — Сареф с сомнением оглядел Пола, на котором кроме штанов была только тонкая жилетка-безрукавка, которая лишь подчёркивала его худое жилистое тело, — выглядит не очень надёжно.

— Это реализация одного из моих Талантов Полуторного Совершеннолетия, — пожал плечами Пол, — если коротко: чем меньше на мне одежды, тем сильнее я становлюсь.

— Хм… довольно ловко, — признал Сареф.

— Любые обстоятельства вокруг можно использовать в своих целях, — интонация Пола за весь разговор так ни разу и не изменилась, — здесь стоит отдать Системе должное. Главное — уметь видеть и знать, что тебе нужно.

— Это получается, что если ты будешь совсем без одежды — то станешь ещё сильнее? — попытался пошутить Сареф.

— Да, — так же без улыбки ответил Пол, — вот только боюсь, что наша мадам благородных кровей может неправильно это истолковать.

— Слушайте! — сердито сказала Джинора, до которой только сейчас дошло, что она сказала что-то не то, — я не хотела никого обижать. Я только хотела, чтобы меня оставили в покое.

— Да что вы, мадам, — Пол шутливо склонился в её сторону, не открывая глаз, — никаких обид, кто вам сказал такую глупость?

— Ах, так? — рассердилась Джинора, — ну так вот, придурки вы обидчивые, если бы вы хотя бы год пожили в шкуре женщины — то заговорили бы совершенно иначе! Когда каждый похотливый придурок считает своим долгом до тебя докопаться — быстро научаешься давать понять так, чтобы от тебя сразу отстали. Так что уж извините, но мне мои нервы дороже, чем переживания каждого левого неудачника, что он, видите ли, не родился с золотой ложкой…

— Хватит! — Роггвир угрожающе встал, — прекратите! Тоже