Сломанная - Анна Шнайдер

пять сезонов в результате, а потом и полнометражку».

«Да, я как раз недавно пересматривал. Ночью, пока ты спала, с наушниками. Классно ты там всё придумала!»

«Не только я, у нас был коллектив из трёх человек…»

Соня рассказывала Юре, как работала над сценарием к полнометражному мультфильму, и в который раз за последние дни ловила себя на мысли, что ей нравится разговаривать с этим парнем, ей интересно. Причём не только слушать, что говорит Юра — а говорил он всегда хорошо, язык у него был подвешен отлично, — но и отвечать на его вопросы самой.

«Слушай, купить что-нибудь в магазине возле дома?» — спросил Юра, написав Соне, что вышел из метро, и она, задумавшись на мгновение, ответила:

«Очень хочу солёной рыбы».

«Селёдки, что ли? Тогда картошку ещё надо».

«Нет, не селёдку. Красную солёную рыбу. Такую, в вакуумной упаковке. Купишь?»

«Конечно».

О солёной рыбе Соня два года не могла даже думать. Её очень любил и постоянно покупал Андрей. Вот и тогда в холодильнике лежала упаковка…

Соня так и не смогла её съесть и выкинула эту рыбу, когда вернулась из психиатрической клиники.

44

Юра

Наверное, по дороге в квартиру Сони следовало бы думать о прошедшем собеседовании, но Юра думал совсем о другом. О том, что писала в сообщениях Соня. И так ему было интересно, так свербило узнать, почему она всё же перестала писать сценарии и начала мыть чужие квартиры и офисы, что Юра сам себе казался дрелью, которая никак не может выключиться и перестать сверлить особо упрямую железобетонную стену.

Ещё и эта закрытая комната… Вероятно, там, внутри неё, и находится часть ответов на его многочисленные вопросы. И несмотря на то, что Юре было немного страшно при мысли о том, что туда придётся зайти, он понимал — это всё-таки нужно сделать.

Если он хочет помочь Соне, то должен знать правду. А Юра уже решил, что точно хочет, и перестал сомневаться.

Произошло это в последние дни, когда Соня иногда робко, нерешительно и растерянно улыбалась. В её улыбке было столько беззащитности и ранимости, что Юре каждый раз хотелось подойти и крепко обнять девушку. И сказать, что улыбаться — это хорошо и правильно. И, что бы ни случилось у Сони в прошлом, она должна улыбаться. Только так она перестанет быть сломанной.

А работа… Юра решил не думать долго и попробовать. Не понравится — всегда можно уйти. Но, может, всё начнёт получаться и он втянется, а там и должность повысится, и зарплата. Мечты, конечно. Но почему бы и нет? Алмазов-старший ведь тоже не всегда был генеральным директором и владельцем фирмы.

В магазине Юра взял не только солёную красную рыбу, но и холодный «Колокольчик», а ещё мороженое. Жара разгоралась всё сильнее и сильнее, завтра обещали под тридцать градусов — хотелось охладиться. Соне такое было нельзя — всё же простуда не до конца прошла, — поэтому Юра купил по килограмму черешни и персиков. Хотел сначала взять эклеры, но вспомнил, что Соня говорила про склонность к лишнему весу, и со вздохом отложил контейнер обратно на полку. Совершать такие жертвы ему было не внове — в прошлом, когда Маша усиленно худела, на диете вместе с ней сидела вся семья, в том числе тростиночка Оксана. Домой не покупали даже крекеров и обычного хлеба. И Юра, любитель выпечки, тайком от сестры бегал к пекарне у метро, чтобы слопать там какую-нибудь булочку или пиццу. А Маша потом ворчала, что от него пахнет корицей или копчёной колбасой. Юра даже улыбнулся, вспоминая те времена и то, как он после подобных обвинений таращил глаза и оскорблённо мотал головой, заявляя, что Маше с голодухи кажется. Ох, как она на него тогда дулась… Но ведь похудела же! Значит, всё было не зря.

Решив рассказать Соне эту забавную историю, Юра поспешил домой, поудобнее перехватив сумки.

Девушка встретила его у порога с Масей на руках. И Юра, к своей радости, заметил на Сониных губах что-то похожее на улыбку. В последнее время он всё чаще замечал у Сони такое выражение лица — и теперь неожиданно понял, что оно ему напоминает.

— Ты похожа на Джоконду, — вырвалось у Юры до того, как он успел подумать, стоит ли делиться с Соней этим наблюдением. Он поставил сумки на пол и улыбнулся, глядя в растерянные глаза девушки.

— На кого? — переспросила Соня, поглаживая мурчащую Масю.

— На Джоконду, — повторил Юра, делая шаг вперёд. И, пользуясь тем, что руки у Сони были заняты Масей, сам поднял ладонь и провёл ею по щеке девушки, не опасаясь, что его оттолкнут. — «Мона Лиза», картина Леонардо да Винчи. Ты так же, как она, сейчас загадочно улыбаешься. Я всегда думал, что Джоконда находится в процессе, она только начинает улыбаться, и да Винчи изобразил зарождение улыбки. Оттого она и кажется загадочной.

Уголки губ Сони дрогнули, и улыбка стала чуть шире. Да и глаза потеплели.

Если раньше Сонины голубые глаза напоминали Юре лёд, то теперь он явно постепенно таял…

— Да ты поэт, Юра, — сказала девушка с иронией. — «Зарождение улыбки»… Надо же такое придумать.

— Ну, стихов я, в отличие от отца, никогда не писал, а вот музыку пытался. Но… нет у меня к этому всё же таланта, — ответил Юра, не опуская руку. Так и продолжал поглаживать Соню по щеке. И ему казалось, что он видит биение Сониного пульса в зрачках девушки. — Играть музыку я могу, а сочинять не выходит. Не всем дано создавать, видимо, некоторые могут только повторять уже созданное.

— Да… — прошептала Соня, будто заворожённая движениями Юриной ладони и его словами, и он уже хотел наклониться и поцеловать девушку, как Мася всё испортила. Оттолкнулась от Сони и, мяукнув, спрыгнула на пол, разрушив тягучую и волнующую атмосферу между ними.

Соня тут же, опомнившись, отошла назад, и Юра опустил руку.

— Я надеюсь, ты будешь обедать? — поинтересовался он, пока Соня не убежала прочь. Юра видел, что она в смятении. — Я рыбу купил, как ты просила. А ещё фруктов. И газировку с мороженым, но это мне. У тебя горло, и вообще.

— И вообще… — эхом повторила Соня и как-то растерянно вздохнула. — Да, буду обедать. Мой руки и пойдём. Я там картошку сварила.

45