Мечников - Борис Могилевский

Накануне отъезда Мечникова из Одессы дело Сеченова получило неожиданно благоприятный поворот. В один из визитов к попечителю Одесского учебного округа Мечников случайно встретил у него одного влиятельного петербургского чиновника, знавшего Сеченова. Завязался общий разговор. Илья Ильич еще раз доказывал попечителю, какую пользу для университета сможет принести такой выдающийся ученый, как Сеченов. На вопрос попечителя о благонадежности Ивана Михайловича петербургский чиновник неожиданно ответил:

— Что вы, что вы! Сеченов человек совершенно безвредный. Уверяю вас, что его смело можно утвердить на кафедре.

Уже после отъезда Мечникова на Мадейру Сеченова, наконец, после многочисленных проволочек утвердили профессором физиологии в Новороссийском университете.

Путешествие через Европу и Атлантику оказалось чрезвычайно тяжелым. Шторм преследовал судно, на котором ехали Мечниковы. Людмила Васильевна страдала от качки и морской болезни. Кровохарканье продолжалось, нужен был полный покой.

Но вот ранним утром в лучах южного солнца встала из океана сказочная страна: пароход подошел к берегам Мадейры. Горы, покрытые свежей зеленью лесов, кристально прозрачные водопады, вечно голубое небо и яркое солнце, заливающее потоками света все вокруг, приветствовали приехавших из Европы.

По трапу несли носилки, вели под руки больных — большинство приезжих искало здесь спасения от туберкулеза.

«Могила, скрытая цветами», — в глубокой тоске говорил себе Илья Ильич, и он был близок к истине. Англичане с мрачным юмором называли Мадейру «одним из кладбищ Лондона».

Глазами русского ученого

Остров Мадейра, когда его посетил Мечников, был одной из главных станций на морском пути из Африки в Южную Америку.

Мечникова многое удивило на Мадейре. Он не встретил здесь колесных экипажей — они были редкостью на острове. Вместо них употреблялись сани. В большие четырехместные сани запрягали пару дюжих волов. Кучерами обычно были мальчишки: один из них подгонял палкой животных, а другой поддерживал сани при спуске с гор и время от времени смазывал полозья сальной тряпкой. Было странно видеть на Мадейре сани: ведь на острове не бывает зимы! По скользкой мостовой, плотно уложенной гладкими базальтовыми голышами, сани скользили, как по льду.

Растения на Мадейре носят зеленый убор круглый год. Еще не успеют на дубах засохнуть старые листья, как появляются свежие, молодые листочки. Большинство же деревьев сохраняет листву круглый год.

Мечников обратился за справками к русскому консулу. Обрадованный приездом соотечественников, консул расспрашивал о России и, с своей стороны, рассказал Илье Ильичу все, что знал о Мадейре. Однако дешевого пансиона он указать не смог. Все, что ни советовал консул, было не по средствам Илье Ильичу.

К счастью, попутчик Мечниковых по пароходу, зашедший с ним к консулу, предложил снять вместе одну дачу. Это устраивало Мечниковых, и они нашли удобный приют после долгих дней мучительного путешествия.

Потянулись однообразные дни. Людмила Васильевна чувствовала себя относительно хорошо, но для научной работы Мечникова обстановка сложилась крайне неблагоприятно. Скалистые открытые берега Мадейры не давали зоологического материала для исследований. Илья Ильич попробовал заняться изучением истории развития многоножек, но наблюдения делать было очень трудно, что чрезвычайно угнетало ученого.

Приходили письма из России. Университет и Московское общество испытателей природы, субсидировавшие поездку Мечникова, справлялись о ходе научной работы. Что мог им ответить Илья Ильич! Субсидии, полученные от этих учреждений, быстро иссякли, а научные исследования не были плодотворны.

В поисках средств к существованию Илья Ильич посылал в Россию очерки об островах этой части Атлантического океана. С той же целью он совершил поездку на остров Тенериф.

Сильное впечатление произвел на Илью Ильича пик острова Тенерифа — де Тейде. Мореплаватели прошлого называли этот пик «Адской горой». Величественный профиль каменного колосса резко выделялся на темно-синем фоне океана и неба.

Красота этого острова увлекла Мечникова. Он осматривал знаменитое драконово дерево, тогда уже сломанное и поваленное бурей. Это дерево-гигант, возраст которого определялся в шесть тысяч лет, напоминало поверженное чудовище давних геологических эпох. Под его сенью путешественник Александр Гумбольдт удивлялся когда-то «вечной молодости природы».

Илья Ильич повествовал в своих очерках об истории исчезновения с лица земли народа гуанчей, его трагический конец был следствием зверской колониальной системы испанских королевских разбойников.

Завоевание Канарских островов продолжалось почти целое пятнадцатое столетие: гуанчи оказывали такой отпор европейцам, что последним приходилось вести серьезную войну.

Несмотря на то, что вооруженным деревянными копьями гуанчам пришлось иметь дело с владеющими огнестрельным оружием и привычными к военному делу французами и испанцами, этот народ не раз отражал нападение неприятеля и на каждом шагу обнаруживал такую храбрость, смелость и мужество, что заслужил всеобщую симпатию.

Завоевание Канарского архипелага было задумано очень коварно; было испрошено разрешение папы, так как поводом к войне выставлялось, конечно, желание обратить неверующих в христианство. Один за другим попадали острова под власть христолюбивого воинства, истреблявшего туземцев, как диких зверей. Дольше всех держались Пальма и Тенериф.

Не только мужчины, но и женщины, среди которых многие действовали, как настоящие героини, отдавали все свои силы для сохранения независимости, но в конце концов должны были уступить. В 1483 году тенерифские гуанчи предложили мир, с условием, чтобы их крестили в какую угодно веру, но только не делали рабами. Испанцы согласились на это, но обманули. Многие из побежденных были проданы в рабство, а глава племени, примиривший воюющие стороны, отправлен на показ в Рим и другие города Европы.

Вот образчик того, как испанцы «объединяли» подвластные им народы. Когда генерал Педро де Вера подавил восстание, вспыхнувшее на острове Гомера, он приказал умертвить всех жителей Аганского округа старше пятнадцатилетнего возраста; одних бросали в море, другим перед смертью отрезали руки и ноги. Большая часть туземцев других округов была продана в рабство. По возвращении в свою резиденцию Лас Пальмас (на острове Гран-Канария) генерал велел повесить большинство мужчин, способных носить оружие, а жен и детей продать в рабство.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});