Горечь твоей любви (СИ) - Иванова Валерия

Мне пришлось проглотить ком в горле, мешавший сделать вдох. Тоня, как и всегда, видит меня насквозь. Как бы мне хотелось броситься к ней в ноги и разреветься от всего того, что сейчас творится у меня в душе — там настоящий тайфун из эмоций. Но разве я могла? Нет. Никогда. Но и скрывать от нее такую тайну невыносимо. Да и что я могу сказать?

— У меня просто голова болит и на работе проблемы с поставщиками. Извините, я не хотела портить настроение никому, — ложь битым стеклом осела на языке.

Женщина ничего не ответила. Она мне не поверила.

В комнату вернулся Илья с подносом в руках, стал расставлять чашки.

— Цветок, принесешь торт, а то мне рук не хватило, — попросил мужчина, я молча кивнула.

Взяла лотки с едой и понесла на кухню. Поставила их в холодильник и достала коробку с тортом. Когда потянулась за ножом, то заметила, что мои руки трясутся. Поскорее бы наступило утро, чтобы мы уехали из этого дома.

* * *

2 недели спустя

— Как же я устала, — простонала Аля, — эти чертовы каблуки меня доконают!

— А зачем ты их надела? — с улыбкой спросила я.

— Потому что они красивые, и я вывалила за них пять тысяч рублей. Мой, когда узнал, за сердце схватился. Это он еще не знает, СКОЛЬКО они без скидки стоили.

— Ну, они и правда, красивые, — сказала, глядя на шикарные лаковые туфельки помощницы.

— Это единственное их достоинство.

— Слушай, все равно никого нет, можно я пойду в нашей подсобке посижу, а? Я прямо-таки чувствую, как они впились мне в мясо, разодрали все в кровь.

— Иди, конечно. Там в аптечке перекись есть, протри, чтобы не занести никакую гадость и лейкопластырем заклей.

— Спасибо, Ди! Ты лучший босс среди всех боссов! — воскликнула девушка и похромала к подсобке.

— Альбина, — окрикнула ее, — там в шкафу внизу на моей полке есть пакет с балетками, сменка моя. Возьми, надень, у меня нога как раз чуть больше твоей — давить не будут.

— Ты моя спасительница, Дианка! Если бы каждый шаг меня не убивал, я бы подошла и поцеловала тебя. Может, даже взасос, вот как я тебе благодарна.

— Фи, какая ты. За балетки готова на все.

— На все!

Девушка скрылась за дверью. Я покачала головой, какая Аля дуреха. Перевела взгляд на экран компьютера, проверяя, что у нас сегодня запланировано. День близился к обеду.

На двери звякнул колокольчик, оповещая о посетителе. Нацепила на лицо приветственную улыбку и подняла голову, глядя на зашедшего. Улыбка медленно сползла с моего лица. Перед стойкой стоял Ярослав.

— Привет, Диана, — поздоровался мужчина.

А я впилась в него взглядом. Видела его последний раз тогда, в квартире, когда он пришел без приглашения. Мозгом понимаю, что не должна смотреть, не должна радоваться его приходу. Но как сердцу приказать? Если при его появлении оно оживает и готово выпрыгнуть от того, как сильно скучало.

— Что ты здесь делаешь? — хрипло спрашиваю.

— Я помню, что ты просила оставить тебя в покое, но… — Марин лезет в карман штанов и достает из них связку ключей.

— Вот, — кладет на стойку передо мной.

— Что это?

— Ключи.

— Я вижу, что ключи, Ярослав. Ключи от чего?

— От твоей квартиры, — говорит, пристально глядя в мои глаза.

— Я вернул ее, Ди. Правда, пока не знаю, кто за всем этим стоит. Еще не выяснил, но обещаю, что сделаю это.

У меня в ушах кровь шуметь начинает. Облизываю губы и руками берусь за стойку, чтобы не упасть.

— Мне не нужны ключи и не нужна квартира. Забирай, Ярослав и… И уходи, — почему, ну почему каждый раз так сложно его прогонять?!

— Квартира твоя, делай с ней, что хочешь, — говорит и смотрит на меня.

Его взгляд ласкает, я чувствую каждой клеточкой. А затем кивает сам себе и разворачивается, собираясь уходить, но останавливается.

— А ты, все-таки ходила, — говорит, обернувшись вполоборота.

— Куда?

— К матери на похороны, — говорит, и я стою, пораженно уставившись на мужчину.

Я не хотела идти, но проснувшись в то утро, поняла, что надо идти. Провести в последний путь женщину, которая подарила мне жизнь…

— Откуда ты знаешь? — он ничего не отвечает, лишь печально улыбается.

— Береги себя, леди Ди, — говорит и разворачивается, идет к выходу.

А я стою на месте и смотрю на то, как он уходит. Как же это трудно… Провожать человека взглядом. Молча… Когда в душе столько всего. Столько сказать хочется. А каждый его шаг отдается внутри болью, которая оседает меж ребер. Взглядом цепляешься за край рубашки, кусаешь губы в кровь и пытаешься не разбиться на тысячу осколков. И я понимаю, что вся ненависть, что есть у меня внутри к этому человеку, сейчас противостоит той любви, которую я испытываю к нему. Я ненавижу, проклинаю и хочу забыть тот день, когда впервые увидела его и набралась смелости заговорить… Но с другой стороны я безумно, безбожно, до эйфории рада, что он был в моей жизни! А нутро орет, что надо догнать, остановить! Хватит — настрадалась…

С силой заставляю себя отвести взгляд от спины Ярослава и словно спасательная соломинка для утопающего, в салон входит новый посетитель.

— Добрый день, я могу вам помочь? — спросила у женщины.

Трясущейся рукой взяла ключи, что оставил Ярослав, и положила в ящик, захлопывая его. Если бы можно было так и чувства запереть…

* * *

Сегодня пришлось самой закрывать салон. Не выдержала нытья Али и отправила девушку домой. Сказала, чтобы больше никогда не надевала на работу обувь на высоких каблуках.

Зашла в квартиру и услышала, как на кухне громко играет музыка. Нахмурилась. Неужели Илья пришел раньше меня? Прошла в направлении гитарных рифов и остановилась на пороге. За столом сидел Илья, а перед ним наполовину пустая бутылка с коньяком. Сердце кольнуло иголкой тревоги. Грацианов редко пьет, а один — никогда.

— Илья, что случилось? Почему ты пьешь? — я выключила звук на колонке, потому что эту музыку слушать невозможно.

Мужчина поднял на меня свои карие глаза, я не смогла прочитать, что в них написано. Илья сделал глоток янтарной жидкости и с грохотом поставил бокал на стол, от чего я вздрогнула.

— Илья…

— Кто такой Ярослав Марин? — словно выстрел в упор, прорезал голос Грацианова тишину.

35

Диана

— Кто такой Ярослав Марин? — словно выстрел в упор, прорезал голос Грацианова тишину.

Я даже дышать перестала. Почувствовала, как все внутри похолодело от ужаса. Нет… Он же не мог все узнать… Этого просто не может быть.

— Это друг Леши, мы виделись тогда в гостях, помнишь? — голос хриплый, облизываю губы и боюсь смотреть на Илью.

Но собираю все мужество, которое осталось, в кулак и смотрю на лицо мужчины. А оно не выражает абсолютно ничего. И мне страшно… Страшно от того, что я никогда не видела Илью таким.

— Друг Леши, значит? — улыбается и от этой улыбки по моему телу пробегают мурашки.

— Илья…

— Знаешь, я ведь, когда тебя первый раз увидел, то буквально охренел от твоей красоты. Ты стояла в каком-то платье зеленого цвета, а я не мог глаз оторвать. Зачаровала, — мужчина снова потянулся за стаканом с коньяком и улыбнулся каким-то своим мыслям, а затем сделал очередной глоток.

А я стояла, словно приросла к месту, не могла пошевелиться, не могла ничего сказать. Грудь сдавило шипастыми тисками — не продохнуть. Чувствовала, как из глаз начинают катиться слезы.

— И в тот момент во мне все кричать начало, что тебя надо защищать, оберегать, баловать. Странное чувство, но оно поселилось здесь, — Илья дотронулся до центра груди сжатой в кулак ладонью, — и никуда не девалось.

На негнущихся ногах я подошла к столу и села на стул напротив Грацианова. Я не знала, что мне делать, что сказать…

— Меня как климануло на тебе. Но я боялся подойти к тебе, ты такой хрупкой и уязвимой выглядела. А мне страшно было сломать или обидеть. Долго храбрости набирался. Никогда робким не был, а с тобой вот так. По-другому.