Закон фронтира - Олег Дивов

Сзади к Белому, стараясь за ним спрятаться, осторожно подходил Большой. Выглядело это очень комично, но Гошу вдруг стало не до смеха. Он словно бы увидел, что будет дальше.

— Эй, ты, здоровый! — сказала девица, глядя Белому через плечо. Тот машинально обернулся на Большого. В тот же момент девица звезданула ему коленом в пах, на этот раз точнее некуда. И одновременно стремительным движением сорвала у бедняги с плеча автомат.

Белый, не издав ни звука, схватился руками между ног и упал на колени. Девушка сделала шаг назад, отбросила в сторону автомат и врезала Белому еще раз — пыльным сапогом по скуле. Гош подумал, что только в кино после такого удара вскакивают и дают сдачи. В реальной жизни, как он и ожидал, Белый треснулся головой о стену дома и сдулся, будто простреленная шина.

— Большой, тащи аптечку! — скомандовал Гош. — И Сан Сеичу объясни, что все в порядке!

Окончательно потерявший самообладание Большой, у которого разве что слезы на глазах не выступили, с потерянным видом потопал обратно. Гош поднял с земли свой пистолет и, от греха подальше, автомат Белого.

— Пошли, молока налью с дороги, — предложил он. — Холодного.

— Давай, — согласилась девица, разглядывая поверженного Белого. — Надо же, всего лишь обморок. Ты уж извини. Так бы я ему простила, а вот…

— Я знаю, — сказал Гош. — Не стоило ему на тебя смотреть такими глазами.

— Это какими же? — поинтересовалась девица, осторожно пихая Белого ногой в бок. Сапоги у нее были не «казаки», как у объездчиков, а хромовые, с высоким голенищем, плотно охватывающим ногу почти до колена.

— Он посмотрел на тебя, как мачо, — объяснил Гош. — Знаешь, кто такой?

— Мужской шовинист, — кивнула девушка и бросила на Гоша оценивающий взгляд. Глаза у нее были зеленые-презеленые. Хрупкая на вид точеная фигурка, росту едва-едва сто шестьдесят пять, джинсы, потертая кожанка поверх грязноватой и насквозь потной белой майки. По-ковбойски повязанная косынка на шее. Девчонка как девчонка. Чуть старше двадцати. И по уши в пылище.

— Меня зовут Гош.

— Я знаю, — кивнула девушка. — Георгий. Вот уж кого не ожидала здесь встретить…

Внутри у Гоша все похолодело. Он вдруг отчетливо понял, какой ужас пережил сегодня Цыган. Гошу не было так страшно, когда его назвал по имени Сан Сеич. Во-первых, тогда он не верил, что это его имя. Во-вторых, он состоял в те дни наполовину из обиды на весь мир, а на другую половину — из агрессии. Кроме того, Сан Сеич зачем-то отказывался рассказать ему все. А эта девчонка — Гош поверил, — зажимать информацию не станет. И если знает хоть что-то…

— Стоп! — приказал Гош, выставляя перед собой ладонь. — Пока хватит. У нас и без того день был совершенно безумный.

— Я поняла, — кивнула девчонка. — «Патруль» в канаве свеженький валяется, только-только расколотили. И здесь с уродами война?

— Мы их называем «тупые». Так как насчет молочка? Вон, на столе.

— Сейчас подойду. Мне нужно сначала Малыша пристроить. Колодец где?

— Попроси Большого, он тебе все покажет.

— Неужели и этот здоровый не урод? — пробормотала девчонка себе под нос.

— Даже этот труп, и тот не урод. Просто несчастный человек.

— Ладно, — девчонка ухватила себя двумя пальцами за нос и покрутила его из стороны в сторону. — Сейчас подойду.

Гош без тени сожаления посмотрел на Белого, все еще пребывающего в обмороке, и ухромал в сад. Колено болело. Но в момент удара больше закрыться было нечем.

— Здравствуйте, девушка! — проблеял за домом Сан Сеич.

— Здорово, старый хрен! — ответили ему. — Ты, что ли тут главный? Ну и команду ты себе набрал…

Гош уселся за стол, разлил остатки молока по стаканам и пригорюнился. Он все думал, что за новости его ждут, и с каждой минутой ему становилось больнее. «Увижу Цыгана — извинюсь, — подумал он. — Обязательно. И перед Костей тоже. Белый, конечно, психопат и дурак, но кое в чем он прав. Нехорошо людей вот так — обухом по голове. Хотя… Сан Сеич даже если и докопается до правды, все равно сто лет будет думать, сказать или не сказать. Чересчур осторожен. А пока он будет думать — мало ли, что с ребятами может случиться. Что же, так и помирать Иванами, не помнящими родства? Нет, лучше уж по-плохому, в лоб».

Он закурил и принялся ждать.

* * *

— Хорошо живете, — сказала девчонка, усаживаясь напротив и кладя поперек стола ружье. — Богато живете.

— Ты же сама говорила — здесь работать надо. Вот, работаем.

— Неужели и ты…?

— И я… — Гош судорожно втянул в себя воздух и подвинул гостье стакан.

— Меня Женя зовут, — объяснила девчонка в перерывах между глотками. — Уф-ф… Здорово, — она сбросила кожанку и осталась в тонкой грязной белой майке, сквозь которую отчетливо проступали соски маленьких круглых грудей.

— Очень приятно. Сигарету?

— А у тебя что?

— «Лаки Страйк».

— Нет, спасибо, — Женя выудила из кармана пачку солдатского «Кэмела». Зажигалка у нее тоже оказалась под стать имиджу — «Зиппо».

— А ты, значит… — она глубоко затянулась и посмотрела Гошу в глаза. С отчетливым состраданием.

— Ну, имя мне сообщили, — понял ее Гош. — Я даже к нему привык уже. А вот остальное… Видишь ли, у меня по нынешним временам колоссальный объем памяти. Но это как библиотека. Ничего личного, понимаешь? Даже не представляю, чем в прошлой жизни занимался. Всю зиму читал газеты за последнее десятилетие, надеялся, там что-то найдется такое, наводящее на след. В итоге окончательно запутался. никак себя не могу применить к этой… Новой России.

— Странно, — пробормотала Женя. — А мама-папа? Дошкольный возраст?

— Обрыв где-то на уровне лет тринадцати. Хотя я владею кучей разрозненной информации, которую явно приобрел уже во взрослые годы. Сама посуди, зачем мальчишке поздний Гессе? Или, скажем, основы нейролингвистического программирования. О котором я в восьмидесятые годы в принципе ничего прочесть не мог. И это так, самые яркие примеры. Короче говоря, в башке у меня жуткий компот. И я им время от времени поливаю вот этих несчастных…

— У меня все то же самое, — вздохнула Женя. — Один в один. Только я и на самом деле ветеринар. Даже если потом не стала, так долго готовилась. С раннего детства то кружок юных биологов зоопарка…

— КЮБЗ? — перебил Гош. — То-то я смотрю, у тебя произношение московское…

— Проклятье! — воскликнула Женя. — Слушай, ты память свою профессиональную немного попридержи, а? Это же просто обидно!

— Профессиональную? — осторожно переспросил Гош.

— Странно, что ты ничего про себя не нашел в газетах, — сказала Женя извиняющимся тоном. — Вполне могло быть. То есть, я-то не видела, но почему и нет?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});