Черная смерть. Как эпидемия чумы изменила средневековую Европу - Филип Зиглер

их собственными руками.

Глава 6

Остальная часть континентальной Европы

Было бы утомительно да и не слишком нужно детально отслеживать путь Черной смерти по всем остальным странам Европы. Дело в том, что большая часть наиболее известных хронистов того времени жили в Италии, Франции, Германии или Англии и наиболее значимые исследования проводились именно в этих странах. Другая причина в том, что удивительное сходство протекания эпидемии в разных странах, где побывала Черная смерть, делает дальнейшее расширение поля исследований необязательным. Одна из самых поразительных черт чумы – это постоянное воспроизводство ее основных проявлений. Так, используются одинаковые фразы при описании внешнего вида болезни, появляются одинаково преувеличенные оценки смертности, начинают бушевать одни и те же страсти, да и экономические и социальные последствия тоже одинаковы.

До определенной степени эта схожесть иллюзорна. Отчасти это впечатление создает повсеместное употребление хронистами латинских выражений, отчасти оно связано с властью католической церкви, которая придавала видимость единообразия сильно отличавшимся социальным формациям. Конечно, под этой личиной схожести существовали значительные различия в достатке, культуре и национальном характере, но общая схема, в рамках которой могли существовать эти различия – хотя впоследствии благодаря технологическому прогрессу она снова быстро сужалась, – была в Средние века более ограниченной, чем в любой другой последующий период. Любые обобщения, касающиеся Европы как единого целого, довольно сомнительны, но в применении к Европе XIV века это гораздо менее рискованно, чем к Европе XVIII и XIX веков. Влияние Черной смерти было в широком смысле одинаково для всех стран, где она прошла, и каждый, кто наблюдал ее воздействие на Италию и Францию, мог с большим успехом предсказать, что произойдет, когда она будет бушевать в Германии и Англии.

В записях хронистов и историков выделяются странные подробности, часто выходящие за рамки простого анекдота. «На второй год, – пишет греческий историк Ницеферос Грегорас, который был свидетелем чумы в Константинополе, – она проникла на Эгейские острова. Потом атаковала жителей Родоса, киприотов и тех, кто обитал на других островах… Это бедствие уничтожало не только людей, но и многих животных, одомашненных человеком или живших вместе с ним. Я говорю о собаках и лошадях, о всех видах птиц и даже о крысах, которые жили в домах…»

«Второй год», как следует из контекста, должен означать 1348-й. Другое свидетельство гласит, что, по меньшей мере, Кипр подвергся атаке чумы в конце лета 1347 года и, судя по всему, с ним судьба обошлась чрезвычайно жестоко. Эпидемия едва успела начаться, как произошло особенно сильное землетрясение, довершившее ее разрушительную работу. Огромная волна, обрушившись на значительную часть острова, полностью уничтожила рыболовецкие суда и оливковые рощи, от которых в наибольшей степени зависело благосостояние киприотов. Островитяне перерезали своих рабов-арабов из опасения, что они могут воспользоваться разрушениями и восстать, и бежали вглубь острова. Но, похоже, это бегство не очень-то им помогло. «Тлетворный ветер разнес по острову такой ядовитый смрад, что многие, не выдержав его, падали и испускали дух в страшной агонии». «Этот феномен – один из редчайших среди когда-либо наблюдавшихся!» – с оправданным удивлением восклицал немецкий историк Хекер.

Далмация, по-видимому, получила чуму по морю из Северной Италии. Дубровник был заражен в январе 1348 года, а Сплит – примерно два месяца спустя. В Сплите волки, в отличие от своих сородичей в Штрие, увидели в Черной смерти не более чем счастливый случай, дающий неизмеримо лучшие перспективы для сезонной охоты. Они «спустились с гор в охваченный чумой город и стали дерзко нападать на живых». Уровень смертности был так высок, что на какое-то время власти, отбросив всякие старания справиться с захоронением мертвых, оставляли их неделями лежать на улицах.

В Скандинавию эпидемия пришла из Англии. Согласно Лагербрингу[75], ее завез корабль с шерстью, вышедший из Лондона в мае 1349 года. Должно быть, один из членов команды заразился чумой прямо перед отплытием. Симптомы появились, когда корабль находился в море, и болезнь распространилась так быстро, что через несколько дней вся команда была мертва. Судно бесцельно дрейфовало по волнам, пока в конце концов не прибилось где-то вблизи Бергена. Изумленные норвежцы поднялись на борт и слишком поздно обнаружили, что за груз оно им доставило. История выглядит красочно и вполне может быть правдой, хотя совершенно ясно, что Норвегия рано или поздно подверглась бы заражению каким-нибудь другим, пусть и не столь мрачным способом.

В 1350 году король Швеции Магнус II поднял несколько запоздалую тревогу. Он обратился к своему народу с письмом, в котором говорилось: «Бог за грехи человеческие обрушил на мир страшную кару в виде внезапной смерти. Из-за нее большинство людей в землях, лежащих к западу от нашей страны, умерли. Сейчас она свирепствует в Норвегии и Голландии и приближается к Шведскому королевству». Он приказал шведам по пятницам отказаться от любой пищи, кроме хлеба и воды, идти босыми к своим приходским церквям и, взяв святые реликвии, обходить крестным ходом кладбища. Для смягчения божественного гнева эти меры принесли так же мало пользы, как и в других местах. Швеция пострадала, как и вся остальная Европа, и среди жертв эпидемии были два брата короля – Хакон и Кнут.

Когда Черная смерть еще только достигла Бергена, несколько ведущих семейств и обитатели дома капитула бежали в Туседедал, расположенный в горах, где начали строить для себя город, в котором надеялись безопасно отсидеться. Нет нужды говорить, что чума последовала за ними. Она унесла всю общину за исключением одной девочки. Спустя годы девочку нашли. Она была жива, но одичала и сторонилась людей. При крещении ей дали имя Рипе, что значит «дикая птица», хотя, похоже, она одомашнилась без малейших трудностей, вернулась в общество и счастливо вышла замуж. Вся земля, которая была обозначена как собственность новой общины, перешла к ней и ее потомкам, и «семья Рипе» в течение нескольких веков числилась в списке крупных местных землевладельцев.

Черная смерть или, как минимум, ее влияние распространилась на север. Долгие годы датчане и норвежцы имели небольшие охотничьи и рыболовецкие поселения в Гренландии. Во время эпидемии, занятые своими проблемами, они перестали отправлять туда экспедиции и бросили на произвол судьбы тех несчастных, которые еще могли оставаться там. Хекер в 1832 году писал: «Одновременно с этим вследствие общего сотрясения земного организма на восточном побережье Гренландии сформировались огромные айсберги. И ни один смертный с тех пор не видел того берега и его обитателей».

Испания заслуживает несколько большего внимания. Из работы доктора А. Лопес де Менсеса можно в первом приближении