Осколки вечности - Вячеслав Седов

– Куда направляетесь, сударь, и кто вы такой? - покончив с приветствиями начал допрос гвардеец, все так же безупречно выговаривая эльфийские слова.

Всадник не ответил, а лишь многозначительно покосился на окружавших его солдат. Гвардеец понимающе кивнул и поднял руку - шааронские стражники отошли и столпились за спиной своего капитана.

– Я наемник на службе сильванийского храма, - ответил всадник.

– Мы знаем, что сильванийцы послали свой отряд. Но вы один, - хищно улыбнулся гвардеец, - Покажите вашу поклажу и сдайте оружие!

– Я не эльф! - возмутился незнакомец, - Но я служу им.

– Так изложите дело и подкрепите доказательством вашей службы, - послышался резонный ответ, - И мы даже посодействуем вам.

От Карнажа не ускользнула та издевка, с которой было сказано последнее. Пришла пора выкладывать главный козырь, чтобы этот сыскарь под гвардейской формой не торопился праздновать победу.

Сыскарь и вправду торжествовал, меж тем смутно представляя, кто именно попался ему в руки, так как об этом типе ничего не говорили, когда излагали ему суть задания в канцелярии. Но чем черт не шутит, если этот странный всадник не был заодно с тем, кого пытались изловить сильванийцы? Одно смущало: по виду это был ран'дьянец, а с такими шутки плохи.

Всадник соскочил с лошади и раскрыл мешок притороченный к седлу, жестом пригласив гвардейца ознакомиться с содержимым. Тот с любопытством заглянул внутрь и отшатнулся, хватаясь за саблю. В руках ран'дьянца тут же возник кусок кожи с клеймом объятого огнем дерева.

– Потрудитесь объяснить, - прохрипел сыскарь, давая знак солдатам подождать с расправой.

Теперь, когда должный эффект был достигнут, Карнажу стоило хорошенько взвешивать каждое сказанное им слово:

– Темный эльф убил нашего посланца на помощь лесным братьям и ускользнул от них.

– Какого посланца?

– Dra. Я думал, вы призваны помочь нам, если знаете символ, который я вам показал?

– Так это его голова? Зачем она вам?! - гвардеец стиснул зубы, готовый в любой момент исполнить свой приказ.

– В его глазах я видел лицо убийцы. Я послан отомстить. Уже несколько дней я иду по следу. Он оборвался где-то здесь.

– Я ничего об этом не слышал.

– Аватары почувствовали потерю среди своих детей драдэивари. Они не ошиблись. Возможно, ваши люди еще не видели следов того побоища, что устроил служитель демонов.

– Где это произошло? - по лицу сыскаря проскользнуло едва заметное удивление.

– Три дня пути на северо-запад отсюда.

Гвардеец осекся, собираясь с мыслями.

– «Эге, сударь, что-то больно рано вы заткнулись», - подумал про себя Феникс, усмехнувшись под маской.

В сущности, эту карту полукровка разыграл совершенно спокойно, приписав на счет темного эльфа всех сильванийцев вместе с злополучным dra. Карасу и Гюрза, скорее всего, были уже далеко и вряд ли вернуться, чтобы сплясать на телах убитых. Хотя, зная нравы темных эльфов, Карнаж бы и этому не удивился.

Меж тем сказанное отлично подействовало на сыскаря. Теперь дело касалось всей его миссии в целом, коль скоро предоставили столько интереснейших сведений. И сыскарь размышлял. Конечно, все могло оказаться и враньем, но откуда тогда голова dra у этого ран'дьянца? И зачем он потащил ее с собой? Тем более смущало, что столько сведений предоставил одинокий путник. Однако драдэивари почти всегда действовали в одиночку и, к их чести, строго соблюдали союзные договоры с людьми.

– Так что, черт возьми, надо этому всаднику!? - не выдержал капитан.

Гвардеец замешкался. Ставки были слишком высоки для него, простого исполнителя. Тем более сыскарь имел за плечами неплохое образование и прекрасно знал, что будет, если сильванийцы первыми обнаружат трупы своих на феларских землях. Король Фелара обещал содействие, а в результате его гвардия ни сном ни духом о том, что творится под самым носом. В конце концов, этот ран'дьянец, кто бы он ни был, не стоил особого внимания, а вот если его задержать, то хлопот мог доставить немало.

– Все в порядке, это один из отряда сильванийцев, - ответил гвардеец по-феларски.

– А я бы сказал что это ран'дьянец! Вы что? Ослепли? - возразил капитан.

Сыскарь твердым шагом подошел к нему и, не скрывая своего раздражения, высказал на ухо пару слов. Лицо офицера стало багровым от гнева, но он отдал приказ пропустить.

Карнаж вскочил в седло и двинулся дальше к болотам, краем глаза заприметив, как гвардеец торопливо засобирался.

Феникс был искушен в шпионских играх по роду своей профессии, ведь если бы полукровке пришлось бегать от всех, кому выполненные им заказы стали боком, то уже сейчас было бы некуда деваться. Поэтому пришлось научиться таким вот нетривиальным способам решения проблем.

Покровительство магов «ловцам удачи», особенно в Феларе, было всем известно, так как там чародеи стояли очень близко ко двору его величества, но до этого «покровительства» Фениксу еще нужно было добраться, сохранив голову на плечах. Отчего, выиграв эту партию, Карнаж и не думал успокоиться, а продолжал держать ухо востро. Винить сыскаря было не за что, прошлая война погубила большинство действительно опытных агентов северного Фелара, и теперь канцелярия всеми силами пыталась восстановить былое могущество, часто перегибая палку и требуя от своих людей невозможного. Феникс знал это и использовал против сыскаря, поставив того в довольно затруднительное положение. Будь у этого «гвардейца» больше опыта и свободы действий, а также не опасайся он жестокой кары, которая грозила за ошибку, возможно, все решилось бы иначе.

Выбравшись на тропу, ведущую вдоль болот, и достаточно отдалившись от солдат, готовивших у костров свой нехитрый завтрак, Карнаж спешился, взял лошадь под уздцы и уверенно направился вглубь шааронских топей, известных на всю округу испокон веков как прибежище беспокойных древних духов, а также самых обыкновенных разбойников.

Пока «ловец удачи» пробирался на восток, сыскарь пришпорил своего коня и что было духу поскакал на север, в Шаарон. Дело не терпело отлагательства. Едва он вскочил в седло, к нему подбежал запыхавшийся солдат и сообщил, что недалеко от побережья на западе изловили лошадь феларской породы с седлом, но без седока. Также капитан просил гвардейца поспешить со своим донесением и давал слово, что никого более не пропустит, пока тот не вернется из города.

Сыскарь едва не загнал своего коня, но на следующий день, к полудню, измотанный и уставший не менее своего скакуна, который еле дотянул до ворот Шаарона, оказался в городе и направился к городской ратуше.

Город бурлил. Везде слышался стук молотков и монотонная песнь пил. Тут и там сновали подмастерья, торговцы, солдаты, плотники и каменщики. В воздухе витала смесь из запахов свежей древесины, смолы, выпеченного хлеба и едкого дыма от костров. Площади были заполнены повозками, откуда кудахтала, хрюкала и гоготала заключенная в клетки живность. Жители постепенно возвращались в это, некогда безжизненное, кольцо каменных стен, что только и остались от былого величия южной столицы.

Снова улицы заполнил южнофеларский говор. Они больше не были пустынны, как несколько лет тому назад, когда никто не верил в то, что Шаарон сможет подняться из руин.

Никто не верил. Но вот уже подняли стенами первые постройки, покрыли черепицей крышу собора и с колоколен аббатства снова доносился звон, призывающий верующих к мессе. С гербов над дверьми домов знати стерли копоть и сажу, и служанки каждое утро выходили с корзинами на рыночные площади, где купцы наперебой предлагали всевозможные товары.

Шаарон оживал, снова обрастая пригородами. К нему потянулись нищие и калеки, что просили милостыню на папертях и, если они оставались там, значит милосердие все еще не изменило жителям.

Некоторые опальные ученые мужи перебирались сюда из северного королевства в надежде, что здесь, на волне перемен и возрождения, они смогут привнести в сердца людей плоды своих размышлений. По иронии судьбы обосновались они как раз в небольшом здании, недалеко от ратуши, где раньше помещался дом одного придворного чародея. Извечный спор философии и магии здесь был очевидно проигран последней, так как отважились отправиться в Шаарон лишь ученые, а не волшебники. Поэтому первые так уверенно считали, что по праву займут покинутую обитель своих идейных противников и утвердятся здесь, создав столп новой эпохи, которая, по их мнению, наступила не только для магов. Пора была и простым людям шагнуть дальше и, шире распахнув глаза, взглянуть по-новому на окружающий мир.

Гвардеец вошел в «Сады Возрождения», которые заботливо воссоздали для людей эльфы, насадившие цветов и деревьев, пока приглашенные швигебургские мастера занимались фонтанами и беседками. Немалую сумму пришлось взять у купцов и банкиров на то, чтобы, едва оживший от бесконечных войн, цветок просвещения не завял окончательно и распустился здесь, за стенами Шаарона, где не было засилья магии и церкви.