Служба королю - Валентин Юрьев

— Так ты — колдунья?

— Что ты, я разведчик.

— Разве девушки могут воевать?

— Спроси у этих…. И дай, я переоденусь.

— Такого я не слышал даже в легендах…..

Канчен-Та переоделась под бормотание мальчика и постепенно возбуждение беготнёй и победой перешло в спокойную уверенность в себе, она ощутила тепло и уют своего костюма, который, хоть и не боевой, но был чистым, связывал с домом, с кланом и снял с её тела последние отпечатки несвободы. Камень был на месте. Это тоже придавало моральных сил.

Запрятав ненужное оружие и свою рвань, девочка надела на себя и на мальчика перевязи с ножами и снова стала разведчиком. Два юных воина вернулись к лагерю и нашли женщин, которые не спали, слыша проклятья и шум из того места, где светили факелы и которое по-прежнему держало их в неволе одной только силой страха.

Никто их не охранял, пленницы забрали в темноте поклажу, которую несли, маленький отряд освобождённых ушел назад по тропе и начал удаляться от возможной погони. Холодный ночной ветер выдувал остатки тепла, но свобода согревала не хуже меховой одежды.

Сначала шли по тропе вверх, стараясь в темноте не потерять ориентацию, но когда небо вдали начало светиться, начали отклоняться вниз, в долину, туда, где можно было встретить своих, получить помощь и еду, которой теперь у беглецов не было. Когда стало ещё светлее, нашли укрытое место и там разбросали корзины, выбрали из них только то, что могло понадобиться в пути, одежду, шкуры, бурдюки для воды, старую одежду.

Практически все были в своей домашней, потому что в плен попали одинаково, в каждом селении, где пропадали ириты, находился предатель, который выдавал своих, заманивал их и тут же возвращался назад, так что сейчас женщинам пришлось надевать чьи-то обноски, особенно обувь, их собственная не годилась для ходьбы по горам, и уже начала рваться за дни пребывания в плену.

Всё ненужное сложили кучей и завалили камнями. Встал вопрос, что делать с лишними кинжалами, не оставлять же оружие врагу. Женщины их не взяли, отказались надевать на себя, и надо было выбирать: нести эту тяжесть или закопать подальше от тряпья.

Канчен-Та была уверена, что погони не миновать и уже хотела закапывать, но вмешался мальчик Фарлин, для которого оружие врага значило больше, чем еда или тряпки. Для воина это — его гордость! И он готов был тащить сам всю связку, так что девушке пришлось забрать у него половину.

Так они и пошли дальше, армия из двоих маленьких иритов и десяток женщин, напуганных, уставших, потрёпанных и полуодетых, но свободных. Никто из них раньше не был в этих местах, да, собственно говоря, никто и не знал толком, где они находятся, знали только, что рядом с Хассанией и что любой отряд, который они повстречают, будет, скорее всего, вражеским.

Канчен-Та поневоле стала предводителем, поскольку женщины ничего не понимали в правилах передвижения, а мальчик полностью подчинился ей, узнав, как произошло освобождение. Теперь они вдвоём шли впереди по сочным листьям и цветам, доходившим в высоту до пояса, протаптывая тропу. Это было плохо, движение по стеблям затруднено, а широкая лента вытоптанной зелени не оставляла сомнений в направлении бегства. Зато отряд удалялся от той дороги, по которой обычно шли торговцы.

Лучи Сияющего радостно осветили, наконец, весенний ковёр цветов, утро награждало бывших рабов светом, теплом, безмятежным пением птиц, невидимых на фоне заросших холмов, и настроение у них поднялось. А страхи начали улетучиваться.

Нужна была только тропа. В горах, где каждая складка местности таит неожиданные неприятности, обрывы или крутые овраги, заросшие колючками, тропы имеют особый смысл для путешествия. Даже на равнине, где можно свободно идти в любую сторону, тропы не ведут прямо, они обходят ямы, болотца, труднопроходимые заросли кустов. А в горах тонкие нити дороги выбивались ногами и копытами за сотни лет и потому они таят в себе опыт сотен поколений, и не учитывать его просто безрассудно. Даже звериные пути могут куда-нибудь вывести, а топанье напрямую грозит путникам опасным тупиком или ловушкой.

Несколько раз встречались каменистые россыпи и тогда два воина делали обманки, заставляя женщин идти по камням след в след, не наступая на траву, а сами потом возвращались и проламывали ложный след по растениям в сторону. Они не могли знать, даст ли это какой-нибудь полезный результат, но утешали свою совесть и давали женщинам передохнуть, перемалывая ногами сочные стебли.

В одном месте, самой природой приспособленном для этого, поставили растяжку — кусок верёвки, натянутой между валунами, стиснувшими тропу, замаскировав её растениями, а впереди на расстоянии роста взрослого ирита вдавили в глину несколько острых камней иглами вверх.

Проходили по каменистым руслам ручьёв, заметая следы, но у Канчен-Ты всё равно не появлялась уверенность в том, что их не найдут. Торговцы целый год ждали этой вылазки, для них гибель своих охранников не являлась трагедией, а вот потеря товара грозила голодом. Уж если они столько дней терпеливо тащили полуживых рабов по длинному обходному пути, то что значат два- три, нужные для поиска.

Ведь беглянки были всего лишь слабыми существами, неспособными на самозащиту, без еды, не знающие местности. Их потому и не связывали, что за много лет научились читать в глазах слово "повиновение". Понятно, что, почуяв свободу во время ночной суматохи, рабы разбежались, значит надо их поймать!

Так представляла себе девочка мысли предводителя и не ждала сзади ничего хорошего. Уж если их отряд осенью напоролся на вартаков у самых стен клана, то что можно ждать здесь, вдалеке от жилья, на тропах, проложенных контрабандистами?

Встретив на пути маленький, почти пересохший ручей, который спускался со склона по вертикальному узкому желобу, пробитому водой в рыхлой скале, Канчен-Та, почти не задумываясь, погнала всех наверх. Желоб напоминал узкую гигантскую лестницу с высотой ступенек в два — три ирита.

Фарлин лез первым, оставляя за собой кусок верёвки, цепляясь за которую руками, на каждую ступеньку поднимались женщины, а Канчен-Та натоптала обманные следы вниз по ручью, а теперь лезла сзади и замывала настоящие. По обеим сторонам русла ручья росли колючие плети гибких растений с иголками такой длины, что никакому умнику не захотелось бы опробовать их на своей шкуре.

Так они поднялись на небольшую террасу, лежащую под обрывом, наковыряли камней, которыми можно было отбиваться, напились из ручья и устроили отдых. Бессонная ночь, без еды, усталость, уже накопленная раньше, дали о себе знать и Канчен-Та видела это по тускнеющему блеску глаз, вместо которого приходило выражение безразличия. Да и сама она устала.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});