Союз Преданных (СИ) - Саша Урбан

начинает утомлять. Это не ускользнуло от его собеседника.

— Если будешь делать то, что я говорю, для тебя не будет преград, Север перестанет быть твоей темницей, а принцесса — кукловодом. У тебя никогда не будет хозяев. Только научись слушать.

— Я умею слушать, я..!

— Ты не слышишь, — Ланс шипел ему в самое ухо. — Тебя всю жизнь учили отрекаться от своей силы, игнорировать ее. Ты должен понять истинную суть магии. Она не в свете и не в огне, она повсюду, ты должен научиться черпать ее и направлять. Попробуй. Найди источник.

Куно устало потер виски. Поморгал в надежде, что рано или поздно его глаза увидят что-то новое, но ничего не менялось: все те же горы тряпья, остывший чай, зеркала, стеклянные светильники со свечами внутри. Как бы ему ни хотелось сохранять достоинство, Куно пошатнулся и плюхнулся на стул возле прилавка, чувствуя разливающуюся по телу усталость.

— Я больше не могу.

— Все ты можешь, парень, — хлопнул его по плечу Ланс. — Закрой глаза, чтобы они тебя не отвлекали и слушай. Держи в голове, что твоя магия — зеркало того, что есть вокруг. Ты как линза. И слушай.

Куно послушно прикрыл глаза, сжал губы, даже задержал дыхание. Сперва он слышал только звон крови в ушах, потом бурчание живота. Затем потрескивание лампад и сопение Ланса. Юноша стиснул зубы, пытаясь расслышать что-то еще. Что-то новое. Что-то, что было всегда вокруг него и что он игнорировал, привык не замечать. Что-то, похожее на музыку ветра, шелковый шарф, трепещущий на бризе, хлопанье крыльев, песню птицы, стон северного сияния, разлившийся по небу в тот день, когда он увидел Ладвига и Эдвина в истинном обличии. Этот звон врезался в его слух, и Куно ухватился за него, как за путеводную нить. Или за руку. Звук был живой, он двигался и менялся, и Куно следовал за ним, позволяя переливам и полутонам извиваться перед его внутренним взором, рисуя новый мир.

— Ты слышишь? — прошептал Ланс. Куно закивал, чтобы не спугнуть чувство, затрепетавшее под ребрами. — Звук подскажет тебе ближайший источник. Следуй за ним.

Куно открыл глаза. Все цвета заиграли ярче, заплясали перед глазами ослепительными пятнами, и впереди, прямо в центре этого буйства, было самое громкое, оглушающе пылающее пятно. Куно приблизился, чтобы рассмотреть его получше — это оказалась небольшая фиалка в горшке. Чародей протянул руку, чтобы коснуться нежных лепестков, и тут же ощутил легкое теплое покалывание, попавшее в руку, поднявшееся к локтю. Цветок тут же рассыпался в песок. Куно испуганно обернулся в сторону Ланса.

— Я не хотел, простите! Я…

— Отлично, — только и сказал старик. Его глаза горели жадным огнем, как у невезучего игрока в кости, приблизившегося к заветному выигрышу. — А теперь сделай, как я учил.

Куно кивнул и сконцентрировался на тарелке со сладостями. Закрыл глаза, сложил руки и направил энергию, этот звук, звеневший в его венах, на иллюзию. На мгновение оглушительный звон наполнил его уши, выбил землю из-под ног. Перед глазами заплясали цветные пятна, и все тело прошила боль, как будто что-то вырывалось наружу. Словно вскрыли застарелую рану. А затем комнату наполнил запах свежей пахлавы.

Куно открыл глаза. На серебряном подносе все также лежала гора десерта. Ланс потер руки и схватил кусочек, лежавший на самом верху. Аккуратно обхватил его узловатыми пальцами — захрустела корочка. Ланс поднял лакомство в воздух и отправил его в рот. На уголках тонких губ остались крошки и кусочки орехов, а в глазах — удовольствие. Бесцветные брови взмыли вверх, старик схватил еще один кусочек, потом еще.

— Вот это я понимаю, мой друг! Вот это уровень! Ради такой вкусноты стоило расстаться с любимой фиалкой.

Куно вернулся в замок за полночь. Просто материализовался в своих покоях с легкостью, которой никогда не испытывал. Энергия, сама магия, стала вдруг осязаемой, как вода, в которой паришь и не чувствуешь веса. А еще она опьяняла. Чем больше он впитывал ее, тем сильнее себя чувствовал, голова становилась легкой, и ноги сами просились в пляс. Он не чувствовал ни страха, ни тревоги, все вокруг было правильно и ровно так, как нужно. Поэтому, когда из-под одеяла показалась встрепанная голова сонной Вассы, Куно не завизжал (как сделал бы в любой другой день). Вместо этого он сел на край кровати и втянул ее в долгий, ласковый поцелуй, прерываясь только затем, чтобы сказать, как он соскучился.

Потом они долго сонно обнимались, наслаждаясь каждым прикосновением кожи к коже. И, балансируя уже на самой грани сна, Васса пробормотала: «Ладвиг ждет тебя завтра утром».

8

«Раз-два-три! Раз-два-три! Шаг-два-три! По-во-рот», — звучный голос Ладвига резонировал от стен и наполнял все пространство зала. Доминика высвободила свои руки из его крупных ладоней и отступила, тяжело дыша. Она была хороша в южных танцах, прекрасно знала всю бальную программу, помнила, какие наряды и разговоры соответствуют каждому танцу, а в каких случаях разговоры не нужны. Высокое искусство рассказать целую историю одним поворотом головы и движением глаз вбивали в нее долгими годами тренировок, и вот — она снова была вынуждена учиться. Хотя, по ее мнению, северные пляски — бесконечная череда хороводов, прыжков и хлопков — требовали разве что развитой выносливости, но никак не выразительности или чувственности. И все же Ладвиг сказал, что она должна показать себя князьям и княгиням с лучшей стороны, поэтому последнюю неделю они скакали по залу, как майские кузнечики. Доминика, скрипя зубами, терпела эту пытку, тренироваться приходилось и в зале, и на утоптанной скользкой снежной площадке, в снегопад и в темноте. Танцы и все, что связано с местными забавами, теперь по распоряжению Ладвига занимали все ее время. Утром Васса учила Доминику местным песням, сложенным по мотивам легенд, вечером — танцы, днем принцесса изучала историю княжеских домов, пополняла собственные записи.

Ладвиг то и дело оказывался рядом с ней, оставлял словно случайно оброненные прикосновения, поцелуи. Как вор в ночи пробирался в ее покои и также незаметно ускользал. Рано или поздно нужно было поставить вопрос об их отношениях ребром, но Доминика не торопилась. По мере приближения празднества, которое перенесли на две недели вперед, все время уходило на подготовку. Сил хватало лишь на то, чтобы просыпаться по утрам, а вечером доносить себя до постели. Иногда она встречалась в коридорах с Куно. Взгляд чародея потеплел, но на глубине глаз читалась обида и нежелание начинать очередной неприятный разговор. Сам юноша целыми днями пропадал то в лаборатории, то в городе,