За все грехи - Ирэне Као

Она смотрит на ушибленную руку: на костяшке проступает кровь. Пытается пошевелить пальцами, но сгибается пополам от боли. В этот момент появляется Томмазо. Он примчался со второго этажа, услышав, как Линда ругается по телефону, и сожалеет, что не спустился раньше.

Осторожно подходит к ней.

– Что случилось?

Линда поднимает на него взгляд.

– Случилось то, что обойщик перепутал цвета обивки, – она в бешенстве указывает на стулья. Ее всю трясет, она с трудом дышит.

Но Томмазо сохраняет обычное для него безупречное самообладание. Кладет ей руку на плечо.

– Успокойся, Линда, – говорит он ободряюще.

– Нет, не успокоюсь! – она вне себя и истерически рыдает.

– Ну же, иди сюда, – Томмазо мягко усаживает ее на диванчик в углу. – Подожди меня здесь. Я принесу что-нибудь, чтобы обработать рану.

– Нет, не нужно, – фыркает она.

– А вот и нужно. Я сказал: жди меня здесь, и на этот раз ты послушаешься, – Томмазо строго смотрит на нее. – Верно?

Он выходит из комнаты, его шаги гулко отдаются в коридоре. Линде хочется закричать и освободиться от этого сгустка эмоций, но вместо этого она закрывает глаза и прислоняет голову к стене. Она не может принять поражение. Но этот обойщик ей дорого заплатит, уж это точно.

Спустя минуту Томмазо приносит флакончик дезинфицирующего средства, вату и рулон марли, который он нашел в аптечке служебного туалета. Он присаживается к Линде, с нежностью берет ее руку: его прикосновение успокаивает ее.

Он пропитывает ватку дезинфицирующим средством и осторожно прижимает к ране.

– Щиплет?

– Немножко, но терпимо.

Ей приятно прикосновение его горячей руки, и Линда ощущает странный толчок внизу живота. В этом есть что-то эротическое. Томмазо смотрит с участием, она успокаивается.

– Не понимаю, чего ты так взбесилась, – он слегка наклоняет голову.

– Так уж я устроена, – Линда пожимает плечами. – Не могу сдерживать эмоции, ни хорошие, ни плохие.

Томмазо испытывает любопытство и чувствует к ней влечение.

– Ясно, но ведь это не повод делать себе больно, – он бережно обматывает ее руку марлей.

– Ну, я себя не контролирую. Как будто во мне сидит другая, непокорная Линда, – отвечает она с упрямством.

Томмазо не может сдержать улыбку – так смешно Линда реагирует на внешние раздражители. Кого-то она ему напоминает – быть может, его самого в детстве, когда он еще был другим. Он завязывает марлю.

– Туго?

– Да нет.

Томмазо смотрит ей прямо в глаза.

– Позвоню-ка я сам этому обойщику.

– Думаешь, тебе удастся его переубедить? – говорит она сквозь зубы: одно упоминание о нем – и она снова ощущает прилив бешенства.

– Ну дай мне поговорить с ним, – говорит Томмазо тоном, которым можно уладить все.

– Если уж ты так настаиваешь, ладно… – Линда сует ему телефон, на котором уже набран номер обойщика.

Томмазо откашливается, нажимает зеленую кнопку и отходит на несколько шагов. Линда смотрит на него, сидя на диване; до нее долетают лишь обрывки разговора, но по ним можно понять его суть.

Томмазо двигается элегантно, словно пантера перед прыжком, и говорит так дипломатично, что просто приторно. И это действует, судя по долетающим до нее словам.

Слушая, как разговаривает Томмазо, Линда с горечью признает, что совершенно не умеет улаживать конфликты. Другое дело Томмазо. Когда дело касается переговоров – он в своей стихии. К тому же он несгибаем и твердо стоит на своем, всегда знает, что сказать, и не выпускает ситуацию из-под контроля. Ну вот, кажется, все улажено. Томмазо убедил обойщика переделать стулья. Невероятно! И человек, который только что говорил с ней враждебно, готов пойти на перемирие!

Закончив разговор, Томмазо подходит к Линде с торжествующим видом.

– Все в порядке, – он возвращает ей телефон. – Новые стулья будут готовы в срок.

Иногда нужно идти на компромисс вместо того, чтобы действовать напролом: уж кто-кто, а он-то это знает.

* * *

Линда погружается в свою работу, а Томмазо поднимается в зимний сад. Это место стало его маленьким Эдемом: здесь царят тишина и покой, мирская суета осталась снаружи, причудливые формы растений напоминают произведения искусства. Он потерял счет времени и не знает, сколько уже здесь находится. В одной руке он держит садовые ножницы, в другой – лейку, из которой поливает Черную Бакара, одну из прекраснейших английских роз темно-красного цвета с черными прожилками, бархатными лепестками и эротичными линиями.

Томмазо сосредоточен, мышцы руки выделяются под белой рубашкой. Иногда он оглядывает свои владения, вдыхает энергетику этого места и думает, что Линда гениально превратила заброшенный уголок виллы в зимний сад. Ему нравится потолок с видимыми балками, люстры, похожие на фонари, несущие колонны из белого мрамора, клумбы с каменными оградками, тумбочка для инструментов из массива ореха, стол из кованого железа и диван, обитый голубой парчой. А в центре комнаты – фонтанчик, выложенный камнем.

Он ставит горшок с Черной Бакара на мраморный подоконник, потом занимается Мединиллой, которой, судя по всему, требуется водяной душ. Томмазо берет распылитель и несколько раз брызгает на листья и цветы, которые покрываются мелкими каплями.

В это время в дверях за его спиной появляется Линда. Еще никто не входил в тайное королевство Томмазо, когда он занимается цветами. И сама мысль о том, что она здесь, немного возбуждает ее. Она наблюдает за ним, убеждаясь, как он прекрасен: мускулистые руки, идеальный торс, словно у скульптуры.

При взгляде на него в голову лезут неприличные мысли… Линда покашливает, чтобы привлечь его внимание. Томмазо поворачивается. В его взгляде живой интерес.

– Мне уже пора, хотела с тобой попрощаться. – говорит Линда.

Когда она работала внизу, ей казалось, что она ощущает присутствие Томмазо. Это странное чувство привело Линду сюда – как будто он ее позвал.

– Как твоя рука? – Томмазо указывает на нее подбородком.

Линда приподнимает руку.

– Лучше, – отвечает она. – Кстати, я хотела тебя поблагодарить.

Линда опускает глаза, потом поднимает их смотрит с признательностью на Томмазо.

– Если бы не ты…

Томмазо чуть замено улыбается. Ему безумно нравятся ее спонтанные и непосредственные движения. Такой естественной грации он не видел ни у одной женщины.

Линда смотрит на Мединиллу, покрытую блестящими капельками. Ее притягивают эти большие овальные листья с белыми прожилками, свисающие цветы антично-розового цвета, лепестки, будто сделанные из сахара.