Италия. Любовь, шопинг и dolce vita! - Татьяна Сальвони

Одна из самых востребованных маленьких моделей в Италии — русская девочка Кристина Пименова пяти лет. Ее привела в три года на съемочную площадку ее мама, Гликерия, жена футболиста Руслана Пименова. И за два года девочка довольно сильно преуспела.

Кроме русских моделей благодаря итальянскому варианту шоу «Танцы со звездами» широко прославились и три русские профессиональные танцовщицы. Победила молодая пара, в которой танцевала 21-летняя Анастасия Кузьмина и 22-летний итальянский актер Андрес Гил, снявшийся в сериале для подростков. Немногим ранее из конкурса выбыли другие две русско-итальянские пары — актер Серджио Ассизи, он выступал с российской танцовщицей Екатериной Вагановой, многократной чемпионкой России, Украины и Италии, и футболист Бобо Вьери с Натальей Титовой. Кстати, Наталью уже давно знают в Италии по этому шоу. Несколько лет назад именно на нем она познакомилась с итальянским пловцом Розолино Массимилиано и вышла за него замуж.

Стать «звездой» в Италии проще, чем в России. Нужные контакты завязываются легче, и люди помогают друг другу даже иногда с энтузиазмом. Общество более открытое, ведь массово не стремятся в «звезды». Так что целеустремленность поощряется очень щедро.

Три истории русской любви к Италии. Рассказывают иммигранты

Эти истории рассказали в конкурсе «Моя эмиграция» на сайте «Италия по-русски». Самом посещаемом среди тех, кто переехал в Италию, планирует переехать или просто любит эту страну. Каждая из них — готовый сценарий для остросюжетного фильма. Печатается с разрешения авторов и с сохранением стиля.

Прошвырнувшийся Немо

«Ты там никому не нужен», — сказал мне отец, когда я решил прошвырнуться за пределы СССР. Дома меня устраивало почти всё, кроме холодного климата и постоянного чувства, что я большая золотая рыбка, находящаяся в маленьком аквариуме — стеклянном шаре. Я постоянно тыкался носом в стекло, ограничивающее меня от внешнего мира. Объездив по работе и самостоятельно большую часть нашей не объёмной родины, я постоянно упирался в стекло, которое было принято называть «железным занавесом». Причем, чтобы попасть в приграничные зоны, я должен был проходить собеседование в КГБ (даже если меня посылала моя родина туда работать на нее, любимую), куда бы я ни ехал — в Карпаты на границу с Румынией, в Среднюю Азию на границу с Афганистаном, на Дальний Восток на границу с Китаем и Северной Кореей… Меня это страшно бесило, что моя судьба была предрешена кем-то сверху. Не «Им», так как я атеист, а членом какого-то политбюро. Мне страшно не хотелось быть золотой рыбкой, и не потому, что я был любопытный, я просто хотел жить, как мне хочется, без ведущих меня по жизни лидеров, и иметь свободу перемещения, так как уже тогда не считал себя хуже любого другого жителя нашей планеты. Я не хотел быть рыбкой в аквариуме, я хотел быть Немо, с возможностью плыть, куда мне захочется.

Это и побудило меня двинуться в путь в 1990 году, когда Горбачев решил выдать всем загранпаспорта.

— Прошвырнуться? — переспросил отец, который уже тогда побывал во многих странах у «врагов» — в США, Канаде, Западной Германии…

— Да, — ответил я, — но, может, и не вернусь.

Он промолчал, хотя его глаза повторяли «Ты там никому не нужен», я улыбнулся, подумав: «Знаю, буду надеяться только на себя».

Случай подвернулся быстро, мой старый друг тайком перебежал границу из Югославии в Италию, туда и обратно. И знал «заветную тропу» к свободе! За такое тогда могли и посадить, поэтому мы, собрав секретное собрание, решили «рвать когти» с крепко обнимающей нас родины.

Нам были необходимы деньги, так как наши «деревянные» за пределами аквариума никому не нужны. Я попросил отца не привозить мне видеомагнитофоны и другие подарки, мне нужна была валюта. Подготовка длилась полтора месяца, мы пошли на курсы итальянского, я собрал «на путешествие» золото у мамы, тети и бабушки. Получилось 115 граммов золота, отец дал мне 500 долларов и 700 немецких марок. Друг попросил нарисовать нам всем водительские права у знакомого наркомана-фальцовщика, объяснив, что без машины там тяжело.

На «деревянные» мы купили билеты на поезд от Киева до самой западной точки Югославии Сежаны (Villa Opicina с итальянской стороны). Самое главное, что нам было известно, что в Италии вышел закон Мартелли — первая в истории амнистия по переписи всех нелегальных иммигрантов! — давали всем документы на два года, с возможностью продления, если ты устроился на работу (главное было доказать, что ты въехал в Италию до 1 января 1990 года). Мы провезли с собой еще и фотоаппараты, командирские часы и другие сувениры, два огромных топаза весом в 3 кг каждый, валюту и золото прятали сами в вагонах и туалетах. Вздох облегчения, когда поезд въехал в Венгрию, я ликовал и мысленно прощался с СССР. И был уверен, что никто туда меня больше ничем не заманит.

Я был Немо, который умудрился вынырнуть из аквариума. Меня ждал по-настоящему океан впечатлений. Только новые впечатления мне дают тот адреналин, который так нужен для опьянения жизнью. Я не хотел прописанного мне сценария моей жизни — школа, университет, женитьба, кандидат наук, доктор наук, дача, внуки, смерть (в аквариуме, плавая вверх брюхом, пока кто-то сачком не выбросит тебя в мусорное ведро).

В Будапеште уже сновали перекупщики на рынках, где я надеялся продать мое золото и въехать в Италию с десетью штуками баксов (что для советского человека были неплохие деньги для начала). Меня сразу повязали мадьярские менты в гражданке, так как у меня не было опыта торгаша и я верил, что человек имеет право продать свою вещь в «нормальном обществе». Забрав паспорт, привели в отделение, составили документ, украв половину золотых колец, цепочек и валюты — ну чем не Совок! Паспорт не отдавали 2 недели, мы тусовались по Будапешту, гуляли, плавали, экономили деньги «на Италию», пришлось продать весь товар, прихваченный для Италии, фотоаппараты, часы и другой хлам, жили на вокзале в поездах в отстойнике. Через 2 недели я «признал мою вину», подписав все бумажки, и мне отдали паспорт, оставив себе все остальное.

Мы приехали в Югославию на самую границу с Италией, у меня в сумке были ласты, трубка и маска — я мечтал понырять в Средиземном море. Моего друга до этого поймали югославские пограничники при переходе границы, и ему пришлось просидеть у них 24 часа, но он выучил расписание обхода вспаханной полосы. Наша четверка выпила последний кофе в приграничном баре, покурили и… пошли. Сразу за баром была тропа, протоптанная югославскими контрабандистами сигарет. Пропустив вперед на метров 200 контрабандистов, мы углубились за ними в лесок. Шли очень тихо, за плечами болталась моя сумка с ластами, и моя мечта придавала мне смелости, а молодость — безбашенности. Контрабандистов повязал наряд на наших глазах.