Ростов-папа (СИ) - Дашко Дмитрий

Ко мне стремительно возвращается хорошее настроение.

— Так, мужики, я знаю, кого нам нужно искать. Только… давайте не будем брать сразу. Сдаётся, что у нашей банды на гастролях задуман ещё какой-нибудь бенефис! Вот там всех и накроем! — торжественно объявляю я и с восторгом наблюдаю, как удивлённо открываются рты у парней.

Глава 23

Излагаю свои доводы, Пётр и Паша сначала слушают со скепсисом, потом, постепенно до них доходит моя правота, пусть подкреплена она не столько фактами, сколько размышлениями.

— То есть в Ростове орудует шайка киношников? — спрашивает напарник.

— Да. Пока всё указывает на них.

— Думаешь, они подставные и на самом деле никакую фильму не снимают?

— Почему? — пожимаю плечами я. — Ещё как снимают. Сам посуди: это же отличное прикрытие. Тем более, режиссёр и главная звезда — очень знаменитые, особенно этот самый Бужский, вон, сколько у него поклонниц. Ну кто подумает, что среди такой съёмочной группы затесалась шайка?! В общем, с самой фильмой всё в порядке, а вот Гуревич и её компания используют картину как ширму.

— Самое главное, чтобы Гуревич ничего не заподозрила, — справедливо замечает Пётр.

Я киваю.

— Для этого я сегодня с ней встречусь, постараюсь усыпить внимание. Если получится, попробую что-нибудь разведать об их планах.

— Ну это ты, брат, загнул!

Смеёмся вместе.

Возвращаемся на «базу», докладывать умные мысли начальству. Художникова нет, а здание губрозыска выглядит просто вымершим.

— Где все? — спрашиваю у дежурного.

— На операцию поехали, — отвечает тот.

Понятно, чекисты раскрутили маховик. Надежда, что Мамонта поймают в одной из семи выявленных лёжек так себе, но лучше что-то, чем ничего.

— Да, тут по вашему запросу насчёт задержанного Калюгина ответ пришёл аж из Нижнего.

— Ну-ка, ну-ка, — беру я бумажку с ответом товарищей — будущих горьковчан.

— Чего там? — интересуется Пётр.

— Да вот, полюбуйся, — протягиваю ему бумагу. — Наш Исидор — никакой не Исидор, и даже не Калюгин, а известный вор-рецидивист Иван Кошкин.

— А фамилию и имя такие нарочно взял, чтобы метки на одежде совпадали, — догадывается Пётр.

— В общем, товарищи из Нижнего благодарят нас и обещают на днях забрать Кошкина. У них на него столько дел заведено — как книг в библиотеке. Так что иди, тряси его — должен же Калюгин-Кошкин хоть когда-нибудь проснуться, а я снова в «Большую Московскую» к гражданке Гуревич.

— Смотри только, чтобы она тебя не окрутила. Баба видная, умеет из мужиков верёвки вить. Вон как завхоза в стойло поставила.

— Мы тоже щи не лаптем хлебаем.

В гостинице меня уж знают, запомнили с прошлого, не самого приятного визита. Лицо у дамочки за стойкой вытягивается, недовольно оттопыривается нижняя губа. Прямо безусловный рефлекс. Не удивлюсь, если после моего ухода сплюнут через левое плечо и трижды перекрестятся.

— Товарищ Быстров? — Она без проблем называет мою фамилию, чувствуется, что человек в родной стихии.

— Здравствуйте! Майя Гуревич у себя в номере?

— Нет. Никто из съёмочной группы ещё в гостиницу не возвращался. Наверное, в ресторане. Подождёте?

Смотрю на часы… Хрен знает этих киношников, могут пробухать до утра

— Пожалуй, попытаюсь найти. А в каком они ресторане? Не в «Византии» случаем?

— Кажется, да.

— Благодарю вас.

— Не за что. Всегда к вашим услугам, гос… товарищ Быстров, — моментально поправляется она и успокоено вздыхает в ответ на мою улыбку.

В ресторане моя физия ещё не засвечена, так что проблемы начинаются ещё на входе. Путь преграждает швейцар в роскошном мундире, расшитом позолотой. Ему решительно не нравится мой далеко не впечатляющий прикид.

— Простите, господин хороший, но местов нет. В другой раз приходьте.

Показываю ему удостоверение.

— Так бы сразу и сказали, — ворчит он.

В ресторане громко играет музыка, на сцене пляшет разодетая в разноцветные наряды цыганка с монисто на шее Публика завороженно наблюдает за тем, как она машет юбкой, иногда обнажая стройные ноги в чулках.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Посетителей много, свободных столиков и впрямь не видно. В зале накурено, с кухни несёт ароматом готовящихся блюд.

Сноровисто снуют официанты с подносами. Останавливаю одного:

— Не подскажешь, где тут киношники гуляют?

— А тебе зачем? — высокомерно глядит на меня официант в белом костюме с высоким воротником, делающим его похожим на морского офицера.

— Уголовный розыск, — снова пускаю в ход «ксюху» я.

— Вон там, в отдельном кабинете.

— Спасибо!

В кабинете человек десять, во главе стола импозантный мужчина с густой копной седых всклокоченных волос и дорогом костюме-тройке. Манера держаться выдаёт в нём старшего. Догадываюсь, что это и есть прославленный режиссёр.

— Товарищ Быстров! — радостно кричит Бужский. — Какими судьбами! Присаживайтесь за наш столик. Это мой спаситель, я вам о нём рассказывал, обращается он к своим.

Киношники одобрительно шумят. Видимо, актёр успел им расписать мои невеликие подвиги.

— Петров-Рыбкин, — с достоинством кивает седой.

Надо же — угадал.

Пожимаю крепкую волосатую руку творца. Знать бы кто это и каков его вклад в наш кинематограф — может, руку неделю потом мыть не буду.

Знакомлюсь с остальной киношной братией, чувствуя на себе их изучающие взгляды. Выпито за столом немало, но по-настоящему пьяных тут нет.

Мне достаётся место рядом с Гуревич, не понимаю как, но словно она сама это организовала.

— Поухаживаете за дамой? — лукаво улыбается женщина.

— С удовольствием.

Мне наливают штрафную, предлагаю произнести тост.

— За прекрасных дам! — не оригинальничаю я, однако тост прокатывает на ура.

Чуть-чуть пригубив водку, ставлю стопку на стол. Напиваться в мои планы не входит.

— Товарищ Быстров, — зовёт меня ещё одна девушка, если я правильно понял — актриса, — вы давно работаете в уголовном розыске?

— Сразу после гражданской.

— У вас, наверное, были какие-нибудь интересные случаи в работе? Может, поведаете о них нам?

— Действительно, Георгий, поделитесь с нами, — поддерживает Майя.

— Рад бы, да только вряд ли вам мои истории понравятся. Ну и опыта у меня, скажу честно, маловато. Сюда бы моих коллег: Петра Михайлова или Павла Рыженко, вот они — да, специалисты, а я так… принеси-подай, — разыгрываю простачка я, в первую очередь, чтобы успокоить подозреваемую.

Пусть считает меня совсем ещё зелёным новичком.

— Я вам не верю! — смеётся актриса.

— Ну что вы, какой мне смысл вам врать?!

Сквозь дверь доносится музыка — что-то обволакивающее и томное.

— Вас не смущают эмансипированные женщины? — внезапно спрашивает Гуревич.

— Нет, а что?

— В таком случае приглашаю вас на танец, Георгий, — встаёт она и, взяв мою руку, заставляет подняться из-за стола.

Выходим в большой зал.

Танцор из меня не ахти, Гуревич скоро убеждается в этом, когда мои «чоботы» наступают то на одну, то на другую её ножку. Однако ассистентка терпит и делает вид, что ей со мной безумно хорошо.

— Если не секрет, кого вы сегодня ловили в магазине? — шепчет она на ухо.

— Какие у меня от вас могут быть секреты? Так, одного мелкого воришку. Только представьте себе — ему угораздило обчистить здешнего колбасного короля.

Она смеётся.

— И как, поймали?

— Увы, — вздыхаю я. — Ушёл, а меня самого чуть было покупательницы не побили.

— Почему же?

— Да я начал кабинки для переодевания проверять… В общем, догадываетесь, что дальше было.

— Вы такой забавный…

— Да уж… обхохочешься.

Покончив с танцами, возвращаемся в кабинет. Видно, всё что ей было от меня нужно. Гуревич выведала. А вот я пока ничего толком не выяснил.

Первое, что меня смущает — режиссёр. За те десять минут, что мы отсутствовали, они успел так накачаться, что рухнул лицом в тарелку, и теперь его с двух сторон тормошат актриса, которая хотела услышать из моих уст какую-нибудь историю, и Бужский. Звезда, кстати, тоже выглядит не очень, язык заплетается, движения нарушены.