Поездом к океану (СИ) - Светлая Марина

Нужно заставить голову работать.

Ему нужно заставить голову, в которой звучит ее вчерашний смех, и которая ждет вечернего звонка, работать.

Прошение, анкета, медицинские справки, комментарий из Комитета, указывавшего на прямую связь Раймонды Мари Аньес де Брольи с мэром Ренна Робером Прево, коллаборационистом. Однако препятствие с их точки зрения было не в этом — ее сочли безвредной на основании процесса в сорок пятом. Им не понравилось ее коммунистское прошлое. Быть может, ошибка? Откуда ошибка? Комитет не мог ошибиться.

И значит, ошибается он.

Ошибается.

Потому что все, что ей было нужно, все, чего она добивалась, — это уехать в Сайгон. И единственный человек, который одним только росчерком пера по бумаге может на это повлиять, это подполковник Анри Юбер. А значит, она все же сделала ход.

И теперь ход за ним.

Жестоко усмехнувшись, Анри придвинул чернильницу и взял в руки стержень. Ей-богу, это, пожалуй, даже немного весело. Весело, если не позволять себе думать.

Потому что чем больше думаешь, тем яснее сознаешь, что женщине, которая в другой жизни должна бы быть булочницей, невозможно ни в чем «Отказать».

[1] Морис Лабро — французский режиссер и сценарист, автор более 25 фильмов и телесериалов во Франции в период с 1947 по 1972 гг.

[2] Денье — французская средневековая разменная серебряная монета.

[3] Обол — французская средневековая медная монета, равная ½ денье.

[4] Эшоде — треугольные и круглые печенья, твердые, но очень сладкие и ароматные. Традиционное лакомство кожевенников Аверона.

* * *

- Отказано? — ее тонкие, очень изящные брови подлетели вверх драматичным отрепетированным жестом. Она казалась настолько удивленной, будто никак не могла ждать подобного поворота. В то время как лейтенант Дьен прекрасно знал, что оснований для отказа там более чем достаточно — ее дело было изучено им лично перед тем, как подать его подполковнику Юберу. Собственно, много кто смотрел — мало того, что женщина, так еще и на фото чудо как хороша!

— Да, — сдержанно проговорил он, заставив себя оторвать взгляд от нее. И ведь не красавица, не первой свежести, судя по досье, а все ж хороша! — К сожалению, вынужден огорчить.

— И по какой же причине, смею спросить? — деловито фыркнула мадам де Брольи.

— В деле все указано, — стушевался он и опустил глаза в свои бумаги, чтобы тут же не рассмеяться. Подполковник развеселил всех еще больше, когда вернул им ее прошение с резолюцией. Аньес же решительно перевернула страницу, чтобы ознакомиться с той самым внимательным образом, но едва ли не сразу растерянно взмахнула длинными темными ресницами и приоткрыла рот.

— О господи! Что за глупости? — опешила мадам де Брольи и захлопнула папку. — Это какое-то недоразумение? Ошибка?

— Вы не приложили к материалам разрешение вашего мужа или отца, — принялся втолковывать лейтенант Дьен, не выдержав и снова взглянув на нее, надеясь, что улыбка не слишком явственно читается на его лице. — Оно необходимо для поступления на службу. Закон есть закон.[1]

— При чем здесь закон? Я вдова уже восемь лет, а мой отец погиб на Марне в Великую войну. У меня не может быть никакого разрешения!

— Это не вам решать, — «И не мне», — мелькнуло в его голове, но он продолжил: — Командование требует наличие письменного разрешения от супруга, старшего мужчины в семье или от родителей в случае, если бы вы были несовершеннолетней. Для того, чтобы заключить с вами пятилетний контракт, оно просто необходимо.

— Господин лейтенант, — пылая праведным гневом, отчеканила мадам де Брольи, все еще пытаясь держать себя в руках, — вы соображаете, насколько абсурдны эти притязания в моем случае?! У меня есть недвижимое имущество, счет в банке, работа в газете и нет никакого супруга! Я уже довольно длительное время сама за себя отвечаю и о себе забочусь. В моей семье есть я и моя мать — и никакого «старшего мужчины».

— И все же по закону…

— Этот закон касается замужних женщин или несовершеннолетних девушек. Я же не отношусь ни к тем, ни к другим. У вас нет причины для отказа!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Командование сочло, что есть, мадам де Брольи, и я сожалею, что вы разочарованы, но…

— Разочарована?.. — Аньес вздернула подбородок и посмотрела на лейтенанта Дьена. — Боюсь, это не совсем верно. Скорее впечатлена. Мало кому удается так меня впечатлить. Но даже не сомневайтесь в том, что в скором времени я снова здесь появлюсь.

— И зря потратите ваше время, да и наше тоже.

— Это мы еще поглядим, — фыркнула она и сдержанно кивнула: — До свидания, господин лейтенант!

— Всего доброго, мадам де Брольи.

Она зачем-то улыбнулась ему, что вышло у нее довольно нервно. И развернувшись, зашагала на выход, отстукивая по каменному полу каблуками. Холл. Дверь. Крыльцо. Раскинувшийся на огромное расстояние двор форта в форме звезды. Сейчас эта звезда была седая — после ночи все укрывала изморозь. Еще не успело заново почернеть. Аньес сглотнула и приподняла воротник пальто. Ей было отвратительно. Гадко. Если бы они написали правду о ее неблагонадежности, возможно, это не так ударило бы — к этому она казалась себе готовой. Потому что привыкла к действующему порядку вещей.

Но так — выглядело пинком солдатского сапога в живот. Вот как у этих мальчишек, которым бы дурачиться, а их гоняют. Как собак дрессируют жить по командам, ей-богу. Сколько им? Некоторым и двадцати нет. Дети.

Аньес вынула зажигалку, повертела в свободной руке. Должно быть, место не самое подходящее, чтобы курить, но у нее так жгло глаза, что пусть лучше жжет в горле. Впрочем, за сигаретами тянуться далеко. Еще и эта дурацкая папка. Она сердито выдохнула и сбежала вниз по лестнице и свернула за угол, где за зданием администрации и казармой ее ждал автомобиль.

Двор. Пропускной пункт. Ворота. Шлагбаум. Трасса.

Она гнала, потому что любила скорость и потому что не знала, как справляться с клокочущим внутри, выедающим все внутренности разочарованием. О, как она хотела бы привыкнуть получать тычки! Да она и привыкла, но это… сейчас…

Да. Да, хуже всего причина. Отсутствие честности. Лицемерие даже перед самими собой.

Вот почему ей отказали. Унизительно. Жестоко. Трусливо. Проще сказать, что это лишь оттого, что она родилась женщиной.

Последние дни все сыпалось на нее одно за другим.

Лионец пропал, перестав отвечать на звонки. Консьерж, снимавший трубку, неизменно говорил, что господин подполковник еще на службе. Повод ли для беспокойства пара дней? Пожалуй, что нет. И все же это чертово необъяснимое беспокойство ее снедало так, будто бы что-то пошло неправильно. Та линия, которая вела ее все это время и на которой ей все представлялось должным, сейчас сделала виток, которого она не ждала. Или надлом, за которым все становится зеркальным отражением нормальности.

Но, Господи, это ведь только пара дней! И у него действительно служба!

Впрочем, свой номер она ему тоже дала. Она ему и себя дала — не торопясь и без лишней суеты. Почему-то ей казалось, что и он ее.

Но вот уже целых два дня как Лионец пропал!

Зато вновь настойчиво стал напоминать о себе Леру, от которого она, в свою очередь, тоже почти что скрывалась, ограничиваясь обедами и работой. Видеть Гастона Аньес совсем не могла. Что с ней творилось бы от его прикосновений, даже думать не хотела. Как быть с ним дальше — не имела ни малейшего представления. Звук его голоса сделался невыносим, и она задыхалась, когда его слышала. Будто бы разом вспомнив, почему не любит и почему раз за разом отказывает ему.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сейчас ее основной задачей стало избегание Леру на собственной территории — в квартире и в кровати. И уже третью неделю она с этой задачей довольно успешно справлялась. Третью неделю с новогодней ночи, когда поцеловала Лионца. Однако Гастону такое положение вещей совсем не нравилось. Того и гляди — заявится сам, как ни отговаривайся. Хоть бы он уже нашел себе кого-нибудь, честное слово! Тогда все стало бы куда проще.