Ребенок Сары - Линда Ховард

В десять часов, пожелав Дереку спокойной ночи, она пошла домой. В квартире было холодно, и она поспешила включить отопление. Сара и пяти минут не пробыла дома, когда хлопнула дверь, извещая о приходе Роума. Она была в своей комнате, готовясь принять душ, и подошла к двери, чтобы поздороваться с ним. Они чуть не столкнулись друг с другом, и Сара поспешно отступила назад.

— Где ты, черт возьми, была? — рявкнул он, влетая в ее комнату и возвышаясь над ней, как разъяренный ангел мести. — Я чуть не оборвал телефон, названивая с семи тридцати, и не говори мне, что была в проклятом магазине, потому что я пытался дозвониться и туда.

Сара ошеломленно смотрела на Роума, не понимая, почему он так рассержен. А он был зол, и чертовски. Его глаза были черны от ярости. И он сказал «проклятый магазин». Почему? Она думала, что он одобрял ее желание работать, но в его голосе и словах звучало пренебрежение. Сара не любила споры, и в отличие от Дианы, не могла противопоставить бурным проявлениям его темперамента свой собственный. Вместо этого она замкнулась в себе, мысленно закрываясь от любой боли, которую Роум мог причинить:

— Мы с Дереком красили до семи; потом я купила пиццу и ужинала с Марси и Дереком. Я должна была есть в одиночестве? Я задержалась у них, мы играли в карты. А почему ты искал меня?

Ее спокойный холодно-отстраненный голос, казалось, еще больше распалил его.

— Потому, — проскрежетал он сквозь стиснутые зубы, — что Лиланд Васко привел с собой жену, и они хотели, чтобы ты к нам присоединилась. Тебе не надо искать компанию Тэлиферро, чтобы не ужинать одной. Я приглашал тебя, но тебе надо было красить какую-то маленькую мрачную подсобку. Теперь ты говоришь мне, что вы закончили в семь, и ты все-таки могла поужинать со мной. Твоя поддержка просто подавляет, — сказал он с едким сарказмом.

Сара стояла очень тихо, распрямив свои изящные плечи.

— Я не знала, что мы закончим так рано, — спокойно сказала она.

— Черт возьми, Сара, ты проработала в корпорации годы, и знакома с нашей рутиной. Я надеялся, что ты будешь сопровождать меня на этих неформальных встречах, а не будешь впустую тратить время в этом…

— Маленьком мрачном магазинчике, — закончила она за него, не отступая и не отводя от него взгляда. Сара буквально физически чувствовала, как боль, холодным потоком, разливается в ее груди. — Когда мы женились, ты обещал, что мы будем уважать интересы друг друга. Я буду посещать все деловые ужины, какие ты захочешь, и когда закончу ремонт в магазине, перестану задерживаться допоздна. Но ведь проблема не в этом, да? Ты вообще не хочешь, чтобы я работала, так?

— Тебе нет необходимости работать, — рявкнул он.

— Я не буду сидеть здесь целыми днями, и бить баклуши. Чем мне тут заниматься? Протирать пыль, пока не наскучит даже это захватывающее занятие?

— Диане не было скучно.

Смертельный удар достиг цели, и глаза Сары расширились, выдавая боль, которую он ей причинил. Холодно глядя на него, она сказала:

— Я не Диана.

В этом вся проблема, думала Сара, отворачиваясь от Роума. Она не могла оставаться там, позволяя ему разрывать её сердце на части. Диана бы стояла нос к носу с ним, яростно споря и отстаивая свою позицию, а через минуту они бы уже целовались, завалившись на кровать. Сара так не могла. Она не была Дианой, она была самой собой, — девушкой, которой недоставало огня и силы. Вот чего не мог ей простить Роум — она не была Дианой.

У двери в ванную, Сара снова повернулась к нему, ее лицо напоминало бледную маску.

— Я собираюсь принять душ и лечь в постель, — сказала она без всякого выражения. — Спокойной ночи.

Глаза Роума сузились, и внезапно, похолодев, она поняла, что допустила ошибку, отступив в споре. Его агрессивной мужской натуре, как охотнику, было присуще преследовать убегающую жертву. Сара замерла, ожидая, что он бросится через комнату и схватит ее; это было в его глазах, в напряженности его позы. Но он сдержался, хоть и с трудом, его глаза были холодны, как мрамор.

— Я приду позже, — наконец сказал Роум. В его голосе, как в тихом рычании хищника, звучала угроза.

Сара глубоко вздохнула:

— Нет. Не сегодня.

Примитивный самец в нем снова восстал, и, как большой крадущийся кот, Роум пересек комнату и обхватил рукой ее подбородок.

— Ты отказываешь мне? Осторожнее, детка, — хищно проурчал он. — Не начинай войну, которую не можешь выиграть. Мы оба знаем, что я могу заставить тебя умолять.

Сара еще больше побледнела, и его сильные жесткие пальцы оставили красные отпечатки на ее подбородке.

— Да, — признала она сдавленным голосом. — Ты можешь заставить меня делать все, что пожелаешь, если ты действительно хочешь, чтобы все было именно так.

Роум взглянул на нее, на ее лишенное красок лицо, замкнутое выражение, и что-то дикое промелькнуло в его глазах. Затем он уронил руку, освобождая ее подбородок.

— Пусть будет по-твоему, — бросил он, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь.

Сару трясло, когда она принимала душ, а потом лежала в постели, не зная, придет он к ней, как прошлой ночью, или нет. Услышав, что в его комнате захлопнулась дверь, она уставилась в темноту горящими от непролитых слез глазами. Какая ирония, она вынуждена бороться за свое право работать, когда ее заветной мечтой всегда была традиционная и тихая семейная жизнь. Это Диана должна была страстно защищать право женщины на карьеру: у нее никогда не было недостатка в аргументах и доводах. Еще большей насмешкой было то, что теперь, когда у Сары, наконец, появился шанс посвятить себя мужу, она была вынуждена цепляться за свою работу, чтобы сохранить хоть какую-то стабильность в своей жизни. Роум не предлагал ей ничего, кроме секса, а ей нужно было больше. Она нуждалась в доме, в котором была бы хозяйкой, в котором чувствовала бы себя в безопасности. Для этого ей было бы достаточно любви Роума, но именно ее то и не было. В отношениях с ним, Сара как будто стучалась в закрытые двери.

Роум тоже не спал, его внутренности скручивало от гнева и раздражения. Его глаза застилала красная пелена, когда Сара превращалась в такую ледышку! Он хотел извиниться за предыдущую ночь, за то, что нагрубил в ответ на ее сочувствие, но она опять воздвигла эту проклятую глухую стену между ними и не позволила ему загладить вину. Она напевала, как будто его выходка не имела для нее никакого значения. Может, и не имела, зло подумал он. Но когда он пришел в ее комнату и занялся с ней любовью, Сара была такой же горячей и ласковой, какой всегда становилась в его руках. Роум хотел вдолбить свою плоть в ее, заставить забыть о дистанции между ними, и верил, что ему это удалось; а утром она была такой холодной и отстраненной, как будто это не она извивалась от страсти, лежа под ним.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});