Снафф - Чак Паланик

Посмотрите «Третью мировую шлюху» и вы поймете, почему в определенных кругах смерть иногда называют последним оргазмом или просто еще одной сценой с выбросом спермы.

Девушка с секундомером встает у подножия лестницы. Снимает с обеих рук верхний слой розовой кожи, потом еще один слой — голубой. Тонкие резиновые перчатки, вывернутые наизнанку. Она бросает их на пол. Они лежат — мертвые, плоские, как приспособления для суррогатного секса. Девушка швыряет перчатки на пол и закрывает лицо руками. Кожа у нее на руках — сморщенная и распаренная после стольких часов медленной варки в собственном соку внутри этих самых перчаток. Девушка расправляет поникшие плечи, распрямляет согнутую спину и делает долгий, глубокий вдох. Вдыхает запах мочи, детского масла и пота. Потом задерживает дыхание, плотно прижав локти друг к другу, пытается выдохнуть, но захлебывается судорожными рыданиями, сотрясающими все ее тело.

Я смотрю на нее. Мои яйца растерты до красноты. Трусы промокли насквозь. Я — бездомный. Я — сирота. Без денег и без работы.

Дэн Баньян смотрит на девушку. То есть не то чтобы смотрит прямо на нее, но стоит, повернув ухо в ту сторону, откуда доносится ее плач. Потому что теперь она плачет, плачет по-настоящему. Закрывая лицо руками.

Номер 137 говорит:

— Касси что, умерла?

Сирота без гроша в кармане, бездомный, лишенный всего, я иду к ней, к этой девушке. Иду, отрывая босые ноги от липкого пола. Левую, правую. Левую, правую. Подхожу, встаю рядом. На мне — только мокрые трусы. Я подхожу к девушке, обнимаю ее за плечи. Петельки и узелки у нее на свитере дрожат под моей рукой. Другой рукой я прижимаю ее к себе и держу, пока она не прекращает дрожать. Наклонив голову, упираясь подбородком в ее плечо, я смотрю на черные цифры у себя на руке.

Гладя девушку по волосам, я говорю ей:

— Вообще-то у меня есть имя. Меня зовут не «номер 72»…

Не знаю…

Белые хлопья мертвой кожи у нее на голове — они липнут к моей руке, осыпаются на пол. Девушка с секундомером разваливается на части прямо у меня в руках. Я нюхаю свои пальцы и говорю, что мне нравится запах ее шампуня. Я говорю, что она хотя бы знает, кто ее настоящая мама. Ее секундомер вжимается мне в пупок, холодит кожу. Я прижимаю к себе эту девушку, пока у нее не выравнивается дыхание, и спрашиваю, как ее зовут.

Она слегка отстраняется. Серебряный крестик у меня на шее, он прилип к ее мокрой щеке, вдавленный в кожу. Девушка отстраняется, и цепочка натягивается между нами, соединяя ее и меня. Еще один выдох и вдох, и крестик срывается, падает мне на грудь. На щеке девушки остается красная вмятина в форме креста.

У меня на животе вокруг пупка краснеет круглый отпечаток секундомера.

Все еще у меня в объятиях, все еще у меня в руках, девушка говорит:

— Она так меня ненавидела, моя мать… Она говорит:

— Я всем говорю, что меня зовут Шейла, потому что моя настоящая мать назвала меня самым уродским именем, которое только можно придумать.

Имя, которое Касси Райт записала в свидетельстве о рождении.

Перед тем как отдать свою дочку на усыновление чужим людям.

Указательным пальцем девушка быстро смахивает слезинки с обеих щек. Ее движение напоминает движение «дворников» на ветровом стекле.

Она говорит:

— Эта сука, она назвала меня Зельдой Зонк. Улыбается и говорит:

— Это как же надо было ненавидеть своего ребенка… Я обнимаю ее, и конкретно сейчас меня почему-то совсем не волнует, что у меня больше нет ничего. Ничего за пределами этих стен. Что я даже не знаю своего настоящего имени и не знаю, кто я. Но здесь и сейчас, когда я прижимаю к себе эту девушку и чувствую ворс ее свитера своей голой кожей, мне вроде как больше ничего не нужно.

Дэн Баньян говорит:

— Ты сказала, Зельда Зонк?

Там, на другом конце комнаты, он улыбается, глядя на нас своим ухом, улыбается и говорит:

— Она правда назвала тебя Зельдой Зонк? Он качает головой и начинает смеяться.

А я говорю, что мое настоящее имя — Дэрин, Дэрин Джонсон. Я держу Зельду в объятиях, пока она вновь не ложится щекой на серебряный крестик у меня на груди. Ее секундомер тихо тикает мне в живот.

30

Мистер 137

Руководитель актерского отдела киностудии Metro-Goldwyn-Mayer трижды забраковала Роя Фитцджеральда. Когда она просила его пройтись по кабинету, он начинал спотыкаться, причем спотыкался так часто, что она уже стала всерьез опасаться, как бы он не свалился и не разбил ее стеклянный журнальный столик. Фитцджеральд, бывший служащий флота, а ныне — водитель грузовика, развозящий мороженую морковь, так растягивал губы, когда улыбался, что наружу торчали не только зубы, но еще и десны. У него был писклявый девчоночий голос. Хуже того: он хихикал. Каждый раз, когда Фитцджеральд спотыкался о собственные ноги, он хихикал.

Ни у кого не находилось ролей для этого женоподобного увальня, пока агент Фитцджеральда, Генри Уилсон, не научил своего подопечного улыбаться, не разжимая губ. Уилсон привел Фитцджеральда к одному актеру со стрептококковым воспалением горла.

Когда Фитцджеральд заразился, и его горло горело огнем, Уилсон заставил его кричать как можно громче, и Фитцджеральд кричал, пока не надорвал голосовые связки. После этого его голос стал низким, раскатистым и в меру хриплым. Теперь это был голос мужчины. И еще Фитцджеральд взял себе псевдоним — Рок Хадсон.

Мне так нравится, чю Касси Райт тоже знает этот эпизод из истории Голливуда. Я поэтому в нее и влюбился. Потому что мы оба знали все эти подробности: как Таллула пила разведенный водой порошок из яичной скорлупы, как Люси подтягивала себе кожу. Да, я влюбился, а что? Люди женятся и по менее веским причинам.

Касси знала о том, что Мэрилин Монро всегда обрезала каблук на одной туфле, так чтобы одна нога была чуть короче другой — чтобы ягодицы соблазнительно терлись друг о друга при каждом шаге. Касси знала, что постоянные воспаления легких и хронические бронхиты, которыми Мэрилин страдала всю жизнь, были скорее всего результатом привычки принимать ванну из колотого льда перед каждым появлением на публике или на съемочной площадке. Зарывшись в лед по самую шею, наевшись таблеток, чтобы не чувствовать боли, она лежала в ванне часами — чтобы грудь и ягодицы стали подтянутыми и упругими, на весь день.

И знаете что?

Касси знала тайное имя Мэрилин. Имя, которое Монро выбрала для себя той, кем ей хотелось быть на самом деле. Не сексапильной блондинкой, виляющей бедрами и лопочущей милые глупости. Нет, Мэрилин мечтала о том, чтобы быть уважаемой серьезной актрисой, изучавшей актерское мастерство по системе Станиславского. Умной и проницательной интеллектуал кой под стать Артуру Миллеру. Человеком, обладающим чувством собственного достоинства. Именно таким человеком становилась Мэрилин Монро, когда выбиралась куда-нибудь без макияжа, в простой повседневной одежде, а не в дизайнерских туалетах, взятых на время на киностудии; укрывая свою знаменитую прическу неброским платком, прячась за стеклами диоптрических очков в роговой оправе. Эта неяркая, умная, образованная актриса называла себя Зельдой Зонк. Когда заказывала билеты на самолет и регистрировалась в отелях. Зельда Зонк. Та, которая читала книги. И собирала предметы искусства. Та, кем мечтала быть великолепная Мэрилин Монро, белокурая секс-богиня, самая соблазнительная блондинка за всю историю человечества.

31

Шейла

Мисс Райт знала.

Эта женщина знала все с самого начала. Знала, кто я и кто она. Все это время она играла, зная, что ей предстоит умереть. Касси Райт сознательно дала себя трахнуть шести сотням дрочил, чтобы сделать меня богатой.

Подлинный факт. Еще одно, самое последнее ключевое понятие наших дней — суровая реальность.

Что делать, когда разрушается вся твоя личность и все твои представления о себе? Как жить дальше, когда вдруг выясняется, что все это время ты жил неправильно?

Нет, ну какая же сука.

32

Мистер 600

На телеэкранах крутят фрагменты из самого первого фильма Касси. Снятого на видеокамеру, по качеству — разве что чуть получше, чем дешевая камера видеонаблюдения в какой-нибудь крошечной бакалейной лавке. На телеэкранах: мы с Касси, такие же юные, как девочка Шейла и малыш номер 72. Касси закатила глаза, так что видны только белки. Она раскинула руки, ее голова запрокинута, рот приоткрыт. Из уголка рта стекает тонкая струйка слюны.

Обмякшая и неживая, как надувная секс-кукла. Как свое латексное подобие.

Если хотите знать, когда я делал тот первый фильм с Касси Райт, я подмешал ей в лимонад демерол с кетамином. Установив камеру на штатив рядом с кроватью, я протянул Касси во все отверстия, куда пролазил мой член.

Потому что так сильно ее любил.