Фанатка голого короля - Дарья Донцова

– Разреши Андрюша сыну есть шоколад, – еле слышно произнесла она, – мальчик бы не пошел в тот магазин. Николенька не хотел огорчать отца, вслух ничего не говорил и просто нарушал запрет по-тихому. А я об этом знала, потому что, стирая его вещи, подчас вынимала из карманов смятые обертки. Надо было велеть мужу: прекрати глупить, не дави на ребенка. Если бы не мой конформизм, желание сохранить мир в семье, Коля мог бы сейчас учиться в МГУ, а не лежать в могиле. Я побаивалась вступать с мужем в конфликт, а Колечка берег здоровье папы, не возражал ему. Но он ребенок, вот и бегал за батончиками. Из-за них его и застрелили. И кто во всем виноват?

Глава 21

Когда я вошла в кафе «Марабу», Тоня уже сидела за столиком и с аппетитом уплетала морковный кекс.

– Тут вкусная выпечка, – с набитым ртом сообщила она, – вот основные блюда несъедобные, а в салаты местный повар кладет слишком много майонеза. Никогда не могла понять, почему его обожают в России чуть ли не все, от младенцев до стариков. Вот ты как к провансалю относишься?

– Без горячей любви, – ответила я, – предпочитаю заправку из лимона и оливкового масла.

– Мне больше нравится соус из дижонской горчицы, – облизнулась Антонина. – Ездила в Париж, а там есть ресторан «Отдых с антрекотом», где подают исключительно мясо и жареную картошку. Причем не замороженные брусочки, приготовленные во фритюре, а делают, как дома. Плюс зеленый салат с горчицей, которого есть можно, сколько влезет, без ограничения. Только тарелка опустеет, официантки новую порцию салата накладывают. В меня вошла гора! Правда, стейки не очень здоровая пища, но зато вкусная! Ты когда-нибудь сидела на диете?

– Не-а, – ответила я. – Зачем? Мне и сорок второй-то размер велик.

– Мне тоже, – сказала Тоня. – Если нервничаю, сразу аппетит пропадает.

– Аналогично, – улыбнулась я. – При любой неприятности отшибает желание даже смотреть на еду. А поскольку какие-нибудь гадости происходят почти каждый день, вес и не набирается, несмотря на дурацкую привычку лопать в кровати перед сном.

Антонина повеселела.

– И я обожаю часов в одиннадцать вечера заползти под одеяло, включить детективный сериал и поужинать. Кстати, судя по фильмам и книгам, все девушки, наоборот, любят завтракать в постели. Утром открывают глаза, а возле ложа стоит мужчина с подносом в руке. Красавица радостно хлопает в ладоши и намазывает масло на тосты, пьет кофе, наслаждается ароматом розы, торчащей из крохотной вазочки, и глотает мюсли с молоком.

– Терпеть не могу хлопья, – скривилась я, – когда они сухие, не залитые ничем, еще куда ни шло. Но в сочетании с молоком…

– Делаются похожими на тряпки, – подхватила моя напарница. – Бе-е!

– Фу! – передернулась я. – Кроме того, у меня аллергия на некоторые растения…

– Лилии! – воскликнула Тоня. – Даже если я увижу их на экране телевизора, незамедлительно покроюсь пятнами. Апчхи!

Я чихнула одновременно с Грымовой и достала из сумочки бумажный носовой платок.

– Да уж, лилии страшная вещь. На прошлый мой день рождения издательство «Элефант» решило преподнести мне букет. Представляешь, открываю дверь, а там посыльный из магазина с букетом лилий. Грешным делом я подумала, что владелец «Элефанта», хоть он и мой добрый приятель, решил убить Арину Виолову. Если любимый человек притащит мне в койку завтрак, украшенный цветами, я точно не обрадуюсь, а быстренько схвачусь за супрастин. И мне до сих пор попадались парни, которые, подойдя к кровати, непременно споткнулись бы и уронили поднос любимой на голову.

– Ой! Точно! – воскликнула Антонина. – Вообще я не понимаю, как можно утром демонстрировать свою мордочку мужчине? Лично я – просто ужас!

– И я тоже, – вздохнула я. – Может, любительницы завтракать в постели вечером не умываются и укладываются спать в макияже? Хотя, если не смыть косметику, то проснувшись…

– Будешь похожа на панду, – живо завершила собеседница. – Не всякий муж это зрелище вынесет. А вот ужин в постели – это супер. Обожаю такой тонкий-тонкий крекер, из одной муки с водой, национальное еврейское кушанье.

– Маца, – кивнула я, – очень вкусно с плавленым сыром. Потом чаек и шоколадка.

– С воздушным рисом, – мечтательно протянула Тоня. – Она долго во рту тает, а рис прикольно хрустит. Вот только у меня частенько кусочек падает на одеяло.

– Не заметишь крошку, заснешь, а утром проснешься – и ты собака далматинец, – подхватила я.

– Надо же, до чего мы похожи, – пробормотала Грымова. – Кто у тебя родители?

– С моей семьей непростая история. Я воспитывалась некоей Раисой, которую долго считала своей родной теткой. Папенька совершал вояж по разным зонам страны, со мной встретился, когда я стала совсем взрослой. С мамашей я не знакома.

– А я подкидыш, жила в детдоме. Слушай, мы и правда очень похожи и внешне, и по привычкам.

– Почти все женщины похожи, – улыбнулась я.

– На уровне любви к маце с плавленым сыром? – серьезно спросила Антонина. – Между прочим, вчера я ничего тебе не сказала, но ты щеголяла в сарафане, очень миленьком. Я зимой купила себе точь-в-точь такой же и хотела его надеть на нашу встречу. Вытащила его из шкафа, решила погладить, а из дырочек в подошве утюга выплюнулась грязь. Пришлось натягивать юбку с футболкой.

Я замерла. Ну и ну! Буквально на днях именно с этим сарафаном у меня случилась та же незадача. Но мне некогда было переодеваться, поэтому я элементарно махнула рукой на пятнышко, мол, никто не заметит.

– А сегодня мы в одинаковых босоножках, – добавила Грымова и выставила из-под стола ногу. – Смешно, да? И педикюр мы обе сделали с френч покрытием.

– Не люблю яркий лак, – протянула я.

– Мне он тоже не по вкусу, – кивнула Тоня. – Ладно, теперь, когда стало понятно, что мы однояйцовые близнецы, давай вернемся к серийному маньяку. Есть новая информация по Иншакову?

– Есть соображения. Но сначала ответь на вопрос, – попросила я. – Домохозяйка Алена Ваткина случайно не являлась приверженкой здорового образа жизни?

– Алена была редкостной лентяйкой и обалдуйкой, – сказала моя напарница. – В юности девица жила по принципу: секс – наркотики – рок-н-ролл – умри молодым. Ваткина в студенческие годы отрывалась по полной, три раза ее отчисляли из вуза, потом жалели, снова допускали к занятиям. В конце концов у ректора лопнуло терпение, и Алену выперли окончательно. Она покатилась по наклонной плоскости, но ей встретился хороший человек Глеб Лукин. Его не испугала дурная репутация и жуткие привычки новой знакомой, и он на ней женился.

Я откусила кусок кекса и, жуя, прокомментировала:

– Представляю, как обрадовалась мать парня, когда выяснила правду о невестке.

– Зинаида Семеновна уникальная женщина, она помогла невестке порвать с прошлым, – пояснила Антонина. – Свекровь таскала Алену по разным специалистам, заботилась о ней лучше матери и добилась удивительного результата. Ваткина навсегда отказалась от наркотиков. Была ли Алена Ваткина приверженкой здорового образа жизни? Да, но исключительно под влиянием Зинаиды Семеновны. Та следила за питанием невестки, контролировала ее поведение.

– Наркоманам не свойственно идти на поводу у авторитарных личностей, – возразила я, – как правило, если на любителя кокаина-героина начинают давить родственники, он злится и принимается колоться с удвоенным тщанием. Но и сюсюкать с зависимым человеком нельзя. Очень трудная задача установить с ним душевный контакт, не всякий психотерапевт способен ее решить.

– У Зинаиды Семеновны нет специального образования, она вдова генерала, но смогла образумить жену сына. Семья жила счастливо, была лишь одна проблема. Алена и Глеб хотели ребенка, но он у них не получался.

– Употребление наркотиков калечит репродуктивную систему, – перебила я. – Можно на первом курсе института по глупости покурить пару раз травку, забыть о ней, но потом, лет через десять, лечиться от бесплодия, искренне не понимая, почему ты не можешь стать матерью.

– Глеб нашел диетолога, японца. Когда я пришла, Лукина не было дома, а Зинаида Семеновна не могла вспомнить фамилию врача, – продолжала Тоня. – Что-то вроде Кошко Дави.

– Слушай, мы нащупали связь по крайней мере между Аленой Ваткиной и Колей Иншаковым! – подпрыгнула я. – Андрей, отец мальчика, посадил подростка на особую диету, якобы способствующую развитию творческих способностей. Ее прописал врач-японец.

Тоня вытащила из сумки плоский, как камбала, ноутбук.

– Сейчас попробую прогуглить японца, авось в Сети отыщутся его следы.

– Интересная картина вырисовывается! – продолжала вслух размышлять я. – Смотри, что мы имеем. Бывший водитель трамвая Волков переселился в деревню, питался тем, что вырастил сам, не имел телевизора, читал исключительно книги по самосовершенствованию. Долгое время Леонид Ильич был как все, потом – бац, переменился так, что ушел от жены, с которой прожил в браке много лет. Учительница Вера Мазаева неожиданно увлекалась фитнесом, бегала к тренажерам чуть ли не каждый день. Наташа Миронова, временно подменившая за прилавком магазинчика свою мать, некоторое время назад тяжело заболела и, по словам Клавдии Гавриловны Ивановой, выглядела ужасно, краше в гроб кладут. А лечилась Наталья у некоего диетолога-японца, который составил для нее меню. Потом она внезапно пополнела, похорошела, расцвела. Мать Елены разговорилась с Наташей, пожаловалась на свое состояние и попросила дать телефон врача. Но Миронова отказалась. Мол, японец ей не помог, зато взял много денег, велел покупать дорогущую еду. Наташе не становилось лучше, муж нашел ей другого доктора, обычного, грамотного специалиста. Далее. Андрей Иншаков мечтал вырастить сына гением. Коля отличался трудолюбием, был весьма одарен, но амбициозному папаше хотелось большего. Старший Иншаков начал применять систему питания, разработанную каким-то японцем. Получается, все убитые маньяком придерживались здорового образа жизни. Может, киллер болен и ненавидит тех, у кого нет проблем? В смысле, недугов?