Образцовый брак - Джилл Гарриетт

С трудом стаскивая джинсы, Элен думала о том, что Эдуард всегда избегал физических контактов. Это изменилось лишь после того, как Маргарет обрела независимость, и Элен знала, почему он нарушил табу. Конечно, Эдуард вовсе не собирается делать еще одну попытку «подъехать» к ней. Однажды он уже попробовал и безрезультатно, он не станет утруждать себя вторично. Она просто сумасшедшая, что думает об этом, ведь шутливый шлепок — всего лишь часть их близких, дружеских отношений, которым предстоит рухнуть в один миг и никогда уже не возродиться снова, едва только она подтвердит подозрения, которые сама посеяла.

Элен надеялась лишь сохранить при себе драгоценные воспоминания об Эдуарде, как о своем лучшем друге. Она не желала думать о нем как о любовнике. Даже ее страстное влечение не могло заставить ее пойти на это. Значит, ей придется довольствоваться дружбой.

Забравшись в горячую ароматную воду, Элен легла на спину, попыталась расслабиться и отогнать тревожные мысли. Она так хорошо преуспела в этом, что когда вышла из ванны, одетая в старые вельветовые брюки, полинявшие от многократной стирки, в малиновый свитер из овечьей шерсти, и начала спускаться вниз к жаркому очагу, то чувствовала себя размягченной и абсолютно успокоенной.

Когда она вошла в гостиную, Эдуард не сказал ни слова, но в его глазах промелькнуло одобрение, словно он был доволен увиденным. И Элен невольно ощутила, как по всему телу пробежал электрический ток, хотя он и стоял далеко, а она была полностью одета.

Словно во сне Элен медленно прошла по маленькой гостиной к огромному зеркалу на стене. В эти дни она предстала перед Эдуардом в ином свете. Обычно, чтобы соответствовать роли его жены, Элен тратила немалые деньги на то, чтобы всегда выглядеть безупречно. Даже на каком-нибудь экзотическом побережье ее пляжные туалеты могли служить образцом элегантности.

Эти брюки и свитер остались у Элен с тех давних времен, когда она жила с мамой и еще не работала у Эдуарда. Будучи по натуре и воспитанию бережливой, она никогда не могла заставить себя выбросить старые вещи. Но сейчас эта простая одежда делала ее особенно прелестной и по-домашнему уютной.

Она невольно провела руками вдоль тела. Ее мягкие короткие волосы непривычно разлохматились, после ванны не помогла даже расческа. Теплый, винно-красный тон свитера придал матовой прозрачной коже розовый оттенок, грудь соблазнительно приподнимала мягкую шерсть, а брюки только подчеркивали очаровательную мальчишескую стройность ее ног и бедер.

Возможно ли, что его взгляд был искренним, и Эдуарду действительно понравился тот облик, в каком она предстала перед ним? Прежде он всегда оставался доволен — даже откровенно восхищен — тем элегантным стилем, который она усвоила ради него. Но возможно, он не видел за стилем реальной женщины. Она казалась изящным неотъемлемым дополнением его блестящего бытия. Может быть, за эти несколько дней он впервые увидел в Элен живую женщину из плоти и крови?

Опасные, лукавые мысли. Но какие-то могущественные силы завладели сознанием Элен, околдовали ее, и сейчас она не боялась ни рискованных мыслей, ни самых смелых мечтаний. Всем дозволяется мечтать, хотя бы иногда.

Она заметила на низком столике у камина открытую бутылку красного вина и прошла на кухню, чтобы приготовить салат и поджарить бифштексы, купленные для ужина. Она погрузилась в нарезание сельдерея, когда вдруг почувствовала на своей талии теплые и сильные руки и инстинктивно откинулась назад, словно притянутая магнитом его тела. Невольно она обернулась, глубоко вздохнув, позволила своим ладоням опуститься на его грудь и ощутила, как бьется его сердце под черной фланелевой рубашкой.

Эдуард негромко сказал:

— Еще слишком рано ужинать. Пойдем со мной.

И она последовала за ним, смущенная, оглушенная, завороженная.

10

Свет зажженной керосиновой лампы добавлял мягкое сияние к мерцающему отсвету камина. Эдуард повернулся к ней, заглянул в лицо темными загадочными глазами, затем медленно поднял руки, и его пальцы осторожно коснулись ее щек и подбородка. Элен стояла, не шевелясь, ей казалось, что она видит сон. Ее сковало странное оцепенение, она не могла двинуться, не могла вымолвить ни слова, способная только любить, любить всеми силами души.

Темные ресницы Эдуарда опустились, скрыв выражение, с которым его глаза остановились на ее губах. Губы Элен беспомощно дрогнули, приоткрылись, из них вырвался вздох, а тело затрепетало, охваченное роковым огнем. Эдуард собирается ее поцеловать, но этого не должно случиться!

Этого и не случилось, он сказал только:

— Пришло время нам поговорить, дорогая.

Он произнес эти слова с таким непонятным выражением, что Элен почувствовала, как ее сердце болезненно сжалось. Итак, наступил миг, которого она ждала и боялась, ужасный, неизбежный, черный миг. Не истины, а лжи. И как только ложь будет произнесена, все пути к отступлению для Элен безвозвратно закроются.

Но она и сама понимала, что вернуть прошлое нельзя. Мосты были сожжены в тот час, когда она поняла, что любит. Перед ней лежали две возможности, две дороги — одна полная одиночества, скорби и отчаяния, другая казалась немыслимой, полной счастья, но и смертельной, иссушающей душу ревности к его многочисленным «графиням».

Надо было выбирать. И Элен сделала свой выбор.

Она прерывисто вздохнула. Руки Эдуарда легли ей на плечи с такой нежностью, которая едва не заставила ее расплакаться. Спазм сжал ей горло, а пальцы Эдуарда сделались тверже, он словно понял, что происходит в ее душе, и она услышала мягкий шепот:

— Все можно поправить, моя дорогая. — Его ладонь скользнула по ее спине, и Элен вздрогнула, яростно противясь растущему желанию растаять как воск в его руках и предоставить судьбе и своей любви решать за нее. — Не нужно слов. И не тревожься ни о чем, предоставь мне все твои проблемы.

Как легко он мог сделать это — с помощью рук, губ, с помощью своего великолепного мужского обаяния. И она станет принадлежать ему, но в ее душе никогда не будет мира и покоя, а самое сокровенное глубокое человеческое чувство навсегда останется неудовлетворенным, потому что он не любил ее.

Бесслезное рыдание вырвалось из груди Элен. Отчаянно сопротивляясь предательскому голосу инстинкта, она рванулась из сладостного плена его рук, но Эдуард легко, как ребенка, приподнял ее и, опустившись в одно из кресел, усадил к себе на колени.

Поддавшись слабости, но всего лишь на одно мгновение, Элен позволила своей голове приникнуть к его широкому крепкому плечу. Но только для того, чтобы собраться с мыслями, неистово уверила себя Элен. Еще одна минутка, и она возьмет себя в руки и строго спросит, почему он ведет себя так фривольно. Пусти меня, изменник! Ей казалось, она слышала, как произносит гневные слова, но вместо этого все ее тело охватила неудержимая дрожь. Мгновенно почувствовав ее страшное внутреннее напряжение, Эдуард пробормотал, касаясь губами ее темных блестящих волос: