Волчий уголок - Александр Пискунов

Не догадался он раньше сунуть бересту куда-нибудь под камень. Его лоскут скрутился в плотную трубку, затвердел. Развернуть его можно было единственно с помощью кипятка и хорошего пресса.

Сначала Славик приуныл. Не любил он таких срывов в начале дела. Он долго простоял с бесполезной трубкой в руках, прикидывая, чем бы заменить бумагу.

Помог Архимед. Ведь он собирался считать грузоподъемность плота по его закону. А у Архимеда тоже случались трудности с бумагой, точнее, пергаментом, и потому он в своих Сиракузах чертил палочкой на песке. Легенду о гибели великого ученого древности Славик знал едва ли не наизусть.

Он сунул бересту на прежнее место и вприпрыжку побежал к озеру.

До чего хороша оказалась полоска абсолютно гладкого сероватого песка у воды, только узенькая. Славик приготовил специальную палочку, аккуратно заточил ее и принялся за расчеты. Хотел сначала по всем правилам составить уравнение, но поленился и решал методом подстановок. Прикинул для начала подъемную силу десяти бревен – они с трудом могли держать только его.

Он немало посидел над цифрами. В конце концов принял ряд позволительных допущений и остановился на варианте из двадцати кругляшей.

Отец удил рыбу. Он выслушал Славика, удовлетворенно кивая головой.

– Все правильно. Получается всего около девяноста килограммов грузоподъемности. Восемьдесят из них отдадим дяде Пете, тебе остается всего десять. А ты по крайней мере два пуда потянешь. Не забывай, что при расчетной нагрузке плот полностью погружается в воду. Надо накинуть еще хотя бы пяток бревнышек.

Славик чесал затылок.

– Ты что, не собираешься иногда рыбачит с дядей Петей вдали от берега? Про двоих взрослых не говорю: нам не осилить такую грузоподъемность.

– Собираюсь… – Славик мялся. – Ты представляешь, какой он получится? С деревенский дом по площади.

Отец понимающе закивал головой.

– Ничего страшного. Четыре на три метра – не такой и большой. Конечно, скорости на нем не разовьешь. Но от берега можно отдалиться.

– Мне кажется, – начал дядя Петя, – зря мы затеваем такое большое строительство. – Он оставил заброшенную удочку, сел рядом с ним на бережок.

– Нет, попробуем. – Отца трудно было отговорить в подобных случаях. – Как нам без корабля? Не годится. Что мы за робинзоны? Он, помнится, знатную пирогу выдолбил.

– И не смог спустить на воду. – Славик представил бесполезный колоссальный труд одинокого человека и ему стало неуютно. – Как он не сошел с ума?

– Потому и не тронулся, что некогда было – пирогу делал, – ответил на его вопрос отец.

Дядя Петя не согласился:

– От бессмысленной работы как раз и сходят с ума.

– Ему повезло, он не знал, что работа не имеет смысла.

Отец так увлекся новой задумкой, что даже обедом почти не занимался. Дядя Петя быстро сварил уху. Отец с задумчивым видом вертел в руках тоненький прутик и пытался вязать на нем узлы. Славик знал, что он продумывает все до мелочей. Он всегда очень серьезно подходил к любому делу.

После обеда отец позвал Славика с собой заготовлять вязальный материал на завтра. С самого начала всем было ясно, что плот придется связывать растительными волокнами или прутьями – не было другого выхода. Отец так не думал. Заявил, что существуют и другие способы скрепления бревен в неразрывную плитку.

– Гвозди, что ли? – недоверчиво высказал предположение Славик и пожалел.

– Откуда они у нас? Да и вообще крепить ими – последнее дело. Примитивно, ненадежно и дорого. Зато просто, тяп-ляп – и готово.

– А как еще? – не терпелось Славику.

Отец объяснил, что можно вырубить поперек каждого бревнышка трапециевидную выемку, обтесать жердь в виде трапеции и нанизать на нее поочередно все бревна. Два шеста по краям плота вполне достаточно. А если пропустить еще один в центре, то плот будет сшит накрепко. Правда, метод годился для тихой воды. На течении его бы быстро разломало: не хватило бы ему гибкости, чтобы плясать на волнах.

Славику такой способ понравился больше всего.

– Мне тоже нравится, – сказал отец, – да трудновато сделать одним топором, к тому же сопливым. Так что будем вязать лозой. Сходим за ручей, там найдем.

Дорогу в олешник, где возле ямок болотцев густо рос лозняк, они знали хорошо. Нигде не задерживались, шли быстро, в зарослях ломились напролом. Отец ножом срубал попадающуюся на уровне лица крапиву. Они осмотрели много кустов, но везде старые толстые стволики частоколом загораживали черную от гниющей листвы землю. Молодые побеги не встречались.

Отец чертыхнулся и поменял курс. На этот раз он рассчитал правильно. На опушке, поближе к полю местные жители заготавливали дрова, не брезговали и лозинами – они горят жарко, без копоти. На прошлогодних пеньках густо вылезли молодые побеги: ровные, длинные, без единого сучка.

Они нарезали большой сноп, по приблизительному подсчету не меньше двухсот штук. С олешин, косматых от множества старых стеблей хмеля, сняли молодые: зеленые, длинные.

– Слабоваты, – определил Славик, разорвав один.

– Попробуем, – отец сосредоточенно вязал узлы на стебле, сам сомневаясь, пригодятся ли эти хрупкие северные лианы в качестве веревок.

Раз они оказались здесь, решили собрать к ужину ежевики.

– Ежевику собирать – одно удовольствие: крупная ягода, – несколько раз повторил Славик.

За неполный час они собрали больше чем полкорзины. При этом Славик не забывал давить на небе самые большие и спелые ягоды. В этот раз они набрели на урожайный ежевичник. Среди серых ольховых стволов он красовался широкими темно-зелеными листьями.

Исцарапались и обожглись крапивой, но, наконец, путаясь в густых некошеных травах, выбрались на маленькую поляну. За ней уже виднелся приречный луг.

На старом кострище недалеко от пня вытянулся в рост человека осиновый прут с огромными листьями внизу.

– Смотри, какой лист, – поразился Славик. – Он бережно отломал самый нижний, показал отцу. – Больше твоей ладони. Гигант.

– Ты хоть знаешь, что за дерево? – насмешливо спросил отец.

– Конечно знаю, осина.

– Лист же совершенно не похож на осиновый, – отец отошел в сторону и поднял листок с длинным черешком, упавший с взрослого дерева. Этот почти круглый с плавными зазубринами лист легко умещался на Славиковой ладошке. Упал он неспроста, первым почувствовал приближение осени. Был он крепким на вид и зеленым, но яркое желтое пятнышко неправильной формы уже отличало его от других.

Славик долго рассматривал оба листа. Абсолютно непохожи, а он нисколько не сомневался, что оба принадлежат осине, хотя и сам не понимал, откуда у него такая уверенность. Видно, не зря ходил по лесу. Встречал осины и в виде первого побега с еще лопоухими листьями, и взрослые.

Листья он не выбросил. Маленький положил в карман штормовки, а большим прикрыл ежевику в корзине.

– Объявляю конкурс на самый большой лист дерева, – сказал Славик по дороге. – Пока я лидирую. У меня самый большой, мне приз.

– Сейчас оторву кленовый – будет у меня самый большой… Как только будешь сравнивать? – подразнил его отец.

– Рекордный осиновый у меня. Кленовый будет выступать в другой весовой категории, среди кленовых… – Славик усмехнулся. – Ты еще найди кленовый.

В смешанном приозерном лесу среди елей и сосен было полно берез и осин. Ближе к низким местам росли ольхи и лозняк. Везде попадались маленькие деревца крушины и пышный можжевельник. Много было орешника. Клены, липы, ясени встречались редко. Дубы и те попадались гораздо чаще.

Отец не забыл, что Славик объявил конкурс. Когда перешли ручей и вступили в большой лес, он остановился, сбросил лозу на землю и пошел в сторону от тропинки. Славик насторожился и пошел следом.

Отец присел возле почерневшего березового пня, у которого сбоку вырос пышный чубчик из коротких густолистых побегов. Темно-зеленым листьям далеко было по размерам до осинового, но обычные березовые «пятачки» были намного меньше их.

– Мне приз за самый большой березовый лист, – довольный отец заговорил в рифму. Он выбрал и сорвал несколько крупных листьев.

Славик слегка расстроился. Он шел первым и не заметил пенек. Отец всегда все видит первым, хоть и жалуется в последнее время на зрение. Никогда раньше его не найдешь боровик. Вот и теперь опередил.

Лозу они бросили в воду, чтобы не успела пересохнуть за ночь.

Дядя Петя рассматривал принесенные листья. Большие не произвели на него впечатление. Он любовался разноцветным осиновым.

– Где-то в сентябре нападает их много, и каждый будет расцвечен по-своему, – заговорил он. – Не найдешь двух одинаковых. Это только человек может сделать миллион абсолютно одинаковых винтиков и гордиться этим.

– Муравьи – все одинаковые, – сказал Славик.

Он смотрел в это время, как два муравья суетились возле дохлого червячка. Один подскочил, схватил, перекинул его через былинку и побежал дальше, забыв, что потерял добычу. Через секунду он спохватился, побежал назад, перелезая через множество травинок, иголок кусочков коры. Другой попытался ему помочь, и они вместе начали дергать червячка в разные стороны. Видимо, чтобы как-то решить спор, они разом отскочили от находки. Третий тут же потащил тяжелую ношу вбок.