Последствия неустранимы - Михаил Черненок

— Какого цвета был ядовитый порошок?

— Розового, — быстро ответил Туманов.

— Давно стал ревновать Надю?

— В пятницу такая мысль появилась.

— Что ж ты берег тот порошок с весны до осени?

Туманов долго думал. Наконец сказал:

— В машине он у меня, в бумагу завернутый, лежал.

— А как же семена? Не обрабатывал этим порошком весной?

— Нет… Побоялся отраву в почву внести…

— И как ты подсыпал порошок в коньяк? Расскажи подробно.

Туманов вялым движением руки поправил спутанные волосы:

— Тихо открыл ключом дверь, вошел в кухню. Отвернул пробку с бутылки, но и… понятно, как.

— Обратно пробку завернул?

— Ну. Все, как было, сделал и тихо вышел.

«А Надя сказала, что пробка была не завинчена», — мгновенно отметил про себя Бирюков и, словно между прочим, уточнил:

— Хорошо помнишь, что завернул?

— Конечно.

— Дождь сильный был?

— Ночью?

— Да, когда ты в кухню входил.

— Проливной, как из ведра.

— Разувался на крыльце?

Туманов скривил в усмешке губы:

— Не хватало еще разуваться — не в чужую ведь дачу входил, да и не до этого мне было…

«Лжет, откровенно лжет», — даже как-то обрадовался Бирюков и сказал:

— Олег, ты присутствовал при осмотре места происшествия. Следов-то в кухне не было. Ты что, Христос, чтобы, не касаясь ногами пола, ходить?

— Как это не было?! — На лице Туманова появилось удивление. — По всему крыльцу и…

— Правильно, — согласился Антон. — Те следы мы видели — это ты заходил на дачу перед тем, как приехать в милицию. Но у кухонного стола было чистенько. Почему, спрашивается, если на улице дождь лил как из ведра?..

— Наверно, высохли, — неуверенно сказал Туманов.

— Вода может высохнуть — грязь останется.

— Думаете, обманываю?.. — растерянно спросил Туманов. — Тогда ни за что не найдете преступника. Я преступник. Правда я!..

Внезапная догадка осенила Бирюкова. Антон вышел из-за стола, сел рядом с Тумановым и спросил:

— Хочешь, Олег, скажу, почему ты надумал взять вину на себя?.. — Туманов промолчал, и Антон вынужден был сразу ответить: — Ты испугался, что в убийстве Головчанского следователь обвинит Надю. Не так?..

Лицо Туманова побагровело.

— А чем Надя докажет свою невиновность? — резко выпалил он и тотчас вроде бы растерялся. — Я не могу! Честно, не могу! Устал от звонков Софьи Георгиевны. Она все-все знает. И о моей беде, и о Наде, и обо всем, обо всем!..

— Откуда Софье Георгиевне это «все-все» известно?

— У нее спросите!

— Спрошу. Но скажи откровенно: кто, кроме тебя и Огнянниковой, знал о твоей, как ты говоришь, «беде»?

Туманов внезапно сник:

— Не знаю… Может, Анна разболтала. Лично я даже Наде не говорил, оттого Надя и… пошла на поводу у Головчанского.

— Что за человек Огнянникова, Олег?

— Поговорите с ней — узнаете.

— Уже говорил. Производит хорошее впечатление.

— Это Анна умеет — произвести впечатление.

— Почему она замуж не выходит? — спросил Антон. — Такие женщины обычно не засиживаются.

— Для Анны замужество — нож острый.

— Почему?

— Скучно ей с мужем. Анна и в работе такая: долго на одном месте не может. Начинала ресторанной официанткой, потом курсы продавцов закончила, проработала в магазине с полгода — бросила, в ПМК машинисткой устроилась, теперь вот, правда, в райпо на товароведской должности подзадержалась.

— Олег, не с Огнянниковой ли встречался Головчанский на твоей даче?

— Да не знаю я, — упрямо ответил Туманов. — Может, и с ней. Но только, по-моему, у Анны без Головчанского поклонников хватает. Каждый год к разным морям в отпуск ездит. Прямо нюхом находит богатых мужиков.

— Головчанский тоже был не из бедных…

Туманов пожал плечами:

— Не знаю… Возможно, что-то и было между ними, когда Анна секретарем-машинисткой в ПМК работала, но с той поры много воды утекло.

— А, допустим… отомстить вам с Надей Огнянникова не могла?

— За что?

— Ты ведь ее первым мужем был. Вдруг заговорило оскорбленное самолюбие…

— Нет, — Туманов вяло махнул рукой. — Анна здорово за меня не держалась. Да и не злопамятная она. Вспыхнет, а через минуту уже ластится.

— Насчет сплетен Огнянникова как?..

— Поболтать любит.

— Кто ее сфотографировал?

— Дурак какой-то… Сам я, честно признаться, той фотографии не видел. Стрункин Иван Тимофеевич мне сказал.

— И ты поверил на слово?

— Ну, как сказать… Я Анну спросил — она в лице изменилась. Выходит, знала, что есть такая карточка. Когда Анна не виновата, на нее хоть трактором наезжай — не отступит ни на шаг.

— Ну а в какой компании это случилось?

— Не знаю, не разбирался. — Туманов вдруг отодвинулся от Бирюкова и с недоумением спросил: — Чего на Огнянникову разговор повернули? Я с повинной пришел, про мою вину и допрашивайте.

Бирюков поднялся, сел на свое место за столом:

— Знаешь, Олег, в чем ты виноват?.. В том, что отдал ключ от дачи Головчанскому. Неужели не понимал, что не для хорошего дела понадобилась Александру Васильевичу чужая дача?

— Так… начальник же попросил, не какой-нибудь шаромыга, — тихо проговорил Туманов.

— Вот этот начальник и втянул вас с Надей в такую грязь, от которой вам долго надо отмываться. — Антон поглядел в усталые глаза Туманова. — Иди, Олег, домой и ложись спать. У тебя скулы подвело.

— Не могу я спать, — сказал Туманов.

— Прими снотворное, успокойся. Твоя «явка с повинной» на языке юристов самооговором именуется.

— На суде наша тайна с Надей станет известна всему району. Такой позор…

— Постараемся, чтобы судебный процесс был закрытым.

— В райцентре тайну не закроешь. Здесь все как на ладошке.

— Придется вам с Надей уехать отсюда, если судьи не установят вашей вины.

— Да мне легче в колонию! Ведь не расстреляют же меня за убийство на почве ревности?..

— Иди, Олег, домой, иди…

Туманов упрямо не хотел уходить из кабинета, и Бирюкову самым серьезным образом пришлось доказывать упрямцу его невиновность. Когда в конце концов за Олегом все-таки закрылась дверь, Антон устало откинулся на спинку стула. В напряженном мозгу назойливо билось одно и то же: «Софья Георгиевна?.. Огнянникова?.. А если Надя Туманова?..» Ответа пока не было.

Бирюков взялся за телефон и набрал квартирный номер Головчанских. После нескольких продолжительных гудков в трубке послышался слабый, похоже, заплаканный женский голос.

— Софья Георгиевна?.. — спросил Антон.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});