Краткая Воровская ЭНциклопедия - Вячеслав Майер

Вы уже догадались, что в столе пребывал Рутченко, да не один, а с воровским реквизитом, едой-закуской и прихваченной им для отдыха красавицей предместья, по местному фортштада, Людмилой Нефедовой.

К намеченной субботе, все, что представляло ценность для покупателей (даже с телефонными консультациями), было сложено, тихо спущено. Сложность представила лишь Людочка, которой обстановка, вкус и стиль жизни артиста очень понравилась, она не хотела покидать, боялась сорваться, ругалась, обижалась, смеялась. Все обошлось, если не считать незначительной поцарапанности зада и синяков под мышками. Нефедова стояла обмотанная бусами, кольцами, браслетами, картинами, ценными бумагами и твердой валютой, которую нашли зашитой в подклад одного старого драпового пальто.

Тетка — родственница энергично, перебирая ключи, открыла двери и бодрой походкой, не снимая обувь, направилась к бару… в это время Рутченко виртуозно испарился из гостеприимной квартиры и вышел из подъезда вальяжной походкой человека, довольного жизнью и собой.

Воровской люд с почтением встречает массовые мероприятия — они отвлекают людей и оставляют свободными квартиры. Открывай, считай филки и линяй. Таких воров называют праздничными — они входят в квартиры в период выборов, когда вся семья направляется голосовать за Бориса Ельцина, в новогоднее время (праздники Нового и Старого года) — тут граждане, поднимая бокалы, теряют бдительность, ходят друг к другу в гости, хвалятся, роднятся, оставляя квартиры даже незапертыми. Пропажу вещей и денег почти никогда не относят на счет праздничных воров: обычно подозревают друг друга и соседей, и родственников. Что же делать ворам между праздниками? Думать.

В нынешнем мире численность крыс в четыре раза превышает численность человечества. Нет, чтобы разработать теорию мирного сосуществования с милыми зверьками, люди европейской закваски их боятся и уничтожают. Крысоловов воспринимают спасителями даже те, кто и ушастиков не видел. Воры Екатеринбурга на цветной копировальной машине отсняли бланк-рекламу: «Городская ассоциация по борьбе с паразитами. Завтра… число… месяц… год в Вашем доме будут травиться крысы, мыши, насекомые и другие гады. Отсутствующих просим поставить для отравы у дверей банки с заворачивающимися крышками. Ни в коем случае не разрешайте прикасаться к отраве детям, кошкам, собакам, птицам. Печать. Размашистая с закорюльками подпись». Дошло: квартиры с выставленными баночками и скляночками обчистили. Хорошо придумали уральцы — воры, достойные мудрости земляка-президента. Так то.

Большую помощь ворам в проникновении оказывают животные и птицы — кошки, собаки, попугаи, да почти все зоопарковские, исключая, пожалуй, только бегемотов и слонов. Многие, особенно одинокие, так обожают своих подопечных животных, что их исчезновение воспринимают как глубокую душевную травму — незаживающий шрам. Они пишут объявления в газетах, расклеивают мордочки своих любимцев на стенах и деревьях, надеясь, что кошки и псы обратят на мольбы внимание и вернутся домой. Тут-то и нашел выход Сережа Гринь по прозвищу «Кошкоплюй». Поймав кошачье отродье, он имел обыкновение любящим хозяевам поплевывать в мордочку. Коты ему открыли сотни квартир. Все было поставлено по научному — кошкарня, где по клеткам жили отловленные им животные. О кошачьих он знал все. Ловил их, используя магнитофон с записями кошачьих призывов, вызовов, песен, серенад, жалоб, сетований, приглашений вкусно пожрать свежей мышатины. На чердаке или в подвале вдруг раздавались призывы и бежали и скользили четвероногие в недоумении, попадаясь в сети «кошкоплюя». По числу выловленных зверей Сережа Гринь переплевывал любого знатного эвенкийского охотника. Одни кошачьи предназначались для «объявлений о пропаже» другие шли на изготовление шкурок и кожи для перчаток. Кошачьи и кормились в силу этого кошкоедством, тут производство и размножение было безотходным. Непослушание животных наказывалось «кошкофоном». Это особый инструмент, куда сажалось напроказившее животное, так его голова вставлялась в устройство, сверху которого была кнопка с иголкой. Нажатие на кнопку приводило к такой зверской мяукофонии, что кошкарий погружался в мрак, в ужас. Серёжа Гринь говорил: «Кошачьи — это единственные животные, которые используют человека для удобств своей жизни. Я же единственный человек, который использует кошачьих для своей».-Звонок в дверь. «Слышал, что у вас пропала кошка.’Не хотите ли посмотреть, не ваша ли?». Только открывалась дверь и кошка с радостью прыгала в любые руки, нежно прижималась и дрожью умоляла: «возьмите, пожалуйста, меня!». «Нет не наша», — отвечали редко. Тут подбегали дети и говорили: «Наша, похожа на нашу. Мама, бабушка, мы не можем жить без котка». «Кошкоплюю» платили, угощали, благодарили, приглашали… еще раз заглянуть. Это он и сам знал, определяя, годна ли квартира для второго посещения. Так и жил Сережа вплоть до смерти, погиб, невзначай зацепившись на охоте за кошачьими за голый провод, не то на чердаке, не то в подвале. Нашли его мертвым, а вокруг сидели, лежали сотни кошачьих и… слушали музыку.

Исстари воры занимаются отвлечением — бывали и жестокие, как, например, поджог, особенно в Новороссии, хат-мазанок, а на Руси изб крытых ржаной соломой. Стоило заполыхать дому, вся деревня, услышав колокольный звон или набат, поднималась, кто с баграми и ведрами, а кто сразу лез на. свою крышу с емкостями, заполненными водой, опасаясь огненного налета. Ворам тут было опасное раздолье, ибо стоило попасться с кражей, народ не церемонился, пойманного беднягу, связав руки и ноги, кидали в пламя. Знай ворёнок — вор — ворище — не было милосердия у предков!

Больше практиковались проказы безобидные, но невыносимые и вонючие. В маленьких городках Сибири, да и в больших, жители устраивали туалеты «М» и «Ж» или на улице в углу усадьбы или в срубленной вместе с домом клети. Туалеты годами не вычищались, а многие их использовали и как помойные ямы, бросая туда дохлятину, всякие объедки, дырявые калоши. Летом сии заведения кишели белыми червями. Воры в подобные хранилища дерьма бросали… дрожжи. Начиналось повальное бегство граждан от… ползущего кала и окутывающего смрада. Убегали даже собаки, жившие под крыльцами и чердачные кошки, оставались только крысы. Они, известные выпивохи, не брезговали и пригубляли народную брагу, а потом, разбросав хвосты, устраивались спать вверх тормашками на скамейках, кроватях и тротуарах. На этих проказах, отбрасывая крысиные хвосты и замотав лицо мокрым полотенцем, воровской народ нагружался узлами и исчезал.

Встречаются целые поколения воров: дедушки, отцы, дети, которые не могут жить без подвохов, проказ и шутовства. Многие ли из вас знают о том, что в тридцатые годы во многих парках городов и селений были аллеи гамаков. Туда приходил индустриальный люд, отработав декаду, и несколько часов возлеживал в подвешенном состоянии, грелся в лучах сталинского солнца и слушал марши духовых оркестров. В это недалекое прошлое в Красной Стране, как назывался СССР, неделя состояла из пяти дней (исключались буржуазно-религиозные суббота и воскресенье), и поэтому месяц включал шесть недель или декад, декада равнялась двум неделям. Отдыхали посменно, отработав шиворот-навыворот две недели, то есть после декады. Вор-проказник Абдулла Ляндо… подрезал гамаки, сыпался пролетариат, матерясь и подвешиваясь трусами за ветки. Тогда все было в цене, ведь на человека в стране трудящихся приходилось по пол-ботинка, а остальные три четверти обуви собирали из разных составляющих, включая лапти и кок-сагыз. Нарушение заслуженного отдыха трудящихся обошлось Абдулле дорого, попал по 58 статье, отсидел, правда, немного. Сын Серафим не отстал от отца — дербанил квартиры, предварительно приглашая жильцов специальными письмами с подписями треугольника (начальник, парторг, профорг), а то и четырехугольника (плюс комсорг) на торжественные даты и похороны, дешевую распродажу для людей заслуженных и т. д. Включал в письма сведения диковенные для народного уха, к примеру, на распродажу уцененного мороженного мяса динозавров, ситца из крапивы, чукотских ковров из шерсти леммингов и самоваров-утюгов. Тоже немножко посидел и, исправившись трудом, ушел в дачные дела. Внук Абдуллы Марк от линии предков не отошел. Проказником был и остался. В студенческое время, работая на целине… посыпал танцплощадку дешевым (он тогда в столовых был бесплатным) черным вперемежку с красным перцем. В вихрях вальсов и фокстротов молодежь стала так чихать и кривляться, ибо многие посчитали, что у них завелись вши, прыгать и беситься и даже нырять в соленое озеро… В это же время стройплощадку покинуло несколько тысяч кирпичей, десяток мешков цемента и кубики вагонки. Проделку не раскрыли. Ныне Марк Ляндо — крупный строитель дач, коттеджей для нарождающейся буржуазии Москвы и окрестных губерний.