Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы же прекрасно знаете, что есть другое объяснение.
– Какое? Подскажите его мне?
– Я не видел Спока в транспортном отсеке, а выдумал это для того, чтобы отвести от себя подозрения.
Брайтвайт задумчиво посмотрел на него, усмехнулся и сказал:
– Мистер Скотт, я был бы очень рад, если бы попав в трудное положение, я увидел рядом с собой друга, преданного мне хотя бы наполовину того, как вы преданны Споку.
* * *Доктор Маккой затребовал в отделе документации завещания капитана Кирка и Мандэлы Флин. Завещание Флин было сухим безликим документом, написанным от руки, а не на аудиопленке, и хранилось в виде факсимиле. Прежде всего в нем сообщалось о допустимых расходах на похороны, и доктор не мог сдержаться от улыбки: в своем собственном завещании он на эту цель оставлял еще большую часть своего состояния.
Далее в завещании говорилось о том, что умершую следует похоронить на любой населенней планете и все. Предсмертная воля командира Флин была краткой и необычной.
В большинстве случаев члены экипажа просили, чтобы после их смерти какая-то часть их состояния, личные вещи, сувениры из дальних мест были переданы их родственникам или друзьям. Командиру Флин нечего было передавать по наследству и некому. В ее личных файлах не упоминалось о каких-либо родственниках, более того – у нее не было постоянного дома.
Она родилась в глубинах космоса, на пути между двумя, лежащими вдалеке от, обычных маршрутов, звездными системами. Ее родители не были даже уроженцами Федерации, они были членами экипажа торгового судна «Митра», которое ходило под тем флагом, который лучше всего защищал его интересы в данный момент и в данном месте.
Мать Флин была эвакуирована еще ребенком с планеты, заброшенной на границе зоны Федерации и ромуланской территории. Ее отец родился в колонии, которая обанкротилась и была расформирована. Спустя несколько лет после того, как Флин поступила на службу в Звездный Флот, торговый корабль вместе с ее родителями пропал, став жертвой несчастного случая или вероломного нападения, – об их дальнейшей судьбе не поступало никаких известий.
Очевидно, и сама Флин не знала, к какому миру она принадлежит. Требовались, по крайней мере, свидетельства двух поколений ближайших родственников, чтобы установить это. Но в любом случае ее классификация звучала бы как «субъект неопределенного гражданства и места проживания». А подобной формулировке неизбежно сопутствуют предвзятость, подозрительность и откровенное недоверие.
Большинство астронавтов предпочитает кремацию или похороны в космосе, но Маккой понимал последнюю волю Флин: борясь в самых неблагоприятных условиях за космос, Флин хотела найти покой в какой-нибудь твердой почве.
Сняв с экрана факсимиле Флин, Маккой заставил себя просмотреть завещание Джима. Как большинство людей, Джеймс Кирк доверил свою последнюю волю ячейке блока памяти: в завещание можно было вносить последующие дополнения, но основной текст уже нельзя было изменить.
Джим появился на экране, и слезы выступили на глазах Маккоя. Казалось, что его друг был совсем рядом, может, в соседней комнате, а не лежал мертвый в стационаре.
Читая с листа, Кирк произносил стандартные, обычные для таких случаев, неудобоваримые слова, перечисляя части своего достояния, которые должны перейти его родным и близким. Все свое имущество он оставлял Питеру – сироте, сыну своего брата, родному племяннику.
Прервав чтение, Джим оторвал свой взгляд от листа и, усмехнувшись, посмотрел прямо в глаза Маккоя.
– Привет, старина! Если ты видишь это – значит, я уже мертв или близок к смерти. Как ты знаешь, я не сторонник героизма любой ценой и жизни в любых условиях, поэтому не стоит тянуть время, если мозг уже не работает. Объявляю, что даю свое согласие на достойную смерть.
Улыбка исчезла с его лица, он еще внимательнее всмотрелся в объектив, создавая полную иллюзию того, что он был где-то на другом конце интеркома.
– Леонард, – произнес он с такой теплотой, что Маккой задрожал от озноба, – до сего времени я никогда не называл тебя другом и, если я ушел из жизни, так и не произнеся этого слова, ты прости меня. Я надеюсь на твое прощение и на то, что ты понимаешь, как трудно говорить мне подобные вещи, – он снова улыбнулся и сказал:
– Спасибо тебе за дружбу.
Затем он сделал паузу и отдал несколько распоряжений относительно своего имущества. Маккой с трудом слышал его последние слова и почти не различал лица – слезы застилали ему глаза.
– Я выбираю кремацию, а не погребение в космическом пространстве. Меня не очень прельщает перспектива носиться мумией в вакууме бесконечности на протяжении тысячелетий. Пусть меня испепелят, используя энергию двигателей моего корабля.
– Я был уверен, что он выберет огонь, – проговорил Спок, как только экран погас.
Маккой круто развернулся, испуганно вытирая лицо рукавом.
– Когда ты подошел? – со злостью спросил он и тут же спохватился, попроси? извинения.
– Всего лишь несколько секунд назад, – мягко ответил Спок. – Но я ищу вас давно, доктор Маккой. Мне надо поговорить с вами с глазу на глаз. Я обнаружил кое-что важное и хотел бы подвести итог нашему вчерашнему разговору. Вы помните его?
– Да, помню, – сказал доктор, – и смиряю свой гнев, принося извинения. Я был не прав, навязывая вам свое предложение и наговорив кучу всякой чепухи. Простите меня, мистер Спок.
– У вас нет причины для извинения, доктор Маккой.
– Проклятье, Спок! Дайте мне, по крайней мере, шанс извиниться перед вами, если вам безразлично, какого дурака я свалял.
– Напротив, доктор. Как верно то, что ваши порывы являются результатом вашей сверхэмоциональности, так верно и то, что они сами собой оправданны. Больше того – они показали то направление, в котором нам необходимо двигаться, тот единственно верный путь, идя по которому, мы помешаем доктору Мордро убить капитана Кирка.
Маккой пристально всматривался в Спока, ища в его лице признаки безумия, но оно было, как всегда, бесстрастным, и если бы не странный блеск в глазах…
Возможно, вулканец сошел с ума спокойно, с полным отсутствием каких-либо эмоций. Вернуть Джима к жизни? Маккой явственно ощущал в своем сознании пустоту утраты, а может быть, брешь, которая образовалась после смерти друга. В обычное время эта пустота будет заполняться воспоминаниями, а в минуты отчаяния будет болеть, как самая больная рана. Так зачем доводить себя до отчаяния, шарахаться из стороны в сторону, то смиряясь с потерею Джима, то строя безумные планы его спасения? Вчера он обезумел, сегодня – вулканец. Сплошная эстафета безумия.
– Мистер Спок, я несколько погорячился вчера, и буду очень рад, если вы не обиделись на меня. Потому что я очень хотел вас обидеть. И мне очень стыдно за это. Но я не мог примириться с тем, что потерпел полную неудачу, спасая своего самого близкого друга.
– Я не вижу никакой связи между вашим эмоциональным состоянием вчера вечером и задачей сегодняшнего дня, к решению которой мы должны приступить сейчас же.
– Я знаю только одну задачу сегодняшнего дня – похоронить мертвых и достойно помянуть их.
– Доктор Маккой!
– Нет! Если я смог признать, что вчера был немного не в себе, то почему бы вам не признать, что вы, хоть и с опозданием, впали в то же самое состояние?
– Мое состояние и мои суждения вполне нормальны. Все события вчерашнего дня не оказали на меня никакого влияния, в то время как вам они нанесли много вреда.
У Маккоя не было желания спорить, он даже не хотел ткнуть носом вулканца в тот очевидный факт, что Джим погиб из-за него. Поднимавшееся в нем раздражение не смогло еще преодолеть тяжелую апатию, придавившую его после просмотра завещания Джима. Он отвернулся к стенке и глухо проговорил:
– Спок, я прошу вас, уходите, оставьте меня одного, – а про себя подумал: «Оставь ты меня наедине с моим горем».
Он обхватил плечи руками, словно ему стало холодно, и закрыл глаза. А Спок так долго молчал, что казалось, он покинул доктора так же тихо, как и пришел к нему. Чтобы удостовериться в этом, доктор развернулся и увидел неподвижно стоявшего вулканца, вперившего взгляд прямо перед собой.
– Вы готовы меня выслушать, доктор Маккой?
Маккой вздохнул, понимая, что не отделается от него до тех пор, пока не выслушает. Он покорно пожал плечами, и Спок расценил его жест как знак согласия.
– Доктор Мордро не убьет капитана.
Маккой решил обороняться:
– Хорошо, я принимаю ваш тезис без всякой критики.
Доктор не кривил душой. Спок задел его за самое больное место: Джим умер потому, что в его распоряжении не было средств, способных возрождать мертвых. Так, может быть, Спок расскажет ему о каких-нибудь сверхсекретных работах, с которыми он успел познакомиться, о какой-нибудь неизданной монографии, рассказывающей о «паутине» и о средствах борьбы с ней.
- Путь домой - Вонда Макинтайр - Эпическая фантастика
- Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс - Эпическая фантастика
- Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс - Эпическая фантастика
- Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс - Эпическая фантастика
- Охотники на ксеносов: Омнибус - Стив Паркер - Эпическая фантастика
- Побочный эффект - Андрей Ливадный - Эпическая фантастика
- Мы будем драться в небесах - Анастасия Стеклова - Разная фантастика / Фэнтези / Эпическая фантастика
- Тени сгущаются - Глен Кук - Эпическая фантастика
- Сквозь испытания огнём - Дэвид Вебер - Эпическая фантастика
- Дочь Некроманта - Ник Перумов - Эпическая фантастика