Селеста - Роман Артемьев

– Ты же говорила, у вас нет магии?

– Магии нет – фантазия у людей есть. Мало ли откуда пошли легенды о живых мертвецах! Я хочу о другом рассказать. Изначально вампиры представляли собой малоприятное и отталкивающее зрелище, во всяком случае, в древних преданиях они описываются в самых мрачных красках. Потом один писатель вывел образ «вампира страдающего», облагородил его, сочинил слезливую историю о вечной любви, и за какие-то жалкие сто лет отношение общества к детям Ночи переменилось. Про них начали книжки писать, фильмы снимать, причем – обрати внимание! – нежить стала считаться положительным героем. Не всегда, конечно, но в принципе вампир выглядит не как однозначно плохой персонаж. С ним можно договориться, сосуществовать.

– Ты еще скажи, они во дворцах живут, – скептически хмыкнула Медея, заинтересованная рассказом.

– Во дворцах, поместьях, квартирах. Главное, что рядом с людьми. Ты не смейся, у меня соседка-соплюшка всерьез в них верила, шлялась по кладбищам и мечтала подставить шейку под укус. До тех пор, пока бомжи, то есть бродяги местные, чуть не изнасиловали.

– Селеста, есть разница между книжным героем и реальным существом. Если я попрошу того же Рихарда поделиться кровью, он мигом смахнет мне голову, как и любой другой житель Талеи.

– Я просто хочу сказать, что у нас есть ориентир, к которому надо стремиться. Ладно, хватит. Идем домой – скоро солнце встанет.

Там, где возникает закон, неизбежно появляется беззаконие. Старик Лао-цзы, о котором никогда не слышали в этом мире, уверился бы в правильности своего учения при взгляде на бурлящую в порту деятельность. Несмотря на жесточайший контроль и учет, постоянные проверки и систему доносительства рынок запретных удовольствий с успехом продолжал существовать и развиваться. Не без попустительства властей, понимавших потребность людей время от времени сбросить накопившееся напряжение.

Наиболее богатыми, помимо чиновников и офицеров, считались моряки. Вполне естественно, если вдуматься. Стоит надавить на команду чуть сильнее, и можно лишиться не просто корабля со всем уловом, но самого источника ценной пищи. Более того, вчерашний мирный рыбак с легкостью превратится в опасного пирата, от набегов которых страдало побережье. Поэтому, совмещая методы кнута и пряника, хозяева порта позволяли командам тратить заработанные деньги в организованных кабаках. Официально открыть питейное заведение стоило довольно дорого, патенты выдавались немногим, зато существовало множество полулегальных – от мелких рюмочных до настоящих притонов. Стража редко вмешивалась в их деятельность, еженедельно получая мзду за «закрытые глаза». Здесь предлагались способы удовлетворить любые пороки, за деньги хозяева исполняли любые желания. Кнутом же служила система скрытого заложничества – семьи рыбаков и торговцев (два корабля ходили на соседний архипелаг) находились под постоянным наблюдением. Рихард утверждал, из-за последнего обстоятельства попыток сбежать из Талеи морем давно не предпринималось.

Но там, где есть богатые, неизбежно появляются бедные. В порту существовала еще одна категория лиц, которую упырицы рассматривали в качестве будущего источника пищи. Одними пьяницами, драчунами и мелкими ворами утолять жажду опасно. Кстати сказать, почти весь преступный элемент крышевался чиновниками, которые могли всерьез озаботиться гибелью своих «торпед» и организовать расследование. Намного проще охотиться среди бесправных жителей городского дна. Простые люди, трудившиеся на разборке завалов, батрачившие на фермах, служившие источником рабочей силы для строящихся деревень, с готовностью брались за любое способное принести прибыль занятие. Эта каста изначально сформировалась из пришлых беженцев, не имевших корней в городе и не знакомых с установленными новыми властями порядками. Люди просто стремились бежать от появившихся в селах и городках мутантов и инстинктивно стремились в крупнейший центр силы на побережье, каковым являлась Талея. Кому-то повезло – им удалось пристроиться на теплое место в страже или войти в одну из банд на окраине, остальные влачили довольно жалкое существование. Изначально поток беженцев был очень велик, равно как и количество жертв, однако со временем рост численности подданных герцога замедлился. По разным причинам – дороги стали намного опаснее, люди приспособились, научились выживать в сложных условиях, стражники заворачивали часть переселенцев. Пропускали только ремесленников, способных принести реальную пользу, или целые семьи с детьми, которых легко переселить на нужное место и занять полезным делом. Остальных считали бесполезными и задерживали на постах. Из последней категории формировались мародеры, мелкие окраинные банды, они же пополняли более крупные объединения или шли в охотники на нежить.

Еще высоко ценились молодые женщины, способные родить: их пропускали всегда. Судьба их складывалась по-разному – иногда удачно, иногда не очень. Оказаться проданной в наложницы офицеру или чиновнику считалось не самой худшей участью, даже родители торговали подросшими дочерьми. Сделку обе стороны полагали выгодной – мужчина получал статус, хозяйку в доме и возможность завести семью, продавец – от десяти до пятидесяти диниров, в зависимости от личных качеств товара.

Сведением полученных знаний в единую картину портовой жизни занималась Селеста, Медея предпочитала заниматься устройством быта и слежкой за патрулями. Почему портовой? Склады все-таки охранялись тщательнее, народу возле них крутилось меньше, во дворец же сунуться осмелился бы только сумасшедший. Работа аналитика оказалась неожиданно сложной и трудоемкой: ведь каждую крупинку информации приходилось сверять с уже имеющимися. Источники сведений – подслушанные разговоры, допросы пойманных людей, рассказы Рихарда – тоже были довольно разрозненными и однозначных ответов на интересующие упыриц вопросы не давали. Ведь, собственно говоря, девушки хотели многого: жить среди людей, по возможности не завися от них. В комфорте, тепле, уюте. Андрей занимался бы изучением священных текстов и поисками уцелевших магов, Медея мечтала о простом общении. Для исполнения сего малюсенького желания, еще недавно казавшегося несбыточным бредом сумасшедшего, следовало обзавестись всего ничем: скрытым убежищем, источником постоянного дохода и сетью информаторов, каковым денежки и предназначались.

Убежища еще не было и в прогнозах. Чтобы найти подходящую нору, следовало проникнуть в порт и долго, вдумчиво исследовать территорию, используя временные лежки. Иными словами, тратить время и нервы (или аналог таковых).

Источник постоянного дохода… Грабеж жертв не считается. А значит, есть готовый сотрудничать Рихард, уже нацелившийся на второй переход через посты, и пара имен небрезгливых людей, полученных случайным образом. Все. Рихарду доверять бессмысленно, его можно только использовать, поэтому рассчитывать на помощь разбойника в поисках постоянного дома не стоило. Сдаст при первой возможности. С остальными «акулами теневого бизнеса» еще предстояло встретиться, остаться в живых, убедить в своей полезности и вменяемости, предложить выгодные условия сотрудничества… Угнетающая необходимость охотиться отнимала много времени и сил – если бы не частые поиски добычи, наладить контакты с полезными людьми можно было бы давно. Увы, упырицы ясно понимали: пытаться бороться с собственной природой бесполезно.

Иногда Андрею казалось, что все его действия запрограммированы, что он попал в информационный коридор и не в силах действовать свободно. Каждое решение имело ограниченное число вариантов развития, вытекающих одно из другого. Словно его ведут, как крысу в лабиринте, не ясно только, что ждет в конце: кусочек печенья или мышеловка. Даже появление бандитского главаря укладывалось в определенную схему, потому как рано или поздно пришлось бы искать агента самостоятельно. Так не лучше ли совместить выполнение двух задач разом? Устроиться в городе и одновременно искать возможность заработать. Да, поначалу придется очень тяжело. Идти придется в одиночку, Медея останется и станет служить страховкой на случай, если вернется Селеста в истощенном состоянии. Пусть собирает слухи, очаровывает Рихарда, исследует подземелья и каждую ночь проверяет в определенных местах, нет ли посланий от подруги. Так спокойнее. Красавица слишком увлекается, даже послесмертие не заставило ее подчинять чувства приказам разума. Странно говорить такое про восставшего, но Медея более тонко и полно чувствует жизнь, чем многие живые. Сейчас ее порывистость, импульсивность будут мешать.

Значит, идти одной, ночевать в канализационных закутках или заваленных подвалах, питаться крысами, кошками и ослабевшими от голода бедняками, старательно скрывая следы трапез. Таиться от стражи и простых людей, выверять каждый свой шаг. Реагировать на каждый шорох, подмечать мельчайшие следы, учитывать все, способное принести пользу. Обычное дело, только на порядок тщательнее.