Touching From a Distance - Дебора Кертис

16 октября 1979 года, во время перерыва в турне The Buzzcocks, Joy Division играли в Plan К в Брюсселе. Они предполагали, что это будет арт-центр при нефтеперерабатывающем заводе, но оказалось, что это сахарный завод, который волшебным образом превратили в арт-центр, пристроив два-три бара.

Отеля не предвиделось, ребят поселили в хостеле; комнатки были тесные, с окнами в коридор. Но это никак не оправдывает поведение Йена, когда он не смог найти туалет и решил воспользоваться огромной напольной пепельницей. Когда его за этим застали, он стал громко и размеренно успокаивать разгневанного работника хостела.

Считается, что на том концерте Йен впервые встретил Анник Оноре, хотя некоторые говорят, что это произошло на одном из концертов в Лондоне. В любом случае присутствие симпатичной девушки внесло оживление, так необходимое в эти два тяжелых месяца. Вместо того чтобы не упоминать ее вообще, он рассказал мне о полноватой бельгийской девушке, которая была «тур-менеджером», хотя Стив Моррис сказал, что она представилась журналисткой и что она, определенно, не была полной! Йен сказал, Что пожалел ее и взял под свою опеку, чтобы защищать от издевок Роба Греттона. Зная, как Йен бывает заботлив, я не стала беспокоиться.

За время, которое он провел с Анник, Йен стал более серьезным. Казалось, что она сильно на него влияет; ей почти удалось уговорить его стать вегетарианцем. Дома Йен перестал посвящать меня в свою жизнь. Вместо того чтобы рассказывать мне забавные истории и сплетни, он начал бросаться громкими именами и отпускать какие-то ничего для меня не значащие прибаутки.

За день до первого концерта в Apollo я готовила ванну для ребенка, споткнулась на лестнице и упала, когда несла чайник с кипятком. Я сидела в гримерной Apollo с перевязанной, ошпаренной ногой, на мне была одежда, купленная моей матерью. Я не подозревала, что с другого конца маленькой комнаты любовница моего мужа так и пожирает меня глазами. Конечно, Йен вывел меня из гримерной как можно быстрее. Он представил меня нескольким людям, казалось, смущенным и озадаченным, и объявил, что идет за чипсами, исчезнув, оставив меня в толпе. После концерта я прошла за кулисы вместе с остальными девушками.

Они играли в родном городе — наверное, именно в честь этого в одной из гримерных наверху устроили вечеринку, -и Йен не хотел уходить. Не понимая, почему он был таким угрюмым в первый вечер, я решила не идти на второй концерт и провела вечер с Лесли Гилберт, в квартире, принадлежавшей ей и Робу Греттону. Я выпила больше чем достаточно, а когда позвонила в Apollo и поняла, что Йен снова не хочет идти домой, выпила еще больше. За Натали присматривали мои родители, и я хотела вернуться пораньше. Я не знаю, не хватало мне интуиции или ума, ноя не могла поверить, что Йен хочет от меня отделаться. Робу Греттону удалось вытащить его с вечеринки, где он был с Анник. Он и Лесли провели весь вечер, пытаясь нас рассудить; в конце концов Йена убедили пойти домой вместе со мной. К тому времени я была не в состоянии сесть за руль, и Роб оплатил нам такси до Маклсфилда. Никто из нас не проронил ни слова за всю дорогу, и мне было предоставлено самой объяснять опоздание рассерженным родителям.

Но объяснить я не могла, так как ничего не понимала. Я до сих пор не знала об отношениях Йена и Анник.

Все было настолько очевидным, что теперь мне стыдно за свою глупость. Матч по крикету, на который Йен якобы пошел и о котором больше никто не знал, хотя предполагалось, что все в курсе, по крайней мере, мог направить мои мысли в нужное русло. Увидев, как Йен гладит свои брюки, я должна была начать что-то подозревать. Я расстроилась, когда он без меня ушел на «Голову-ластик» Дэвида Линча, и была вне себя от тревоги, когда он не вернулся домой. Йен очень боялся, что во время припадка его могут принять за пьяного и арестовать. Я позвонила его родителям и всем членам группы — его нигде не было. Питер Хук дал мне номер Терри Мэйсона, но к тому времени, как я набрала его, линия была уже занята. Мы с отцом Йена обзвонили все местные больницы и полицейские участки. Когда Йен наконец прибрел — на следующий день, — он был очень зол за то, что я рассказала всем о его исчезновении. Я так и не узнала, где он был.

Ноябрь должен был стать для нас особенно счастливым временем. У Йена за два месяца случилось лишь два приступа, да и те, вероятно, произошли потому, что он несколько дней не имел возможности принимать таблетки. Мои родители присматривали за ребенком гораздо чаще, чем обычно требуется от бабушки и дедушки, и я постоянно ездила к ним. Однажды, в один из тех редких случаев, когда Йен тоже отправился их навестить, выдалась очень скверная погода: падал мокрый снег, на дороге была гололедица. На Кэтрин-стрит я въехала в другой автомобиль — на совсем небольшой скорости, но Йен испугался и забился под приборную панель, что для человека с его ростом нелегко.

К концу 1979 года наше финансовое положение стало плачевным. Деньги в группе выплачивались раз в неделю; Йен вытребовал 15 фунтов. Он получал чуть больше, чем другие, с тем расчетом, что, когда их музыка начнет приносить большие деньги, Йен вернет эти. Я была благодарна за такую уступку, но она не могла возместить потерю Двух наших окладов. Я слышала от остальных участников группы, что Йен часто спорил с Робом по финансовым вопросам. Как Йен объяснил мне, Роб не то чтобы жалел денег, а скорее не понимал, почему так необходимо выплачивать их вовремя. Я принялась искать работу и нашла место барменши в Silklands, местной дискотеке. Мама предложила вечерами оставлять ребенка у нее, пока я буду подрабатывать. Поскольку Йен был чрезмерно ревнив в прошлом, я подумала, что он попытается меня отговорить, но он не выразил ни малейшего беспокойства. Это было к лучшему, так как мы отчаянно нуждались в деньгах. Вьь далось очень тяжелое время. С раннего утра я занималась ребенком, вечерами работала, возвращалась домой поздно и ждала Йена — убедиться, что с ним все в порядке. Я либо видела его спящим, либо вообще не видела. Не имело значения, хватало ли денег у меня в кошельке хотя бы на еду, он все равно брал их на сигареты. Мои родители кормили меня и Натали по воскресеньям, когда Йен репетировал, и взяли на себя расходы за машину, чтобы я всегда могла ею пользоваться.

Тем временем Joy Division продолжали выступать на разогреве у The Buzzcocks. Совместные туры и привычные для них розыгрыши были для ребят еще в новинку, поэтому, когда The Buzzcocks предупредили их о том, что готовятся что-то устроить после концерта в Rainbow Theatre, Joy Division решили не ударить в грязь лицом. The Buzzcocks никого не удивили, вытащив батарейки из электронных барабанов Стива Морриса, но Joy Division были настроены еще решительней. Они засыпали окурками осветительное оборудование и микшерный пульт, запустили мышей в автобус и вдобавок измазали все окна пеной для бритья. Даже выйти из клуба оказалось непростым делом: Joy Division кружили в автомобиле Стива Морриса и забрасывали яйцами всех без исключения. Самый отвратительный розыгрыш они провернули в Гилдфорде: выкрутили лампы дневного света в мужском туалете и размазали фекалии по выключателям и кранам.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});