Список донжуанов - Татьяна Полякова

— Хоть одна хорошая новость, — растянула я рот в улыбке, и мы вместе покинули квартиру. — А чем мой папа занимался? — спросила я, когда мы спускались по лестнице.

— Когда мы с ним познакомились, он уже был на пенсии.

— С личным шофером?

— Я не говорил, что Витя работал шофером у твоего отца. Он работал у меня.

— Где работаете вы, спрашивать бессмысленно?

— Придет время, и я тебе обязательно все расскажу, а пока сосредоточимся на твоих проблемах.

Оказавшись в машине, я заметила:

— Что ж, пора навестить маму. Думаю, ее адрес вам известен?

* * *

Мама раскладывала пасьянс.

— Мона, это ты? — крикнула она, услышав, как я хлопнула дверью.

— Да, мама.

Дядю Жору я оставила ждать в машине, решив, что его знакомство с мамой излишне.

— Почему ты так странно выглядишь? — разглядывая бубнового валета, спросила мама.

— Я купалась.

— В одежде? Возьми деньги в секретере и купи себе приличный купальник. И ешь мандарины. Ты бледненькая, явный недостаток витамина С.

— Мне кажется, я загорела…

— Кажется — это ерунда. Слушай, что мать говорит.

Я пристроилась на диване, прикидывая, как сообщить маме о появлении очередного родителя. Она отбросила карты и нахмурилась.

— Ну, в чем дело?

— Мама, мне очень неловко, но еще один мой папа умер.

— Да? — В голосе мамы появилась заинтересованность. — Это кто же?

— Говорят, Логинов Роман Викторович.

Мама приложила руку к сердцу, глядя на меня с большим неудовольствием, и наконец вымолвила:

— О господи… А кто говорит?

— Дядя Жора и его шофер Витя, очень похожий на кота.

— А дядя Жора на кого похож?

— На жулика.

— Неудивительно. Пошли их к черту. Эти типы совершенно неподходящая для тебя компания. Постой, а почему они вдруг явились?

— Говорю же, папа умер.

— Не смей его так называть. Когда он умер?

— Ну… дату я не спросила, но, судя по всему, недавно.

— Вот ведь, а утверждали, что пристрелили еще пятнадцать лет назад. Никому нельзя верить. И что надо от тебя этим типам?

— Чтобы я посетила папину могилу, то есть я хотела сказать…

— Перебьется, — отмахнулась мама. — И это все? Впрочем, удивляться не приходится, от него как раз не ждали ничего хорошего. Беглый каторжник. Ни кола, ни двора, ни пенсии. Хорошо хоть сам не явился. С его наглостью и такое возможно. Где этот дядя Жора? Я сама с ним поговорю, чтоб он раз и навсегда оставил мою дочь в покое.

Я вышла на балкон и заорала:

— Дядя Жора! — Окно в машине было открыто, и он, конечно, услышал, выглянул, а я замахала руками. — Поднимайтесь сюда.

Он поднялся, я ждала возле входной двери, держа ее распахнутой.

— Мама хочет сказать вам несколько слов, — порадовала я.

Мы вошли в комнату (сегодня мама выбрала розовую), мама взглянула, чертыхнулась и потребовала:

— Мона, подай очки.

Я подала, и мама уставилась на дядю Жору, держа их перед собой, точно лорнет.

— Почему моя дочь называет вас так по-дурацки?

— Ей так нравится, — пожал дядя Жора плечами.

— У него не было ни детей, ни родственников.

— Совершенно верно.

— Тогда кто вы?

— Друг, — ответил дядя Жора.

— Друзей у него тоже не было. Трудно поверить, что из него в конце концов вышло что-то путное. Я-то уж точно не поверю. Когда он умер?

— Двадцать пятого апреля.

— Что ж, идите на кухню пить чай. И вот еще что, молодой человек: если с моей дочерью что-нибудь случится, я вас с кашей съем.

Когда мы оказались на кухне, я заявила:

— Мама утверждает, что ваш Логинов не имеет к нам никакого отношения. И вообще, советовала гнать вас в шею. А еще она сказала, что ваш Логинов — беглый каторжник.

— Это явное преувеличение. Он умер всеми уважаемым человеком.

— Слава богу, а то я начала беспокоиться. Дурная наследственность и все такое…

* * *

Выпив чаю, мы поехали ко мне. Дядя Жора молчал всю дорогу, время от времени поглядывая на меня. Я тоже с вопросами к нему не лезла, надеясь, что от встречи с мамой он достаточно впечатлился, и ему есть над чем подумать.

Он затормозил возле подъезда и вслед за мной вышел из машины, хотя я его к себе не приглашала. Войдя в прихожую, я услышала Марьин голос, доносившийся с кухни, она выразительно читала что-то божественное. Заглянув в кухню, я увидела ее в компании морячка. Он сидел за столом, сложив ладошки, и слушал с умилением, время от времени тяжко вздыхая, полагаю, все-таки от отчаяния. Марья платочком вытирала глаза, из которых капали слезы.

— Мы житие святой Ирины читаем, — сообщила она. — Какие страдания претерпела.

— Замечательно, — кивнула я, — то есть очень жаль. А каким образом молодой человек оказался здесь?

— Он приехал на твоей машине, — пояснила Марья. — Это выглядело подозрительным, я решила выяснить, в чем дело…

— Ага, — кивнул Витя и с задумчивым видом потрогал свою челюсть. Только тут я обратила внимание, что ее украшает синяк нешуточных размеров.

— Он сказал, что ты ему доверила машину. Правда?

— Правда.

— Это хорошо. Я-то на всякий случай решила его задержать до твоего возвращения.

— Я вернулась. Вас здесь ничто не задерживает, — порадовала я мужчин.

Дядя Жора поморщился и устроился на стуле. Я тоже села, и мы немного помолчали, разглядывая друг друга.

— Симочка, — подала голос Марья, молчать подолгу она просто не умела, — этот, на кота похожий, говорит, что он папу твоего хорошо знал. Но ведь твой папа в Израиле.

— Помолчи, — грозно сказала я.

Марья с несчастным видом примолкла. Я ожидала, что дядя Жора начнет задавать вопросы, но он вместо этого сказал:

— Поговорим о твоем муже.

— Поговорим. Вы, кстати, обещали помочь, вот и помогайте.

— А мы что делаем? — обиделся Витя.

— Не знаю. Я с ним развожусь уже два месяца, и что толку?

— Развод — ерунда, меня больше беспокоит сегодняшнее происшествие, — задумчиво заметил дядя Жора.

— А что случилось? — насторожилась Марья.

— Симону сбросили с моста.

— Святые угодники… И как же ты? Говорила, не смей одна из дома выходить.

— И что было бы, отправься ты со мной? Вдвоем бы с моста летели. И ты бы наверняка утонула, потому что дядя Жора спасал меня. А тебя бы кто спас?

— Какой дядя Жора? — заволновалась Марья. Я кивнула на дорогого гостя, тем самым подвергнув ее мозг серьезной перегрузке. — Так он твой родственник?

— Нет, папин друг.

— Но ведь он из Сургута, а папа… — Она примолкла, испуганно глядя на меня.

— Похоже, у папы друзей, как грязи, — вздохнула я.

— Похоже, что ты очень нуждаешься в друзьях, — в тон мне заметил дядя Жора.

— Вот уж правда ваша, дядечка, — закивала Марья. — Кругом супостаты, никому верить нельзя. А у вас личико доброе. Может, и документик какой есть, удостоверяющий, что вы родственник, то есть папин друг?

— У меня есть, — засуетился Витя и поспешно извлек из бумажника фотографию. На ней был изображен он сам, дядя Жора и тучный дядька со злющим лицом и седыми волосами, причем Витя был в костюме, а дядя Жора и дядька в смокингах, что меня порадовало: выходит, папа — человек из общества, и мамины слова о том, что он беглый каторжник, просто метафора.

— Это папуля? — на всякий случай полюбопытствовала я. Дядя Жора кивнул. — Серьезное доказательство, — согласилась я, а Марья забеспокоилась.

— Дядечка-то и не похож на тебя совсем. И уж очень старенький. Ему тут годков семьдесят.

— Семьдесят два, — подсказал Витя.

— Вот… должно быть, человек очень хороший, если твоя мама им прельстилась.

С недовольным видом Витя убрал фотографию. Дядя Жора сидел, выпрямив спину, заметно напрягшись, но зубами не скрипел, большой выдержки человек.

— Они специально приехали, чтобы мне помочь, — сообщила я Марье.

— От супостата избавиться? — обрадовалась та. — И правильно, я давно говорила: «Око за око», — то есть не я говорила, в Библии кто-то говорил, а в Библии зря не напишут.

— Какое «око»? — с глупым видом спросил Витя. — Что значит «избавиться»?

— То и значит, — посуровела Марья. — От него житья никакого, со дня на день жду, когда он Симу в гроб сведет. Надо бороться. Я уж ей давно говорю…

— Вы его что, пристрелить хотите? — вдруг спросил Витя.

Марья поморщилась:

— Хотим, но не можем. У нас навыков нет.

Витя взглянул на дядю Жору, потом на меня и опять спросил:

— Это серьезно? Ты хочешь, чтобы мы убили твоего мужа?

— А вы сможете? — насторожилась я.

— Витя, девушки пудрят тебе мозги, — вздохнул дядя Жора. — У Симоны редкое чувство юмора.

— Ага… у бати ее тоже было… редкое чувство…

— А теперь поговорим серьезно, — заявил дядя Жора с таким видом, что дурака валять и правда расхотелось.

Марья охотно поведала о затяжной войне с моим мужем, слегка увлекаясь описаниями. Мужчины слушали внимательно и не перебивали. Когда Марья замолчала, Витя вновь с немым изумлением уставился на дядю Жору, после чего произнес: