Аватара - Виктор Суханов

Как только стемнело, «Аврора» тихонько покинула гостеприимный заливчик и взяла направление к берегам Венесуэлы. Было довольно темно. Луна пряталась за тучи, море и небо казались черно-фиолетовыми. Мы шли в фиолетовой мгле, доверив свои жизни локатору, который не обнаруживал никаких признаков суши, кораблей и самолетов. Яхта плыла с большой скоростью, и можно было рассчитывать, что к утру мы окажемся в относительно безопасной зоне, где никто не будет рассматривать нас с вертолетов и прочих летательных аппаратов. Мы надеялись, что в Венесуэле все подготовлено, чтобы переправить нас во Францию

ЧАСТЬ II

ПУТЬ НА ДРУК-ЮЛ

(РУКОПИСЬ)

ПАРИЖ — АССАМ — ДРУК-ЮЛ

— Timeo qui nocuere deos,38 — насмешливо произнес Поль Куртьё. — А ведь это великая мудрость, Виктор: не вмешивайтесь в дела высших и вы проживете спокойную, долгую жизнь. Тысячелетняя мудрость обывателя. Помнишь, в русской литературе — ты ведь у нас знаток ее — притчу о маленькой рыбке, которая все время дрожала, всего боялась, не высовывалась из своей норки, но зато долго жила?

— Сказка о премудром пескаре Салтыкова-Щедрина.39

— Да, да, именно о премудром. Вопрос только в том, где граница этой премудрости? Где жизненно необходимый компромисс переходит в обыкновенную человеческую подлость? Дело еще в том, что с каждым новым веком человеку все труднее укрыться в своей норе, а сегодня это совсем невозможно. В искусственном вакууме больше жить не может никто. Никто уже не застрахован от того, что может сгореть в геенне атомной.

— Знаете, Поль, в истории мне, пожалуй, больше всего не нравятся люди, которые развязали вторую мировую войну. Точнее, позволили развязать. Гитлер безусловно был психически ненормальным…

— Извини, Виктор. Если посмотреть внимательно историю человеческих войн, многие из них начинались правителями, которых трудно назвать нормальными. Только дело в том, что эти ненормальные правители становились у власти в силу объективных исторических причин. Часто определенные круги именно для того и выталкивали наверх честолюбивых «шизиков», чтобы те могли начать войны. Так вытолкнули Гитлера и его компанию: экономическим королям Германии нужно было «жизненное пространство».

— Да, но я не договорил, Поль. Я как раз имею претензии к Даладье и Чемберлену,40 все-таки они и им подобные позволили фашистам начать мировую бойню.

— Ты прав. Только у наших правителей была в то время своя логика: думали, что Адольф Гитлер повернет на Восток и этим удовлетворится. А он начал с нас, а уж потом полез на Россию, где, к счастью, свернул себе шею. А Чемберлен был как раз тем премудрым карасем, о котором мы говорили.

— Пескарем.

— Да, пескарем. Только пескарем уж в тридцатые годы быть не годилось. Повезло крупно англичанам, что немцы не осуществили свою операцию «Морской лев».41 Так вот. Мы тоже не можем быть пескарями. Знаешь, как говорят: не мы, так кто? Мы выступили против денежных богов планеты и будем твердыми, хотя и осторожными.

Разговор проходил в кабинете Куртьё в Солони после благополучного возвращения во Францию всех членов экспедиции, уничтожившей компьютер в Карибском море. Мы не знали, располагает ли «Грейт пасифик энд атлантик ойл» какими-либо данными о нашей деятельности, но тщательно готовились к возможному нападению. Часть научных исследований и особо ценного оборудования была перенесена в секретные лаборатории Куртьё в других странах. Из парка исчезли «жуки» и прочие насекомообразные машины. Только в закрытом ангаре оставалось несколько «стрекоз», вооруженных излучателями.

Поль приглашал поочередно всех сотрудников и подробно беседовал с каждым. Видимо, инструктировал, что, как и где должен делать данный человек в чрезвычайных обстоятельствах. Сегодня как раз настала моя очередь.

— Я в тебе никогда не сомневался, Виктор, — продолжал между тем нашу беседу Поль. — И я хотел бы тебя посвятить в тайны, в которые мало кто посвящен. Сейчас я дам тебе одну рукопись, ты внимательно ее прочтешь, никуда не вынося из своей комнаты, а потом мы поговорим с тобой о планах на будущее.

Он достал из ящика письменного стола увесистый том, отпечатанный на машинке, и протянул его мне.

— То, что ты держишь сейчас в руках, Виктор, написано мною. Помнишь, я обещал тебе когда-то рассказать о происхождении моего богатства. Прочтя этот фолиант, ты многое поймешь. Я постарался систематизировать и более или менее точно изложить воспоминания, рассказы моего отца, который много лет провел в Индии и в некоторых других местах Азии. Иди читай. Только приготовься узнать о вещах совершенно невероятных.

* * *

Отец мой, Раймон Куртьё (так начиналась рукопись) был симпатичным, жизнерадостным малым, имевшим счастье (в отличие от большинства парижан) родиться в собственном фамильном особняке. Особняк, переходивший по наследству из поколения в поколение по отцовской линии, свидетельствовал о некоторой знатности рода Куртьё, а также о его материальном благополучии (поскольку строение ни разу не продавалось с молотка за долги). Фамильный особняк находился на улице Фезандри, близ Булонского леса, — обстоятельство, весьма способствовавшее занятиям молодого Раймона верховой ездой. Отец увлекался также плаванием и гимнастикой.

Будучи сыном состоятельных родителей, Раймон мог позволить себе в молодости не слишком заботиться о выборе будущей профессии. Он получил хорошее домашнее воспитание и образование: неплохо рисовал, играл на различных музыкальных инструментах, говорил на нескольких иностранных языках. Кроме того, позже он с успехом окончил Парижский университет.

Однако после окончания университета Раймону все же пришлось решать, чем он будет заниматься в жизни. Жениться он не собирался: знакомые девушки казались ему пустыми, ограниченными и не вызывали глубоких чувств. Поступать на службу или превращаться в коммерсанта у него также не было желания. После зрелых размышлений и с разрешения родителей Раймон решил поездить по белу свету, благо с детства зачитывался книгами о путешествиях по Африке, Америке, Азии.

Выбрать маршрут для своего первого путешествия отцу помог случай. В университете вместе с ним учился Синдх Раджа, сын правителя одного из княжеств на северо-востоке Индии, в районе Ассама. Синдх Раджа так много и так интересно рассказывал об Индии, ее удивительной природе, диких зверях, таинственных обычаях и обрядах, что в конце концов сумел всерьез заинтересовать отца этой страной. Другим слушателем Синдха Раджи был друг моего отца, Поль Мулен. Он тоже жадно внимал речам индийца, но по другим причинам. Об этом Мулене следует рассказать поподробнее хотя бы потому, что свое имя я получил в его честь.

Поль Мулен заметно отличался от всех других товарищей отца. Это был очень целеустремленный человек, имевший четкий распорядок дня, не терпевший никчемных занятий и пустопорожних разговоров, редко посещавший вечеринки и дружеские пирушки. Все свое свободное время Поль тратил на изучение иностранных языков, которых знал великое множество. Языки он изучал, чтобы найти доказательства для обоснования одной своей гипотезы, которую мой отец, склонный к иронии, формулировал так: убедить всех, что Чингисхан, Александр Македонский и Ганнибал разговаривали на одном языке, причем язык оружия в счет не шел. Но если говорить серьезно, то Поль пытался разобраться, не являются ли самые разные группы языков, такие, как индоевропейская (то есть романские, германские, славянские, древнеиндийские, иранские языки), уральская (финно-угорские, самодийские), семито-хамитская (берберские, семитские, чадские, египетский), дравидийская, тюркская, монгольская, корейская и некоторые другие, детьми одного праязыка Евразии. Изучив многие языки, Поль все больше склонялся к положительному ответу на этот вопрос, но хотел определить, где и когда мог существовать такой язык. Вот почему он, не признававший салонных бесед, с большим интересом слушал рассказы эрудированного Синдха Раджи и при этом часто задавал рассказчику вопросы, уточняя пути движения различных народов Индии в средние и древние века. Поля особенно интересовали народы, говорившие на языках индоевропейской, тюркской и дравидийской групп. Он хотел уточнить, где могла возникнуть родина праязыка: в Индии, Месопотамии, Малой Азии или Аравии.

Кончилось все это тем, что отец и Поль решили отплыть в Калькутту, пожить некоторое время в этом многоликом городе, акклиматизироваться там, познакомиться поближе с обычаями основных индийских общин, изучить немножко ассамский язык (Поль его, в общем-то, знал, подучить надлежало отцу), а позднее перебраться в княжество Синдха Раджи, где, кстати, не был еще ни один европеец. К тому времени у Синдха Раджи умер отец, и недавний студент стал полновластным правителем своих подданных. Он обещал парижским друзьям помочь устранить формальные и физические препятствия, возникавшие в те времена при путешествиях европейцев, тем более неангличан, по Индии. Синдх Раджа действительно прислал в Калькутту слонов и слуг, и два белых джентльмена, испытав в дороге разные приключения, добрались в конце концов до желанного княжества.