Филарет – Патриарх Московский (книга вторая) - Михаил Васильевич Шелест

не суждено. Но здесь правит царь Иван и на этой земле он устанавливает правила, глупо это выглядит, по-вашему, или нет. И кто не играет по его правилам, здесь не живёт. Но давайте это всё обсудим у меня дома, если хотите.

На «немецкой стороне» разговор о том, по чьим правилам будут играть англичане не дошёл. Ченслер с порога начал хвалить «хозяйство» Фёдора и тут же предложил долевое участие во всех его проектах. Фёдор хмыкнул, покрутил головой и сказал:

— Со своими делами я справлюсь сам, а тебе, Ричард могу предложить добывать железную руду в Туле. Ты же купец? Вот и начни дело. Царь тебе людишек отпишет. А лучше сам себе привёз бы из Англии и в под Тулой собрали бы английское железоделательное поселение.

— Я-то купец, но Тула — это очень далеко от Северной Двины. Царь Иван как-то давно говорил, что на Вычегде лес можно брать. Там, да на Печёре, говорят, и железо есть. Вот там бы руду добывать.

— Ага, — подумал Попаданец. — Вас только пусти на Печёру. Вы весь лес порубите и злато-серебро соберёте, коего там и так не очень много. Кто за вами в устье Печёры смотреть станет? А до Печёры они, видимо, уже добрались.

Подумал, а в слух сказал:

— Не думаю, что Царь Иван Васильевич теперь за Печёру говорить с вами станет. Благодарите Бога, что он с Вычегды вас не погнал. А вот про Тулу, если я ему подскажу, царь с вами поговорит. Подумайте. Там железо доброе.

— Я в этом сам ничего не понимаю, да и денег надо будет много. Своих у меня нет на такой проект.

— Вот тут я с вами мог бы в долю войти. Русь постоянно воюет. Железа нужно очень много. Так что не бойтесь, что Москва перестанет с вами торговать. Москва купит всё и у всех: и у Англии, и у Нидерландов, и у Франции, и у Швеции с Данией, и у Ганзы. Здесь металлов всё равно нет.

Больше с Ченслером они о «бизнесе» не говорили. Да и с Дженкинсоном они ещё вчера уточнили детали, поэтому Попаданец попросил их рассказать об Англии и оба «шпиона» разлились соловьями, описывая, как хорошо в стране британской жить. Особенно они расхваливали своё правительство и государственное устройство.

— Понимаете, Фёдор, — говорил Дженкинсон, наливая себе чарку, — Московия — это не государство, а Англия — государство. Вы молод ещё и, наверное, не до конца понимаете, что такое — государство. Это не просто горстка «советников» у правителя. Современное государство — это политическое сообщество, организованное на основе публично-правовых принципов. Вы знаете, Фёдор, что такое политика?

— Я читал «Политику» Арестотеля.

— Даже так? — удивлённо выпятил пухлые губы Дженкинсон. — Похвально-похвально.

Глава 15

Фёдору, или, вернее, Попаданцу, не были интересны разглагольствования двух англичан. Он прекрасно знал историю Англии и Великобритании от десятого века и до самых новейших времён со всеми их тамплиерами и масонами, «вигами» и «тори», англиканами и пуританами. Однако терпел, вынужден был слушать и даже аккуратно высказываться по поводу затронутых британцами тем, отвечая на провокационные вопросы. К его удивлению, англичане не отличались снобизмом и держали себя очень даже демократично и лояльно к самой Московии, и проживающему в ней народу.

Они приводили в пример Английскую церковную реформацию и ругали Римскую церковь. Приводили, как положительный пример, парламент Англии с его двухпалатной системой и, шутя и высмеивая чванливость бояр и князей, осторожно критиковали Московскую думу.

Фёдор не спорил с профессиональными разведчиками, понимая, что его пытаются вербовать «на лояльности» и логике положительного примера, коим, конечно же, являлась не сама Англия, а проводимые в ней реформы, благотворно влияющие на формирование государства, но к тому моменту, когда закончился штоф его основательно тошнило и не от виски — он не пил, а от двустороннего «нейролингвистического программирования».

Наконец Фёдор, воспользовавшись небольшим перерывом на туалетные нужды, взятым любителями вискаря, удалился по-английски, не прощаясь.

Воздух в немецкой слободе был по-деревенски свеж, и, несмотря на обилие домашней живности в каждом дворе, особо не раздражал нюх. Вокруг, пока Фёдор ехал по улице, лаяло, хрюкало, кудахтало, блеяло и мычало изрядно. Стоял солнечный зимний день. Слегка подмораживало. Слякоти не было. В самой Москве ближе к Кремлю тоже было относительно чисто, но на задворках столицы сани утопали в грязи, которая ещё и летела из-под копыт лошадей, проносившихся мимо «конных, сбруйных и оружных». Москва суетилась и напоминала муравейник. На двадцатое февраля царь объявил «большой смотр войск», отправляющихся на ливонскую войну.

На замоскворецкой стороне традиционно собирались войска Коломны, Рязани и их окрестностей. Эти войска, хоть и не участвовали в походе полноценно, однако посылали небольшие отряды, которые, под командованием сыновей боярских, уходили под чью-нибудь «воинственную руку». Однако Коломенские и Рязанские полки тоже собирались на смотр, строились, а потом уходили на берега Оки, охранять порубежье от татарских набегов.

Зимой татары набеги большими силами не совершали. Малый ледниковый период давал о себе знать и зимы стояли снежные. Низкорослые монгольские лошадки не могли преодолеть заснеженные степи. Даже на реках — той же Оке — снежный покров к середине зимы доходил до полутора метров и торговый тракт, проходящий местами по реке, больше походил на тоннель. Фёдор как-то «мотался» по приказу царя в Коломну и намаялся расходиться со встречными санными повозками. Его-то сани были нестандартно широки… Ох и наслушался он тогда русского народного фольклорного творчества.

Теперешний смотр Фёдора не касался. «Его» стрельцы, как, впрочем, и все остальные стрельцы, готовились к маршу в апреле, а к смотру, соответственно в марте. А до марта надо было бы ещё дожить. Фёдор ехал в повозке, укрывшись шкурой не от холода, а от неожиданно прилетавшей из-под копыт грязи и думал, что, слава Богу, с англичанами он договорился и в дальнейшем лично встречаться с Ченслером, или каким другим резидентом, не потребуется. Фёдор даже перекрестился, от переизбытка переполнявших его чувств к англичанам.

* * *

— Значит сговорились с англичанами? — переспросил Иван Васильевич.

— Сговорились, царь-государь. Они, конечно, поначалу, а потом периодически, будут перепроверять передаваемые нами сведения, но, скорее всего, пожадничают содержать ещё нескольких информаторов. Мы уже сейчас сделали дубовые шкафы с врезными замками, в которые прячем копии исходящих и оригиналы входящих писем, не думаю, что кто-то легко доберётся до них.

— Мне понравились твои винтовые книги-скоросшиватели.