Письма императора - Валерия Вербинина

Леон приосанился и кивнул:

– Рустик и Малавуа, следуйте за мной!

Трое полицейских покинули комнату. В ней оставались только задержанные и шестеро полицейских, считая седоусого предводителя.

– А что будет со мной? – подала голос Амалия. – Я не имею к присутствующим здесь господам никакого отношения. И, между прочим, меня ждут на работе!

– Куда вы так торопитесь? – равнодушно спросил седоусый предводитель. – Сначала мы должны снять с вас показания. Затем – установить вашу личность. – Он прищурился. – У вас есть с собой какие-нибудь бумаги?

Амалия почувствовала, как у нее противно заныло под ложечкой. Вот оно, начинается!

– Простите, господин полицейский, – смиренно ответила она, – я не предполагала, что сегодня меня могут похитить, поэтому ничего с собой не взяла.

– Жаль, – вздохнул предводитель. – Но вы не волнуйтесь, скоро все это закончится.

Амалия невольно насторожилась. В голосе полицейского промелькнули какие-то нотки, которые, бог весть отчего, совершенно ей не понравились.

Вернулся Леон и, глядя на своего патрона преданными собачьими глазами, доложил, что они осмотрели несколько комнат, но ничего не нашли.

– Продолжайте искать, – велел предводитель. – Она должна быть где-то здесь.

Венсан поежился, но ничего не сказал. Предводитель поднялся с места и, заложив руки за спину, подошел к окну, откуда была видна недокопанная могила и возле нее – тело Изабель со скрещенными на груди руками.

– Что за мертвая девка в саду? – спросил предводитель.

– Не смей так о ней говорить! – ощетинился Тростинка. – Она была хорошая девушка!

Один из стражей ударил его по уху, и парень свалился со скамейки. Полицейские захохотали. Тростинка поднялся с белым от гнева лицом. Он сделал попытку броситься на своего обидчика, но его ударили снова, и гораздо сильнее. Тростинка со всхлипом скорчился на полу.

– Прекратите! – вне себя закричала Амалия. – Прекратите немедленно!

Предводитель живо обернулся к ней. В его выцветших глазах мелькнули искорки любопытства.

– Ради бога, простите, дорогая мадам, – издевательски-любезным тоном промолвил он. – Но мои подчиненные – люди простые, не привыкли церемониться со всякой мразью.

Венсан помог товарищу подняться и сесть на скамью. Предводитель вздохнул, барабаня пальцами по подоконнику. Никто не шел.

– Наверное, Леон ничего не нашел, – подал голос один из полицейских.

– Досадно, – вздохнул предводитель. Он повернулся к Венсану: – Где она?

– Кто? – озадаченно спросил бандит.

– Шкатулка, которую вы украли у графа де Монталамбера, – объяснил его собеседник. – Где она?

– Какая шкатулка? – тупо спросил Венсан.

Глаза предводителя сузились.

– Не придуривайся, – уже зло процедил он. – Где резная шкатулка с монограммой «А», которую вы взяли в сейфе?

Амалия насторожилась. В чем дело? Что происходит?

– Так той шкатулки давно уже нет, – отозвался Тростинка, хлюпая носом.

Предводитель, казалось, прирос к месту:

– Как – нет? То есть как это – нет?

– А мы ее пустили на дрова, – насмешливо отозвался бандит. – Вот такие дела.

И, довольный своей шуткой, он захохотал во все горло. Предводитель, побелев лицом, вытащил пистолет.

– Клянусь богом, мразь… – он не говорил, а почти клекотал, – если ты не скажешь мне, где эта шкатулка… я прострелю тебе башку!

Тростинка захлебнулся смехом и с ужасом уставился в дуло пистолета.

– Добрый день, господа, – прозвенел в дверях чей-то вежливый голос. – Что здесь происходит?

Предводитель отпрянул назад. Полицейские ошеломленно переглядывались.

На пороге стоял Анри Готье.

* * *

– Вы кто такой? – настороженно осведомился у него седоусый.

– Анри Готье, парижская уголовная полиция, – спокойно представился молодой инспектор. – Мы, кажется, коллеги? – Он прищурился. – Вы работаете у комиссара Лафранша?

Прежде чем ответить, предводитель покосился на своих людей, и внезапно Амалия поняла все. Этот короткий взгляд объяснил ей положение вещей быстрее, чем сотни и тысячи слов.

– Готье, берегись! – пронзительно закричала она. – Они лгут, это никакие не полицейские!

И в следующее мгновение предводитель открыл огонь.

Анри бросился за шкаф, на ходу доставая пистолет. Но прежде чем он успел выстрелить, Тростинка и Венсан вскочили с места и ринулись на лжеполицейских. Тростинка повалил одного, Венсан ударил другого лбом в лицо, раскроив ему нос. Готье двумя выстрелами уложил двоих. Раненый противник Тростинки схватился за ружье, но бандит тоже вцепился в него, не давая ему выстрелить, и они молча, стиснув челюсти, пытались вырвать оружие друг у друга. Оставшиеся на ногах лжеполицейские стреляли, Готье отстреливался, но внезапно он замолчал.

– Готье, в чем дело? – закричала Амалия, в самом начале схватки присевшая за тяжелой дубовой скамьей.

– Патроны кончились! – крикнул инспектор в ответ. – Вот, черт!

– Возьмите мое оружие! – отозвалась Амалия. Она высунулась и бросила ему свой револьвер.

– Однако! – пробормотал Готье, глянув на грозное оружие.

В тот момент пуля выбила фонтанчик пыли из стены всего в каких-то паре дюймов от его головы, и, не размышляя больше, Готье выстрелил, уложив еще одного нападавшего. Тростинке наконец удалось завладеть ружьем, и он принялся дубасить прикладом своего врага. Венсан бросился на предводителя, но тот выстрелил в него, и кучер упал. Перепрыгнув через него, седоусый с неприличной для его возраста резвостью подскочил к Амалии и, схватив ее за волосы, заставил подняться, после чего приставил к ее голове пистолет.

– Эй, полицейский! – заорал он. – Бросай оружие, не то я убью ее!

Амалия дернулась, пытаясь вырваться, и тотчас же кожу головы ожгло, как огнем. Седоусый ухватил ее покрепче и крикнул:

– Я не шучу! Ей конец, если ты не остановишься! Брось пушку и выходи с поднятыми руками!

Тростинка попытался прицелиться из ружья в предводителя лжеполицейских, но тут человек, которого он охаживал, ударил его по ногам, и молодой вор повалился на пол, выронив ружье.

– Хорошо, – прозвучал глухой голос инспектора из-за комода, за которым он засел. – Отпустите женщину.

И револьвер, пущенный умелой рукой, покатился по полу и остановился возле ног седоусого. От ярости, бессилия и гнева Амалия прикусила губу до крови. Боже, что за глупец этот Готье! Ведь ясно же, эти мерзавцы не отпустят их живыми!

– А теперь выходи! – крикнул державший ее человек. Он отвел пистолет от головы Амалии и теперь целился куда-то в сторону комода, где должен был появиться полицейский.

– Я здесь, – спокойно промолвил Готье, поднимаясь не из-за комода, а из-за стоявшего неподалеку стола. И прежде чем человек с седыми усами успел выстрелить, быстрым и точным, хладнокровным движением метнул в него заостренный нож.

Амалия вскрикнула и отшатнулась к стене. Седоусый, хрипя, повалился на пол. Нож угодил ему прямо в сердце. На губах предводителя показались кровавые пузыри. Он издал горлом несколько невнятных звуков и застыл.

– Ах ты!.. – взвизгнул лжеполицейский, отнявший свое ружье у Тростинки, и прицелился в инспектора.

Амалия хотела что-то сделать, как то: предотвратить то, что неминуемо должно было произойти, но не успела. Грянул выстрел, и Готье с изумлением поднял глаза на дверь, а человек с ружьем упал и больше не поднимался.

В дверном проеме стоял Ален с дымящимся пистолетом в руках. Он был бледен, как полотно, но оружие держал вполне уверенно. Франсуа поддерживал его, не давая ему упасть.

Принц воров медленно опустил пистолет, поглядел на Амалию, на Венсана и Тростинку, которые еле дышали, лежа на полу, и перевел взгляд на сосредоточенное лицо полицейского.

– Кажется, – с подобием улыбки промолвил Ален, – я явился как раз вовремя.

Часть IV

Шкатулка с секретом

Глава 1

Это был чрезвычайно сумбурный день.

Казалось бы, теперь, когда опасность миновала, наконец-то можно было вздохнуть спокойно. Однако выяснилось, что тут-то как раз и началось самое главное.

Сначала Тростинка и Венсан в один голос заявили, что ненавидят полицейских, и предложили прикончить Готье и закопать его в могиле, предназначенной для Изабель. Но вмешалась Амалия и сказала, что никому не позволит трогать Готье, а кто попробует обидеть его, будет иметь дело с ней самой. Франсуа немедленно стал на сторону своей госпожи и, сжимая в руке бронзовую статуэтку женщины, которую он раздобыл неведомо где, пообещал раскроить череп всякому, кто приблизится к Амалии хоть на лье.[17]

– Между прочим, господа, – заметила последняя, – пока мы тут препираемся, в доме остаются еще трое господ, которых послали на поиски шкатулки с монограммой. Мы про них, конечно, забыли, а вот они…

Франсуа расплылся в улыбке и заявил, что Леона и К° им бояться не стоит, ибо, как только они сунулись в комнату Алена, Франсуа от души приложил их первым, что попалось под руку, а именно неизвестно кому принадлежащей бронзовой статуэткой, которой оказалось чрезвычайно удобно наносить удары.