Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однажды утром молодой пытливый исследователь, недавно приступивший к работе над диссертацией, подсматривая за купающимися в горном озере деревенскими девками, заметил, что у всех трех у пупа были синие родимые пятна. Научному руководителю он решил пока ничего не говорить и продолжил вести полевые наблюдения самостоятельно. Лето стояло жаркое. Девки все шли и шли окунуться в холодное озерцо. И у всех были синие родимые пятна. У одной – на бедре, у другой – на плече, у третьей – на ягодице. Научный руководитель, услышав от подопечного о странном открытии, похвалил его за наблюдательность:
– В науке это уже полдела! Наблюдательность и еще раз наблюдательность! Так написано на фасаде лаборатории академика Павлова в Колтушах /ил. 95/.
| 95 | Лаборатория, в которой проводились исследования феномена синих родимых пятен
Профессор дал задание фотографировать девок как можно четче.
Когда снимки были готовы, на мозговой штурм пригласили специалиста по истории Монголии, тоже участника экспедиции. Девки и впрямь были хороши! На монголок они, правда, совсем непохожи: ягодицы посажены недостаточно низко, хотя недурны, недурны; груди торчком, сосцы острые. А как вот эту смешливую зовут?
– Коллега, – прервал его профессор. – Вы не заметили на снимках одной интересной детали?
– Да, да, именно! Лобки…
– Коллега, обратите внимание на родимые пятна тут, тут, тут… все они синего цвета!
– Поразительно! Как вы точно подметили! Дело в том, что по монгольскому преданию, синее родимое пятно – знак Чингисхана. Монголы верят, что среди них много его потомков. И по этому знаку отличают тех, чей род восходит к великому завоевателю, который, как гласит предание, трахал все, что шевелится! – Исследователь поднял указательный палец к небу.
Материалы этой экспедиции были опубликованы в спецвыпуске «Этнографического журнала» Сорбонны. Исследователям так и не удалось найти убедительное объяснение обнаруженному феномену. Было высказано несколько противоречивых гипотез. Историей заинтересовались сюрреалисты. И вот в счастливую деревню на встречу с очевидным-невероятным отправился Марсель Дюшан.
Фасовщик парижского воздуха, наладчик алеаторических машин, мистагог, ценитель горячего задка Моны Лизы и громозека современного искусства, Дюшан как никто другой осознавал, до какой степени завиральные истории может рассказывать нам сама действительность. Он мог доподлинно засвидетельствовать, как обстоят дела в одной, отдельной взятой франко-монгольской деревне. Его друзья, сюрреалисты, тоже умели расслышать, как сама жизнь сообщает нам невероятную правду зачастую громким предательским шепотом. Вован просился в картотеку Бюро сюрреалистских исследований. Сюда достаточно было приехать и убедиться в том, что все обстоит именно так. Дюшану повезло в отличие от одного его русского последователя, которому пришлось идти на ухищрения, чтобы заставить мужской церковный хор в грузинской деревеньке спеть отрывок из «Песен Мальдорора». В Воване Дюшан нашел подтверждение тому, во что верил давно: реальное столь же воображаемо, сколь объективно вымышленное, и нам остается только констатировать непреложные факты, читая безумную хронику жизни.
Ферне
Так вышло, что Бургундия и Савойя неотделимы от современной Франции, хотя история этих древних могущественных королевств могла сложиться и иначе. Но произошло так, что они стали парижской вотчиной, и вот уже два столетия символы Франции для русского человека – это бургундское вино и савояр с сурком. В один комплект с ними, разумеется, входит и гасконец Д’Артаньян, и эскадрилья «Нормандия – Неман» с о чем-то поющим на крыле самолета маленьким принцем, и все прелести Лазурного берега. Бургундского у нас в Питере, кстати, почти не продают, в винных бутиках все больше бордо. Шарманщик со зверьком крупнее хомяка, но мельче кота тоже для нас как пришелец с другой планеты. Но наверно, именно потому, что и бургундское, и савояр с сурком оказались вне зоны доступа, в качестве стереотипов французского они наиболее живучи. Такая у нас самозародилась прекрасная Франция.
В этих восточных землях не только помнят о былой славе Бургундии или Савойского королевства, но и живут с оглядкой на своего двойника – французскую Швейцарию.
Вольтер, чтобы не докучать Людовику XVI, выбрал для жизни укромное местечко неподалеку от Женевы. Ферне от Парижа далеко, попробуй еще доберись до этого медвежьего угла /ил. 96–98/. Рядом несколько больших городов, но дворец и поместье Вольтера располагались в маленькой деревушке. Теперь тут городок. Места удивительно красивые: дворец стоит на холме, откуда открывается вид на долину, окаймленную густым лесом. Раздолье, близость к природе, возможность сосредоточиться на работе и при желании поехать в Женеву, где все столичное и актуальное в шаговой доступности. В отличие от своего героя Кандида Вольтер был разумным, предприимчивым деятелем культуры. И, чтобы в хозяйстве на всякий случай было все необходимое, построил возле дворца даже часовню. Видимо, это не слишком мешало ему слыть великим скептиком.
| 96–98 | Поместье Вольтера в Ферне
Сложно сказать, была ли в то время разница между Ферне и деревушками в окрестностях Женевы. Скорее всего, фернейский мудрец, перебравшись сюда, осваивал еще одно пограничье, устроив себе жизнь постороннего наблюдателя, следящего за тем, что происходит в Париже и других столицах. Сейчас разница между окрестностями Женевы и Ферне ощутима. На выезде из города обозреваешь угодья ООН и миротворческих ассоциаций, пастбища музеев и консульств или роскошные частные виллы. По соседству с ним, правда, вырастает забор из металлической сетки, сверху оплетенный колючей проволокой. Это всего лишь аэропорт.
Нет ни новостроек, ни буферных зон, ни заводских окраин. Граница обозначена пустующими ларьками, в которых когда-то сидели постовые, и зданием таможни, где какая-то жизнь еще теплится. Затем начинается французский городок, каких много в агломерациях Парижа или Марселя. Вдоль шоссе, по которому снуют туда-сюда грузовики, автобусы и автомобили, стоят двухэтажные бетонные короба. В некоторых из них живут, в некоторых располагаются ведомственные учреждения и лавки. Поперек главного проспекта идет несколько улиц. С одной стороны видны кварталы приземистых частных домов. С другой – супермаркет, молл, кинотеатр, кондитерская. Дальше квадратная площадь, как всегда с выгороженным квадратом: то ли меняют коммуникации, то ли заново мостят. Китайский ресторан в стекляшке, тут же банк. Цветочный магазин, сапожная мастерская, лавка, где продают компьютерные игры. Плюс пара старых улочек, на которых сохранились дома позапрошлого века и пара каменных сараев времен Вольтера. Тут есть несколько баров, между которыми местное население делится на несколько лагерей. Пара бутиков. И еще какие-то потребительские радости.
- По нехоженной земле - Георгий Ушаков - Путешествия и география
- Альпийские встречи - Василий Песков - Путешествия и география
- От Каира до Стамбула: Путешествие по Ближнему Востоку - Генри Мортон - Путешествия и география
- Турция изнутри. Как на самом деле живут в стране контрастов на стыке религий и культур? - Анжелика Николаевна Щербакова - Путешествия и география
- Таежные трофеи - Дмитрий Владимирович Владышевский - Путешествия и география / Хобби и ремесла
- Клуб любителей диафильмов (сборник) - Нина Хеймец - Путешествия и география
- Места силы, или Путешествия «со смыслом» - Константин Чангмайский - Путешествия и география
- За пределами симуляции - Ваге Варданян - Космическая фантастика / Научная Фантастика / Путешествия и география
- Генри Стенли - Георгий Карпов - Путешествия и география
- Золотой вулкан - Жюль Верн - Путешествия и география