История одной любви - Лана Невская

До свидания, моя родная кукла! Будь всегда-всегда счастлива.

Крепко обнимаю и горячо целую тебя. Всегда любящий тебя – твой Борис.

43. Камин горит, огнем охваченный…

26 июня 1949 года

Инуська! Здравствуй, моя любимая кукла!

Я нарушаю свое обещание и пишу-таки тебе это письмо. Но за это, надеюсь, ты не будешь меня ругать? Мы оба сидим сегодня дома, хотя сегодня выходной день и на улице хороший летний вечер.

Мы три раза принимались сегодня говорить с тобой по телефону, и почти весь выходной провели вместе. Мне не хочется ложиться спать, не написав тебе своих пожеланий на сегодняшнюю ночь и завтрашний день.

Я знаю, что ты сидишь сейчас и перебираешь мои письма к тебе. Да, в них много тепла, мыслей, надежд. В них вся моя жизнь за прошедший год, и этой жизнью я всегда буду доволен.

Инуська! Сегодня исполняется уже год, как мы знаем друг друга. Нам не больно за прожитый год, нам радостно помнить о нем так, какой он есть:

– тяжелый, но прекрасный, длинный, но такой быстрый-быстрый, и такой радостный и счастливый.

Год назад мы были никто друг для друга, сейчас мы – все один для другого. Тогда у нас у каждого были свои мысли, надежды, мечты – сейчас у нас нет их по отдельности, а все они только наши. Тогда мы были совсем чужими людьми, а сейчас мы принадлежим только друг другу. Тогда мы не знали, к чему приведет наша встреча, а сейчас мы очень быстро идем к счастливой развязке.

И ВСЕ ЭТО ЗА ПРОШЕДШИЙ ГОД, ЗА ГОД ПОСЛЕ НАШЕЙ ПЕРВОЙ ВСТРЕЧИ, ПОСЛЕ ПЕРВОГО ВАЛЬСА, ВЕЧЕРА И НОЧНОГО ПУТЕШЕСТВИЯ.

Приятно и радостно вспоминать, когда все было правильно, просто, скромно и хорошо. Еще приятнее знать, что все это было так нужно, так необходимо, так много дало нам и еще больше обещает в будущем.

Прошедший год был хорошим и счастливым не только сам по себе, он хорош тем, что создал все, что нужно для нового, настоящего и большого счастья.

Я не говорю уже о том, что нам обоим хотелось бы встретить сегодняшний день вместе. Ведь это такой большой для обоих нас праздник!

Когда мы будем совсем вместе, мы будем ежегодно отмечать три наших (помимо всех остальных) праздника. Это дни нашего рождения и день нашей первой встречи. Согласись, что мы никогда не забудем о нем, и будем ждать этого праздника с такой же радостью, как 1 января и 23 апреля.

Через час пойдет уже второй год, как мы знакомы. Разреши пожелать тебе в первый день этого второго года самых больших успехов во всем, самого большого счастья, новых сил, здоровья, благополучия и хорошей большой любви.

Пусть второй год станет годом счастливой развязки наших стремлений и нашего взаимного благополучия.

До свидания. Спокойной ночи. Целую тебя крепко-крепко. Всегда любящий тебя и всегда только твой – Борис.

* * *

27 июня 1949 года

Любимый мой Боренька! Здравствуй!

Сегодня получила твое письмо за 19 июня. Как мы и думали, они все перепутались в доге. Но это не так страшно, главное, что я все их получила.

В этом письме так же как и в письме за 21 июня, ты пишешь, что хочешь мне что-то сказать, но чтобы я не волновалась, так как после этого ничего не должно измениться в нас и наших отношениях.

Я не знаю, успокоили бы меня эти утешения или нет, если бы я уже не узнала их истинной причины, но сейчас это еще и еще раз бередит мои нервы. Ведь я успокоилась только внешне, а внутренне у меня происходит большая борьба. Я надеюсь, что выйду из этой борьбы победительницей, вернее – уже почти точно знаю, но еще мои раны зажили не вполне.

Не думай, что это притворство или красивые фразы, я не умею говорить их Я пишу и говорю только то, что подсказывает мне мое сердце и мой разум. Но даже между ними бывает иногда разлад, и вот теперь я чувствую, что они, уступая друг другу, начинают соглашаться. А их посредником, который заставляет их помириться, является мое чувство, моя любовь, которая перенесла испытания разлуки, а теперь на ее долю досталось еще большее испытание.

Скажу откровенно – я довольна собой. Я всегда имела представление об идеальной любви, я видела ее в своем изображении, но я не знала точно, так ли я сама люблю, как считаю нужным и правильным, смогу ли я пойти на лишения во имя ее, смогу ли я решить трудные вопросы, связанные с ней.

Теперь я смело могу сказать, что могу, и это доставляет мне счастье. И я буду окончательно счастлива, если узнаю, что ты понял меня и мои мечты, мои стремления не пропадут даром. Если все, о чем мы так много думали – исполнится. Хочется верить, что все это так и будет, только бы скорее прийти к этому концу, чтобы можно было облегченно вздохнуть и сказать: наконец-то!

Сегодня я последний раз прочла твое большое послание. Как и в первый раз, оно отрицательно отразилось на моем состоянии. Скажу откровенно, когда я рвала его, мне казалось, что я разрываю себя, так больно было мне. Если бы я знала точно, что оно никому никогда не Но как в том, так и в другом случае, могут сделать больно нам обоим.

А я не хочу этого, и поэтому, против своего желания, УНИЧТОЖАЮ ЕГО!

– Камин горит, огнем хваченный,В последний раз вспыхнули слова любви,В тяжелый час здесь мной назначенный,Своей рукою письма я сожгла твои… —

Ты можешь не беспокоиться, никто кроме меня не читал его, никто никогда не узнает, что ты там написал.

Боря! Я кончаю письмо. Но мне очень тяжело, я просто дрожу вся от волнения. Теперь мне как никогда необходимо твое присутствие, твое участие. Когда я говорю с тобой, то кажется, что ничего не изменилось. Но стоит мне положить трубку, как тяжесть опять наваливается на меня. Твои письма тоже облегчают мое состояние, поэтому постарайся писать как можно чаще.

Я ЗА ЭТИ ШЕСТЬ ДНЕЙ ИЗВЕЛАСЬ СОВСЕМ: похудела, побледнела, нервы развинтились окончательно, часто плачу без причины. Сколько еще времени понадобится мне, чтобы окончательно успокоиться? Не знаю. Найдешь средство разогнать все поскорее – скорее пройдет. Не найдешь – тогда мне придется самой успокаивать себя, что тогда может и затянуться.

До свидания, родной! Пиши, а еще лучше – приезжай сам. До скорого свидания.

Крепко целую и обнимаю. Всегда любящая тебя, только твоя –

Инка-кукла.

44. Разгадка: правда и домыслы. Часть 1

Учитывая, что новость или сообщение, которое папа сделал маме накануне годовщины их знакомства, была сенсационной, то и реакция мамы была адекватной: и волнение, и ожидание чего-то непоправимого, и слезы рекой, и отчаяние, и собирание себя обратно буквально по кусочкам, и возвращение веры в любовь и в любимого человека.

И я бы никогда так и не узнала ничего об этой истории и, читая эти письма, изводилась от невозможности получить хоть намек на происходящее тогда между родителями, если бы не, как всегда, – его величество СЛУЧАЙ!

А дело было так…

После смерти папы мы с мамой ходили по разным инстанциям и оформляли бесчисленные документы в связи с этим событием. После всех ДЭЗов, нотариальных контор и Регистрационных палат мы, наконец, добрались до военкомата, где надо было оформить пенсию и еще какие-то погребальные выплаты.

Нам выдали бланк солидной, пунктов на 25, анкеты, и мама села его заполнять, а я встала рядом и помогала ей, если у нее возникали какие-то вопросы.

Когда дошли до пункта: состоял ли умерший в других браках? – мама остановилась с занесенной ручкой и замерла.

– Мам! Ну, пиши «нет» и продолжим! – поторопила я ее.

– Оставь меня в покое! Я сама все заполню! – как-то сердито «отшила» она меня.

Я попыталась еще раз сдвинуть ее с этого пункта, но она смотрела на листок отсутствующим взглядом, словно решала: писать или не писать.

Вдруг она решительно написала «да» и стала заполнять следующие графы.

Я пребывала в полнейшем недоумении от этого «да», и не могла дождаться, когда мы разделаемся с этим злополучным документом и выйдем на улицу.

Наконец, мы сдали документы и направились к выходу. Я нетерпеливо открыла дверь, и прямо на пороге сказала:

– А теперь «колись», мамуля! Что это еще за «да» ты написала в анкете?

– Это тебя не касается! – хотела она отделаться от меня. Но мое любопытство было слишком велико, чтобы я так легко отстала от нее:

– Нет, мамуля! Так дело не пойдет! Папу уже не вернешь, и если что-то и было, то теперь этот факт стал уже достоянием истории! А я все-таки дочь, и имею право знать хоть некоторые семейные тайны!

– Это касается только нас с папой! – снова попыталась она отвязаться от меня. Но я была настроена решительно, и отступать не собиралась.

Мы пришли домой, пообедали, а потом я подсела к ней на диван и сказала:

– А вот теперь, мамочка, я тебя очень внимательно слушаю!

. – Да нечего особенно рассказывать, – вздохнув, сказала мама, видно вспоминая это событие. – Да и давно это было, еще до нашего знакомства.