Английский язык с Энтони Хоупом. Узник Зенды / Anthony Hope. The Prisoner Of Zenda - Энтони Хоуп

The old fellow shrugged his shoulders (старик пожал плечами).

“All young men like to ride abroad now and again, why not the King?” said he (все молодые люди любят иногда выехать прокатиться, почему бы /этого не сделать/ и королю? – сказал он; abroad – за границу; вне дома; now and again – иногда, время от времени); and Sapt’s laugh left his opinion of my motives undisturbed (и смех Сэпта укрепил его в этом мнении о моих намерениях: «оставил его мнение о моих намерениях нерушимым»; motive – повод, мотив; намерение; undisturbed – непотревоженный, спокойный; ненарушенный; to disturb – беспокоить, тревожить; нарушать).

“You should always trust a man,” observed Sapt, fitting the key in the lock (вы всегда должны доверять людям, – заметил Сэпт, вставляя ключ в замок; to fit – соответствовать, годиться; прилаживать, подгонять), “just as far as you must (ровно настолько, насколько /это/ необходимо).”

We went in and reached the dressing-room (мы вошли внутрь и добрались до гардеробной). Flinging open the door, we saw Fritz von Tarlenheim (распахнув дверь, мы увидели Фрица фон Тарленхайма) stretched, fully dressed, on the sofa (во всей /своей/ одежде растянувшегося на софе). He seemed to have been sleeping, but our entry woke him (казалось, он спал, но наш приход: «вход» разбудил его; to wake). He leapt to his feet, gave one glance at me (он вскочил на ноги, бросил на меня быстрый взгляд; to leap – прыгать, скакать), and with a joyful cry, threw himself on his knees before me (и с радостным криком бросился передо мной на колени).

“Is all well, sir?” he asked.

“All’s well,” said Sapt, and the man, coming to me, took my hand to kiss.

“The King’s hurt!” he cried.

“It’s nothing,” said I, as I dismounted; “I caught my finger in the door.”

“Remember – silence!” said Sapt. “Ah! but, my good Freyler, I do not need to tell you that!”

The old fellow shrugged his shoulders.

“All young men like to ride abroad now and again, why not the King?” said he; and Sapt’s laugh left his opinion of my motives undisturbed.

“You should always trust a man,” observed Sapt, fitting the key in the lock, “just as far as you must.”

We went in and reached the dressing-room. Flinging open the door, we saw Fritz von Tarlenheim stretched, fully dressed, on the sofa. He seemed to have been sleeping, but our entry woke him. He leapt to his feet, gave one glance at me, and with a joyful cry, threw himself on his knees before me.

“Thank God, sire! thank God, you’re safe (благодаренье Богу, сир! благодаренье Богу, вы целы)!” he cried, stretching his hand up to catch hold of mine (восклицал он, протягивая руку, чтобы ухватить мою).

I confess that I was moved (признаюсь, я был тронут). This King, whatever his faults, made people love him (король, какими бы ни были его недостатки, умел привязать к себе людей: «заставлял людей любить себя»). For a moment I could not bear to speak (с минуту я не мог /заставить себя/ говорить; to bear – носить, нести; терпеть, выносить /обыкн. в отриц. и вопросит. предложениях/) or break the poor fellow’s illusion (и развеять: «разрушить» иллюзии бедного парня). But tough old Sapt had no such feeling (но грубый старик Сэпт не испытывал таких чувств; tough – жесткий; грубый, крутой). He slapped his hand on his thigh delightedly (он радостно хлопнул себя по ноге: «по бедру»).

“Bravo, lad!” cried he. “We shall do (браво, парень! – воскликнул он. – мы сделаем /это/)!”

Fritz looked up in bewilderment (Фриц в замешательстве поднял глаза). I held out my hand (я протянул руку).

“You’re wounded, sire!” he exclaimed (вы ранены, сир! – воскликнул он).

“It’s only a scratch,” said I, “but – ” I paused (это всего лишь царапина, – сказал я, – но…).

He rose to his feet with a bewildered air (он поднялся на ноги с озадаченным видом). Holding my hand, he looked me up and down, and down and up (держа мою руку, он оглядел меня с головы до ног и с ног до головы). Then suddenly he dropped my hand and reeled back (потом вдруг выпустил: «бросил» мою руку и отшатнулся назад; to reel – крутиться, вертеться; покачнуться, пошатнуться).

“Where’s the King? Where’s the King?” he cried (где король? – закричал он).

“Hush, you fool!” hissed Sapt (тише, дурень! – прошипел Сэпт). “Not so loud! Here’s the King (не так громко! вот король)!”

A knock sounded on the door (раздался стук в дверь). Sapt seized me by the hand (Сэпт схватил меня за руку).

“Here, quick, to the bedroom (сюда, в спальню, быстро)! Off with your cap and boots (сбросьте шляпу и сапоги). Get into bed (ложитесь в постель). Cover everything up (укройтесь полностью: «прикройте все»).”

“Thank God, sire! thank God, you’re safe!” he cried, stretching his hand up to catch hold of mine.

I confess that I was moved. This King, whatever his faults, made people love him. For a moment I could not bear to speak or break the poor fellow’s illusion. But tough old Sapt had no such feeling. He slapped his hand on his thigh delightedly.

“Bravo, lad!” cried he. “We shall do!”

Fritz looked up in bewilderment. I held out my hand.

“You’re wounded, sire!” he exclaimed.

“It’s only a scratch,” said I, “but – ” I paused.

He rose to his feet with a bewildered air. Holding my hand, he looked me up and down, and down and up. Then suddenly he dropped my hand and reeled back.

“Where’s the King? Where’s the King?” he cried.

“Hush, you fool!” hissed Sapt. “Not so loud! Here’s the King!”

A knock sounded on the door. Sapt seized me by the hand.

“Here, quick, to the bedroom! Off with your cap and boots. Get into bed. Cover everything up.”

I did as I was bid (я сделал, как мне было велено). A moment later Sapt looked in, nodded, grinned (минуту спустя Сэпт заглянул в /комнату/, кивнул, ухмыльнулся), and introduced an extremely smart and deferential young gentleman (и ввел в высшей степени элегантного и почтительного молодого джентльмена; smart – энергичный, проворный; изящный, элегантный), who came up to my bedside, bowing again and again (который подошел к моей постели, постоянно: «снова и снова» кланяясь), and informed me that he was of the household of the Princess Flavia (и уведомил меня, что он состоит при дворе принцессы Флавии; household – семья, домочадцы; придворные), and that her Royal Highness had sent him especially to enquire (и что ее королевское высочество специально послала его осведомиться) how the King’s health was after the fatigues (как чувствует себя король: «как здоровье короля» после той усталости) which his Majesty had undergone yesterday (которую его величество испытывали вчера).

“My best thanks, sir, to my cousin (/передайте/ кузине мою искреннюю признательность),” said I; “and tell her Royal Highness that I was never better in my life (и скажите ее королевскому высочеству, что я никогда в жизни не чувствовал себя лучше).”

“The King,” added old Sapt (король, – добавил старина Сэпт) (who, I began to find, loved a good lie for its own sake (который, как я начал замечать, любил красивую ложь ради нее самой = саму по себе; to begin; to find – находить, обнаруживать; убеждаться, приходить к заключению; good – хороший, приятный)), “has slept without a break all night (проспал всю ночь напролет: «всю ночь без перерыва»; break – пролом, брешь; пауза, перерыв).”

The young gentleman (he reminded me of “Osric” in Hamlet) bowed himself out again (этот молодой джентльмен (он напоминал мне Озрика из «Гамлета») откланялся «снова»). The farce was over, and Fritz von Tarlenheim’s pale face recalled us to reality (фарс закончился, и бледное лицо Фрица фон Тарленхайма вернуло нас к действительности; to recall – отзывать; вызывать обратно, возвращать; to call – звать; призывать) – though, in faith, the farce had to be reality for us now (хотя, клянусь честью, этот фарс теперь должен был стать нашей действительностью).

“Is the King dead?” he whispered (король мертв? – прошептал он = Фриц).

“Please God, no,” said I. “But he’s in the hands of Black Michael (о, Боже, нет, – сказал я, – но он в руках Черного Михаэля)!”

I did as I was bid. A moment later Sapt looked in, nodded, grinned, and introduced an extremely smart and deferential young gentleman, who came up to my bedside, bowing again and again, and informed me that he was of the household of the Princess Flavia, and that her Royal Highness had sent him especially to enquire how the King’s health was after the fatigues which his Majesty had undergone yesterday.

“My best thanks, sir, to my cousin,” said I; “and tell her Royal Highness that I was never better in my life.”

“The King,” added old Sapt (who, I began to find, loved a good lie for its own sake), “has slept without a break all night.”

The young gentleman (he reminded me of “Osric” in Hamlet) bowed himself out again. The farce was over, and Fritz von Tarlenheim’s pale face recalled us to reality – though, in faith, the farce had to be reality for us now.

“Is the King dead?” he whispered.

“Please God, no,” said I. “But he’s in the hands of Black Michael!”

Chapter 8

A Fair Cousin and a Dark Brother

(Светловолосая кузина и темноволосый брат)

A real king’s life is perhaps a hard one (жизнь настоящего короля, по всей видимости, трудна); but a pretended king’s is, I warrant, much harder (но жизнь /человека/, выдающего себя за короля, я ручаюсь, намного труднее; to pretend – притворяться; разыгрывать из себя, прикидываться; to warrant – давать подтверждение, гарантировать; ручаться). On the next day, Sapt instructed me in my duties – for three hours (на следующий день Сэпт в течение трех часов рассказывал мне о моих обязанностях; to instruct – учить, обучать) – what I ought to do and what I ought to know (что я должен делать и что должен знать); then I snatched breakfast, with Sapt still opposite me, telling me (потом я проглотил завтрак, и Сэпт, все еще /сидя/ напротив, рассказывал мне; to snatch – хватать, ухватить) that the King always took white wine in the morning (что король всегда пьет белое вино по утрам) and was known to detest all highly seasoned dishes (и, как известно, питает отвращение ко всем острым блюдам; highly seasoned dishes – острые блюда; to season – приправлять /пищу/; highly – весьма, чрезвычайно). Then came the Chancellor, for another three hours (потом еще на три часа пришел канцлер); and to him I had to explain that the hurt to my finger (и мне пришлось объяснить ему, что мой ушибленный палец) (we turned that bullet to happy account) prevented me from writing ((мы обернули /случай/ с пулей себе на пользу) не позволяет мне писать; to turn smth. to smth. – превратить что-л. во что-л.; happy – счастливый; удачный, благоприятный; account – счет /в банке/; выгода, польза; to prevent – предотвращать, предупреждать; мешать, препятствовать) – whence arose great to-do, hunting of precedents and so forth, ending in my “making my mark” (из-за этого возник большой шум, поиск прецедентов и тому подобного; все закончилось тем, что вместо подписи я ставил крестик; to-do – суматоха, суета; to hunt – охотиться; рыскать, искать; to make one’s mark – ставить крестик вместо подписи; mark – метка, знак; крест /вместо подписи неграмотного/), and the Chancellor attesting it with a superfluity of solemn oaths (а канцлер заверил его обилием торжественных клятв). Then the French ambassador was introduced, to present his credentials (затем я принял французского посла, представившего свои верительные грамоты; to introduce – вводить, вставлять; представлять, знакомить); here my ignorance was of no importance (здесь моя неосведомленность не имела никакого значения; to be of no importance – не иметь никакой важности; ничего не значить), as the King would have been equally raw to the business (поскольку король равным образом был несведущ в таких делах; raw – сырой; неопытный, несведущий /разг./) (we worked through the whole corps diplomatique in the next few days (за последующие несколько дней мы перезнакомились со всем дипломатическим корпусом; to work through – прорабатывать), a demise of the Crown necessitating all this bother (наследование престола неизбежно влекло за собой все эти хлопоты; demise of the crown – переход престола наследнику)).