Ной. Всемирный потоп - Иосиф Кантор

Как только выйду отсюда, поговорю с Эмзарой, – решил Ной. – Попрошу ее помириться с Хоар для того, чтобы можно было через Эмзару узнавать то, что потребуется узнать. Хоар может не знать всего и не догадываться обо всем, но она – тот ключ, которым можно отпереть ларец, хранящий тайну убийства. Не было у несчастного Ирада человека ближе Хоар, и вряд ли были у него от жены какие-то тайны. Нет, решено – Эмзара должна помириться с Хоар! Обе они вспыльчивы, но отходчивы и сердца у них добрые. Эмзара, сама того не желая, могла проявить неуместную настойчивость, или же как-то еще досадить Хоар. Есть у Эмзары такое свойство – иногда она бывает резкой, не говорит, а словно камни бросает. Домочадцы привыкли к этому и не обижаются. Знают, что не со зла она так ведет себя и не оттого, что хочет показать свое превосходство, а просто таков характер. Но Хоар, с непривычки, могла подумать иначе… А то, может, самому поговорить с Хоар? Не наедине, конечно, чтобы не давать пищи ни подозрениям, ни слухам, а взять с собой Сима… Или лучше прийти с Эмзарой и сказать: «Женщины, да будет мир между вами!». Так, наверное, получится лучше всего».

Пребывание в яме не угнетало Ноя и не лишало его бодрости духа. Он знал, что оно будет недолгим и закончится тем, что и он, и сыновья его продолжат строить Ковчег. Иначе и быть не может, ведь сказал Господь: «С тобою будет у Меня договор, что Я беру тебя под свое покровительство. Ты войдешь в ковчег – с сыновьями, женой и женами сыновей…». Раз сказал Он, так и будет, ибо нет воли, сильнее, чем воля Его. А яма – это ненадолго, яма – это напоминание о том, что в жизни надо быть готовым ко всему – и к хорошему, и к плохому. Высший промысел неисповедим, но всегда должно принимать его без ропота и сомнения.

«Или то – предостережение одному из нас?! – вдруг ужаснулся Ной. – Не всем, но одному говорит Господь: «опомнись и раскайся», а остальным троим должно быть рядом, чтобы поддержать грешника в его благих намерениях? Я сижу – и радуюсь тому, что сыновья мои стоят по бокам от меня. Мне хорошо от этого, но тому, кто готовится встать на трудный путь покаяния от поддержки родных, стократ лучше!».

Дождавшись, пока Хам закончит очередной рассказ, Ной сказал:

– Дети мои, Сим, Хам и Иафет! Яма, в которой мы находимся, есть напоминание свыше о том, что каждый из нас, вольно или невольно, творил дурное. Не правитель, который смешон в своем ничтожестве, хоть и тщится доказать обратное, отправил нас сюда. Нас отправил Всевышний, чтобы мы подумали о грехах своих, осознали их, покаялись и впредь уже не грешили! Мы не можем войти в Ковчег, не очистившись от грехов наших, ибо только раскаяние ведет к спасению. Так давайте же покаемся перед Господом нашим и друг перед другом! Я старше вас, и я начну первым…

– Отец! – перебил Ноя Иафет, и это было удивительнее удивительного, потому что никто не мог ожидать от Иафета, чтобы он перебил отца, когда тот говорит о важном. – Ты прав отец! Но я не готов каяться перед вами! Только перед Господом намерен я сделать это, но не перед кем-то из людей, пусть даже то будут отец мой и братья! Прости меня за это, отец, и за то, что встрял поперек твоего слова, тоже прости меня! И ты, Сим, прости меня! И ты, Хам, прости!

Сказав это, Иафет умолк, опустил голову и не смотрел ни на кого.

Ной от удивления лишился дара речи. С Симом и Хамом тоже произошло нечто подобное, потому что они не произнесли ни слова, только переводили взгляды с Ноя на Иафета и обратно. Ной еще мог ожидать подобного высказывания от Хама, но чтобы Иафет не захотел покаяться при отце и братьях! Иафет! Человек, у которого самым большим грехом было то, что другие и за грех не считали! Иафет! Сын, которого ставили в пример прочим! Что мог сделать Иафет такого, о чем нельзя рассказать самым близким людям? Забыл помолиться перед сном или спросонья повысил голос на жену свою, Шеву?

Смятение овладело Ноем, и не знал он, как поступить ему – настаивать ли на своем или согласиться с Иафетом. Лучше, наверное, уступить…

– Будь по-твоему, Иафет! – сказал Ной, когда язык снова начал повиноваться ему. – Покаемся перед Господом нашим! Прямо сейчас, не будем терять времени попусту, и так потеряли много!..

Повеление правителя отпустить Ноя и его сыновей удивило старосту Сеха. Никогда еще на его памяти правитель не смягчался по отношению к узникам. «Неужели правитель заразился безумием Ноя? – гадал Сех, глядя вслед удаляющемуся гонцу. – Не может быть – Ной стоял так далеко от повозки правителя! Но что тогда? И нет ли в этом какого-то ущерба для меня?».

Ущерб мог случиться – если сегодня Я вал решил выпустить Ноя, то почему бы завтра не сделать его старостой? На всякий случай, Сех лично явился освобождать узников и был вежлив и предупредителен с ними. Даже велел стражнику принести воды для омовения. Сандалии размокли в зловонной жиже, пропитавшись ее зловонием, и отвратительно хлюпали, поэтому Ной с сыновьями бросили их и пошли домой босиком.

Было очень приятно идти по прохладной, еще не нагретой солнцем, земле (освободили их рано утром) и дышать полной грудью.

– Как прекрасен Божий мир! – вырвалось у Иафета.

– Каким он станет? – добавил Сим.

– Без таких гнусных людей, как наш правитель и его прихвостни, мир станет только лучше! – сказал Хам и многозначительно посмотрел на отца, как будто искал поддержки.

– Никогда не радуйся ничьей гибели, сын мой, – сказал Ной.

– Я вижу, что ты в печали, отец, – сказал Сим. – Почему так? Когда стражники вели нас в эту мерзкую яму, ты не был печальным. Или ты притворялся, чтобы вселить в нас бодрость и укрепить дух наш?

– Я не умею притворяться, – ответил Ной, – ты же знаешь, Сим и все знают. Печаль моя – от дум моих, а не от стражников и не от ямы.

Всю ночь Ной просидел с закрытыми глазами, но не спал, а думал. Думал о том, что может скрывать Иафет, и о том, что может скрывать Хам, тоже думал. Случайно совпало ли так, что Иафет изменился с того самого дня, когда убили Ирада или же то не совпадение? А что, если Иафет причастен к убийству? Или он мог видеть, как Хам убил Ирада?

«Что за дурные мысли! – сердился на себя Ной. – Разве можно так думать? Плохой я отец, плохой, раз думаю так о сыновьях моих!»

Придя домой, они застали там одну Шеву.

– Сана провела ночь около Ковчега, охраняя его, а сейчас Эмзара пошла сменить ее, – сказала Шева после того, как обняла мужа. – Мы боялись, что кто-нибудь причинит вред Ковчегу, вот и решили присматривать за ним.

Пока мужчины мылись и меняли одежды, Шева успела сбегать к Эмзаре и сообщить ей радостную новость, а вернувшаяся от Ковчега Сана накрыла на стол.

Завтракали обильно и долго, потому что все изрядно проголодались. Переживая за мужчин, женщины почти ничего не ели, тревога прогоняет голод.

– Вчера я понесла вам разной еды, – сказала Эмзара, – но наткнулась на старосту нашего, будь он трижды неладен! Он грубо прогнал меня, не дав подойти к яме, в которой вы сидели!

– А сегодня он был любезен до угодливости, – нахмурился Сим. – Намну я ему бока! Как он смел грубо разговаривать с тобой?

– Если у тебя много сил, сын, то употреби их на благо – строй Ковчег! – сказал Ной. – Если ты поднимешь руку на старосту, он может причинить нам много зла. Сех – что бешеный зверь, чем дальше от него станешь держаться, тем спокойнее буду я за тебя.

Глава 14

Совет Эмзары

Муж мой вернулся домой невеселым, и я сразу же догадалась, почему он в печали – думает про Хама, продолжает сомневаться в нем. Но, оказалось, что все гораздо хуже – муж начал сомневаться и в Иафете. Он сойдет с ума от всех этих терзаний, если не узнает, кто на самом деле убил Ирада! Муж попросил меня помириться с Хоар, и я ответила, что сделаю это сегодня же. Я и сама думала о примирении. С соседями надо жить в ладу, какими бы они ни были, но они соседи. К тому же, хорошенько остыв, я устыдилась своей горячности. Какой бы ни была Хоар, она недавно потеряла мужа. Кроме того, о ней судачат все, кому не лень. Провожают взглядами, кричат вслед обидное, могут и блудницей назвать… Я не о том, заслужила Хоар подобное отношение или не заслужила. Я о том, что при таком отношении со стороны людей, поневоле станешь вспыльчивой и нетерпимой.

«Бог ей судья, а я должна помириться», – сказала я и поклялась, что если Хоар не будет расположена к примирению, я не стану сердиться, а повторю свою попытку еще раз, чуть позже. И, конечно же, попробую побольше узнать про Ирада, как просил меня муж мой, но на сей раз буду действовать тонко, осторожно, так, чтобы ни в коем случае не обидеть Хоар. О, я узнаю все, что нужно, чтобы муж мой перестал думать дурное о наших сыновьях! А то завтра Сим скажет что-нибудь и муж мой его тоже заподозрит! Я так и сказала: «О, муж мой, праведнее и мудрее которого не найти! Верно говорят, что не бывает кувшина без изъяна, а чаши без трещины! Великая мудрость твоя обернулась подозрением на детей наших, и в том изъян ее!» Он выслушал меня и ничего не ответил.