Весь мир - чулан - Аглая Дюрсо

— Белка — мой друг!

— Тогда — пир! — завопила Канючка и достала из самой дальней хрустальной рюмочки фантик от съеденного леденца. Ее нисколько не смущало, что пир будет понарошечный: слишком много настоящего, страшного и неизведанного свалилось на ее трусливые плечики за последнее время.

***

Тем временем Механюк смазал часовой механизм, напоил маслицем кукушку, оседлал ее и выскочил из домика.

— Ку-ку! — радостно кричала кукушка.

— Эге-гей! — вопил Механюк, радуясь, что опять парит над миром, в котором все на месте и всё по-старому.

— Эге!.. — опять закричал Механюк и… осекся.

Нет! В их привычном мире что-то изменилось!

Фонтан, который раньше весело звенел и проливался, теперь стоял как вкопанный! Его струя была твердой и прозрачной.

Механюк хотел расшевелить струю, но она обломилась у него под рукой и со звоном обрушилась тысячей твердых капель на ровную гладь озера.

Прекрасное озеро, по которому так любила кататься Канючка, радуясь Культуре и Отдыху, превратилось в хрусталь. Теперь оно было похоже на драгоценность.

«Может, это Кладовкин новое сокровище из похода принес?» — недоумевал Механюк, пересаживаясь на часовую гирю и спускаясь из часового домика.

По пути он заметил, что стеклянные дверцы Канючкиной полки украсились новыми узорами.

«Может, это Канючка из похода принесла украшения?» — подумал Механюк, приземляясь на столешницу.

Навстречу ему бежал Топ Дорожкин. Прямо в своем спальном мешке.

— Что случилось, дорогой Механюк? — спросил Дорожкин.

Изо рта у Дорожкина валил дым! Может, Дорожкин в дальних странствиях заразился от дракона огненным дыханием?» — продолжал размышлять Механюк, подозрительно разглядывая своего старого друга.

— Ты ничего не замечаешь вокруг странного, непривычного? — осторожно спросил Механюк.

— Странного — ничего. — Дорожкин пожал плечами, укутанными в носок.

Дым продолжал валить у него изо рта. А там, за краем буфетной столешницы, завывала гигантская труба, по которой — было время — друзья спускались на трехногую табуретку.

Чтобы не ранить товарища, Механюк решил начать издалека, а не с самого Дорожкина.

— Озеро покрыто хрусталем! — прошептал он на ухо Другу.

— А! — отмахнулся, как от какой-то незначительной ерунды, Дорожкин. — Так это же лед!

— Откуда лед? — деловито поинтересовался Механюк.

— От Зимы, — прошептал ему на ухо Дорожкин.

— Откуда дым? — деловито спросил Механюк и указал на рот друга.

— От Зимы, — ответил повидавший мир Дорожкин.

Топ Дорожкин был известным путешественником. После возвращения он успел проверить открытые им миры и обнаружил, что вода, стоявшая на дне гигантских старых ведер, превратилась в лед. А еще он обнаружил, что люк погреба приоткрыт! А всем известно, кто прячется в погребе всю Весну, Лето и Осень! Там спит Зима! И стоит только Плаксе-Осени устать, съежиться и спрятаться за веником, Зима вылезает из своего мрачного укрытия и бежит наводить порядок, прикрывать все безобразия Осени-Плаксы.

— Что такое Зима?

— Это когда холодно, лед, пар и все впадают в спячку.

— Ага, — обрадовался Механюк. — Фонтан впал в спячку! Он заснул на лету!!!

— Пойду вздремну, — сказал, позевывая, Дорожкин.

Он уже и так много где попутешествовал и много чего открыл. Так что имел право отдохнуть.

Но Механюк был не таков! У него был пытливый ум ученого! Он хотел все знать!

— А что делают те, кто не впадает в спячку?

— Ну-у, пожал плечами в носке Дорожкин, — те празднуют Новый год! Ну что, идем спать?

Но тут его сон как рукой сняло! Дело в том, что его слова о празднике услышала Канючка! Она как раз приоткрыла свою резную, украшенную морозным узором дверку, чтобы позвать друзей на пир: понарошечной конфеты ей было ни для кого не жалко!

— Ура! Ура! — голосила венценосная Канючка так громко, что даже приунывший Кладовкин выглянул из своего набитого сокровищами ящика. — У нас будет праздник!

— У нас и так все время праздники, — попробовал урезонить ее Дорожкин, — то Пикник, то Культура и Отдых…

— А этот праздник другой! Потому что ты сам сказал: новый!!! — не унималась Канючка. — Поэтому мы все сейчас пойдем и будем кататься на лодках!

И она с совершенно несвойственной ей смелостью раскачалась на железном лифте, и прыгнула на берег озера, и села в лодочку, пришвартованную у берега. Лодочка не двигалась. Она вросла в стеклянную воду. Канючка высунула из лодки ножку и постучала каблучком по воде.

— Дзинь-дзинь! — ответила ей гладь озера.

— Ой! — выдохнула Канючка зачарованно и сложила лапки.

— Вот видишь, — назидательно сказал ей Механюк, — ничего нельзя праздновать на озере!

— Вот еще, — не сдавалась Канючка, — теперь даже не так страшно: не утонем! А кататься будем на чем-нибудь другом!

— На чем? — спросил Механюк.

— Вот ты и придумай!

Механюк с надеждой посмотрел на Кладовкина, который выбрался из своей сокровищницы. Кладовкин с пониманием кивнул. И началось! Первым делом Кладовкин притащил сундучок с колючками. Но колючки, привязанные к ногам, только цеплялись за лед озера! Потом Кладовкин притащил кожаный мешок с монетами. На монетах ноги разъезжались. Канючка падала и плакала.

Тогда Кладовкин с товарищами притащил на гладь озера своего коня!!! Но конь не хотел ехать вперед! Он все время недоверчиво опускал морду к воде, пытаясь разглядеть, что же с ней случилось. Вверх-вниз, вверх-вниз!

Огромные ключи, железные весла, круглые стекляшки очков — ничего не устраивало Канючку: весла были неуправляемы, а стекляшки разбились о твердую воду.

— Я слышала, — осторожно заметила крыса Белка, спустившаяся из стеклянного дворца, — что великаны по стеклянным озерам ездят на коньках. И я видела эти коньки!

— Так что же ты молчала?! — закричала Канючка, но потом сменила тон: — То есть я хотела сказать: как здорово, что ты сказала! Ну, кто принесет мне коньки?

Дорожкин решительно скинул с себя теплый носок.

— Конечно, я! — А потом замялся и с надеждой посмотрел на крысу Белку: — Если, конечно, Белка знает, откуда их нести…»

— Господа, — Белка уселась на задние лапы, — не хочу вас пугать, но мир велик…

— Я не боюсь дальних странствий, — быстро вставил Дорожкин.

— …а мы иногда не знаем даже того, что у нас под боком, — назидательно продолжила Белка.

— Ну почему? — возразил ей Кладовкин. — Я вот знаю все свои сокровища наперечет…

— Но ведь ты не знаешь, сокровище или нет то, что тебе не принадлежит? — спросила его Белка.

— А что мне не принадлежит? — заинтересовался Кладовкин.

Белка только хмыкнула:

— То, что ты не принимаешь за сокровища. И то, о чем ты не знаешь…

— Например, коньки! — выпалила Канючка.

— Я принесу их тебе! — горячо уверил Канючку Дорожкин. И добавил: — Ну, и тебе, Кладовкин, кусочек, если что-то останется после того, как Канючка себе возьмет.

Белка подставила путешественнику спину.

— Вперед! — скомандовал Дорожкин и указал рукой куда-то вдаль.

Крыса усмехнулась: — ну, тогда наверх…

Четверо обитателей буфета задрали головы. Там, где заканчивался часовой домик, сгущалась мгла и трепыхалась паутина. А чуть сбоку во мгле посверкивали две устрашающие молнии.

— Так вот вы какие, коньки, — задумчиво поскреб рыцарский шлем Кладовкин. Безусловно, они представляли немалый интерес для искателя сокровищ. Как же я раньше не догадался поднять голову?!

А вот Канючку стальные молнии испугали:

— Может, на празднике можно без них обойтись?

Но Дорожкина уже влекла неизведанная дорога наверх.

Ему пришлось крепко вцепиться в серебристую шерстку: Белка начала карабкаться по боковой стенке буфета, цепляясь коготками за только ей заметные сучки и щелочки.

— Вот! — сказала она, когда они пробрались сквозь дебри паутины.

— Это — коньки?! — изумился Топ Дорожкин.

— Ну да! — кивнула крыса.

На громадном мече в стене висели… два огромных дома на острых полозьях! Дорожкин мог легко спрятаться внутри каждого из них не только со своим спальным носком, но и вместе с Белкой!

— Как же мы их дотащим? — безнадежно спросил Дорожкин. — Они же крепко держатся!

От коньков к мечу тянулись толстенные канаты, а вокруг меча они были напутаны потуже, чем веревочки вокруг рога дракона!

— Ну, не так уж и крепко, — пожала плечами Белка.

Осторожно, чтобы не уронить Дорожкина, она оторвала от стены передние лапы и схватилась ими за блестящее лезвие конька. А потом осторожно потянулась мордочкой к мечу, торчащему из стены…

— Хрусь! Хрусь! — услышал Дорожкин.

— Подерхых ыво (подержишь его)? — сквозь зубы прокричала ему Белка. С ее морды свисали обглоданные кусочки канатов.