Меч и Крест - Лада Лузина

— Все правильно, — вспомнила Даша. — На Лысой Горе у местных ведьм самая главная тусовка.

— В смысле — центральный офис? — угрюмо уточнила Катя.

— Но шестого, наверное, будет бал, — романтично вздохнула Маша. — Как у Булгакова — бал Сатаны! — Она нежно сжала в объятиях свой пухлый рюкзак с прихваченными из дому жизненно важными книгами.

— Или как минимум дискотека, — осовременила идею Даша. — Шабаш, короче!

— А почему шестого? — буркнула Катерина.

Она искренне не могла понять, чему так радуются эти двое? Но в данный момент идиотский энтузиазм одной и не менее идиотская ведьмацкая версия другой не раздражали ее, а даже успокаивали. С появлением двух новых персонажей трагический абсурд происходящего превратился вдруг в балаганную комедию, и на их фоне Катя вновь почувствовала себя единственным нормальным человеком.

— Тю! — язвительно удивилась Чуб. (Несмотря на Катину добровольную сдачу с повинной, «крутая», разрумянившая ее позорным синяком, по-прежнему не нравилась ей, агрессивно и неуправляемо.) — Это даже я знаю! С шестого на седьмое июля — ночь на Ивана Купала. Ты что, даже Гоголя в детстве не читала? — Между нами, Даша не читала его тоже, но купальские цитаты из Николая Васильевича были щедро приведены в книге, вдохновившей бывшего арт-директора «О-е-ей!» на наш «славянский Хэллоуин». — Я вообще не врубаюсь, — нахохлилась она на Дображанскую. — С чего ты возомнила, что это письмо адресовано лично тебе? Тут же черным по белому написано: «ясныЕ киевицЫ». Ты че, множественное число от единственного не отличаешь?

— Но ты ведь и сама считала, что этот спектакль поставили ради Кати, а мы им случайно подвернулись. Почему же ты злишься, что она подумала то же самое? — возразила ей Маша, ободренная своим внезапно возросшим статусом.

— Это потому, что у нас письма не было, — не сдалась Даша Чуб. — Если бы я знала, что они нас на шабаш пригласили…

— Шабаш — расхожее слово, — хмуро выдавила из себя Катерина. — Так можно назвать любую закрытую вечеринку без тормозов. А то ты сама не знаешь, как большие папы гуляют. А потом он же конкретно мне дал понять, что приструнит Василия. А какое, прости, Василий Федорович к вам отношение имеет?

Чуб воззвала взглядом к Маше, надеясь, что та немедленно щелкнет Катю по носу каким-нибудь убийственно-умным ответом, но Ковалева согласно затрясла головой и опять перебежала на Катину сторону.

— Логично, — поддакнула она. — Тут много непонятного. Кто прислал нам это письмо? Что значит «на войне, как на войне»? И почему только от нас зависит, «состоится ли торжество»?

— Это как раз очень понятно, — встряла Землепотрясная. — Шабаш-то в нашу честь! Если мы не придем, он и не состоится. Ух, — возбужденно просипела она, — чувствую, ждет нас еще одна веселенькая ночка!

— Ой, девки, влезете вы в какую-то халепу… — по-отечески проворчал молчавший доселе таксист. — Ну объясните вы мне, почему все бабы на магии помешаны? Моя, вон, тоже все травники всякие покупает.

— А по той же самой причине, — жарко оповестила его Даша, — по которой мужиков в ведьмы не берут! Вы никогда не задумывались, почему все ведьмы — женщины?

— Оно и видно, — беззлобно хмыкнул водила, косясь на Дашины папуасские косы.

— Я всегда говорила, все мы — язычники! — завела Чуб подцепленную за время подготовки к «Хэллоуину» тему. — Минимум наполовину! Почему, интересно?

— Потому, что у нас есть тело, — просто ответила Маша.

— Ну и че?

— А телом мы ничем не отличаемся от животных. Оно точно так же хочет есть, спать, греться на солнце, играться, заниматься сексом…

— Ну, про секс ты у нас много знаешь, — добродушно хмыкнула Чуб.

— Язычество — это всего лишь обожествление природы, — разъяснила ей Ковалева.

— Тогда я — язычница! — гордо объявила Землепотрясная. — Я природу просто обожаю. Солнце, море, травку…

— Трахаться! — попыталась воскреснуть Катя. — Знаете, мне все же кажется, что я чего-то не учла… Пожар устроили, это ясно. Но журналистка… — Дображанская безнадежно вздохнула.

— Здесь, здесь остановите, — застучала Даша шоферу по спине.

Слева от них проплыли похожие на размокший сладкий пряник Золотые Ворота, а впереди уже маячил подтянутый и гордый, похожий на дворец из западных сказок дом в остроконечном колпаке крыши.

«Прочие объяснения вы получите в башне первого дома на Ярославовом Валу, если будете вежливы с Ним.

К. Д.»

— Возле первого, — уточнила Даша, не сводя глаз с дворца.

Тот, с кем им необходимо было быть вежливыми, обосновался в одном из самых красивых домов Киева!

— Расплатись, — приказала Чуб отбывающей епитимью Кате и, выпрыгнув из машины, восторженно задрала подбородок.

Легкомысленное июльское солнце, щурясь из-под сахарно-ватных облаков, подсластило давно жаждущий ремонта фасад дома № 1, и сейчас он, каралово-розовый, с готическим кружевом балконов и высокой башней-фонарем, поддерживаемой снизу двумя серыми химерами с острыми перепончатыми крыльями и львиными головами на мускулистых мужских телах, показался Даше волшебно-прекрасным.

— Неплохой домик. И квартиры здесь недешевые. Только запущенный очень. — Катя окончательно успокоилась и неодобрительно поглядела на умостившийся под самым «колпаком» балкон с обрушившимися перилами.

— Башня, — оценила пейзаж Даша, — это должно быть на самом верху. Это его балкон, — ткнула она пальцем в лишившийся безопасной ограды бетонный четырехугольник. — И-и-интересно все-таки, кто там живет? Может, сам К. Д.?

— Тогда зачем ему писать о себе в третьем лице? — опровергла идею Маша и, не сдержавшись, ляпнула потаенное: — А вдруг сам Воланд, как у Булгакова?

— Воланд — на «В», — резонно заметила Чуб.

— Кто бы он ни был, — вернулся к Кате ненадолго дезертировавший с поля боя начальственный тон, — он действительно объяснит мне сейчас все! Идемте.

— А ты не командуй, — одернула ее Даша, двигаясь следом.

Полукруглая арка с тяжелой дверью завела их во внутренний двор, и, сворачивая в подъезд, Маша прочла на косо стоптанном мраморном пороге выложенную черной мозаикой надпись «Salve».

— Это по-латыни «здравствуй»! — взволнованно перевела она своим спутницам.

— И вам привет, — рассмеялась Даша, входя.

Они поднялись по широкой мраморной лестнице, совсем не по-сказочному грязной и запущенной, закруглившейся на последнем этаже Г-образной площадкой. Все три выжидательно молчали, интенсивно раздумывая про себя: кто же живет в этом теремке? Старик? Мальчик? Человек? Колдун? Злостный мистификатор? Дьявол?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});