НИКОЛАЙ НЕГОДНИК - Андрей Саргаев

Тут уже железные нервы маркиза не выдержали груза открывшейся истины. И он зарыдал. Осознавая и ужасаясь.

- Плачьте громче, - подбадривал ангел, прохаживаясь среди коленопреклоненных рыцарей. Только слезы очистят ваши души от скверны и ненужных сомнений. И в знак глубочайшего раскаянья - посыпьте пеплом главу свою. Да разожгите наконец костер, дебилы!

Два брата-близнеца, Роберт и Огюст де Биле, с готовностью бросились собирать хворост, и уже через час процедура покаяния была почти закончена. Граф де Суиза первым вспомнил о своей фляге, к которой так и не прикоснулся с начала привала, и потянулся к ней. Виконт де Теофаль успел перехватить руку соратника на полпути к цели и взглядом указал на приближающегося ангела.

- Что, только что покаялся, и опять грешить? - во взгляде небесно голубых глаз ясно читалась укоризна.

- Я вот только…

- Никаких только! - Израил отнял пузатую флягу и принюхался к содержимому. - Мозельское?

- Рейнвейн.

Еще полчаса ушло на благословление бургундского, анжуйского, талийской граппы и прочих кагоров. И когда над головой захлопали крылья Змея Горыныча, никто не успел, да и не смог испугаться. Годзилка обрушился в овраг тяжелой тушей, переломав кусты, и начал с претензий:

- Все пьете?

- Нет, не все. Тебя вот дожидались. Чего так долго?

- Инженеры отвлекли. А чо?

- А ничо, командование принимай.

- Почему я?

- Мы же договаривались. Да мне и домой пора, обыскались, наверное. Всего-то на пять минут и вышел покурить в коридор. Так я пошел?

После теплого прощания ангел лучом взмыл в небо. Горыныч с небольшого разбега последовал за ним, но не стал подниматься высоко, а парил, нарезая плавные круги, направлял в сторону Алатыря едущий с песнями отряд.

Добровольцы, едрить их… фанатики, готовые зубами рвать врага, заслонившего врата в Царствие Небесное.

Глава 14

Жарко что-то сегодня, даже стрекота кузнечиков не слышно - умолкли и попрятались. А к полудню исчезли и жаворонки, обычно об эту пору вовсю перекатывающие в поднебесье серебряные колокольцы. До чего же дивно устроен мир - и божья птаха может не радоваться солнышку. Все пропали… Или просто боятся плавающего в выцветшей синеве Змея Горыныча? Это они зря - Годзилка маленьких не забижает. Конечно, попадется какая неосторожная пичуга в стремительном полете - сглотнет, не пережевывая, перышек не оставит. Но чтобы специально охотиться? Ни-ни… орлы мух не ловят. И ворон, хотя их как раз много.

А может, испугались жаворонки гулкого топота десятков тысяч копыт по пересохшей земле? Да, странный народ - птицы. Но смешной - Базека изредка плевал сверху в чернокрылых каркуш, почти всегда попадал, и искренне забавлялся попыткам жертв уйти из-под обстрела. И чо не нравится? Почти как дождик. А если попробовать…

- Хвост выдерну! - тут же пообещал Змей. Кажется, он все же обладал способностью к телепатии, хотя и тщательно скрывал это. - Секретный бомбардировщик сельхозавиации, блин… назгул недоделанный.

- Ачоа? - кот смутился и поспешил сменить тему. - Я вот про что, Горыныч… Вон там внизу, мелкие такие, ордынские разведчики?

- Угу.

- Многовато будет. Как думаешь, заставы долго продержатся?

- Ну, как сказать… Ты, кошак, в высшей математике волочешь?

- Разумеется, волоку. А это чо такое, кстати?

- Ты дурак?

- Ясен пень! - Базека в избытке чувств захлопал лапой по драконьей броне. - Нешто умный будет в небесах верхом на крылатой ящерице шастать? Умные дома на печи сидят. Хозяйскую сметану жрут да мурлыкают. Только я вот…

- Прибедняйся, ага.

- Да, и заплачу сейчас. О чем сказать-то хотел?

- Плюс сто пицот! - хмыкнул Годзилка.

- Ась?

- Так… о своем. Ладно, не забивай голову, лучше скажи - если заставы устоят, что маловероятно, конечно, барыги сильно обидятся?

- Не шибко, думаю. Чай не спецназ какой вперед пускают - наберут отребья, и алга!

- О чем и речь веду. А если этот сброд не только наших сторожей собьет, то и Алатырь захватит, то Глорхи-нойон окончательно уверится в правильности выбранного маршрута. Если уж такие слабаки на самом опасном направлении Татинец прикрывают, то что говорить об остальных!

- Не понял, - кот оскалился и вздыбил шерсть. - Это к чему? Ну-ка посмотри мне в глаза!

- Город сдавать нужно. И не ори! Не сразу и не без боя сдавать. Так… чтобы в самый в аккурат было.

- Предатель… - с тихим хлопком кот телепортировался куда-то, но тут же возник опять с обломком оглобли в лапах. Взревел воинственно и побежал по годзилкиной шее с твердым намереньем добраться до морды.

- Стой, дурак! - Змей завис в воздухе и повернул голову. - Ты неправильно понял. Какое еще предательство?

- Обыкновенное, колабо… коллабри… колибри… Тьфу! - Базека оставил попытки выговорить трудное слово. - Квислингуешь, падла? Мы грудями… хм, грудью встаем на защиту, а ты…

- Стой, - повторил Годзилка. - Давай приземлимся и спокойно поговорим.

Долго ли, коротко ли продолжался их разговор, об этом не узнал никто. И буйные луговые травы, кое-где вырванные громадными кусками, опаленные огнем, изрытые воронками, никому не рассказали. Наверное, постеснялись. А потом друзья разошлись - каждый в свою сторону. Горыныч полетел в Алатырь, медленно-медленно, стараясь меньше нагружать левое крыло. А Базека пешком похромал к ближайшей богатырской заставе, ругаясь вполголоса и выплевывая застрявшую между зубов стружку зеленой чешуи.

Застава №2 Суровского погранотряда

Первым поднял тревогу караульный на башне. Именно он обратил внимание на здоровенного суслика, который по другую сторону рва бил палкой по надетому на рожон рыцарскому шлему.

- Дядька Фрол, кажись, идут! - крикнул воин, завидев вышедшего на шум десятника. - Сходи к набольшему начальству, передай.

- А чего там, Макарушка? Наш кот ученый отдыхать изволят опосля трапезы, как бы не осерчали от непутного беспокойства.

- Да это… Тарбаган-хан знак подает, видать супостат близко.

- В пятый раз со вчерашнего дня. Выслуживается, хомяк-переросток… За полтораста пудов пшеницы и я бы так - мышь бы не проскочила.

- Разбуди Базилевса Котофеича, дядька Фрол, - продолжал настаивать караульный. - Греха потом не оберемся. Бумагу грозную видел?

Десятник и ответить ничего не успел, как Макар с матерным криком схватился за лук и выстрелил куда-то за стену.

- Ох, ты, напасть! - командир заставы вскинулся, подбежал к подвешенной у входа в бревенчатую казарму чугунной доске и заколотил в нее лежавшим тут же молотком. - Тревога, сукины дети!

Трехдневная тренировка, с небольшими перерывами на сон и еду, устроенная Базекой при первом появлении здесь, не прошла бесследно - пограничники, в основном штрафники из крупных гарнизонов, выскакивали молча, быстро, но без суеты, и занимали заранее расписанные места на стенах. Лишь двое залетчиков, застуканные накануне с бочонком бражки, схватили по ведру в каждую руку и бросились к дощатой будке с вырезанным на двери сердечком. Сам кот вышел чуть позже, на задних лапах, без доспехов и оружия, которых и не было-то никогда, но с обглоданной бараньей лопаткой.

- Шаманом буду, - бросил он небрежно в ответ на удивленный взгляд десятника. - Барыги шаманов уважают и боятся.

- А ты?

- А чо я? Это они, - Базека зажал кость зубами и полез на стену по приставной лестнице на четырех лапах. Наверху удивленно оглянулся. - И какая собака блохастая не разожгла до сих пор сигнальный огонь?

- Да супостатов всего десятка три, Базилевс Котофеевич, - оправдывался ответственный за сигнализацию Макар. - Сами управимся.

- Разговорчики… Выполнять!

С представителем Ставки Верховного Главнокомандования спорить бесполезно, и десятник сам чиркнул спичкой, запаливая приготовленную заранее дымовуху. Пропитанные нефтью старые тряпки в чугунном котле охотно вспыхнули, отчаянно чадя, а набежавший вдруг ветерок окутал стену густыми непроницаемыми клубами. Фрол закашлялся и зажмурил глаза, а когда протер их и проморгался, то почувствовал, как под кольчугой забегали крупные мурашки. Сколько можно было окинуть взглядом, везде шевелилась все прибывающая темная масса, лишь проблескивали солнечные зайчики на оружии. И сразу же поднялись на линии горизонта черные дымы других застав.

- Эк их, тварей, привалило! - Макар сбил последнего кочевника из головного дозора и покачал головой. - Тыщи две будет, али все три.

Барыги не огорчились гибелью посланного вперед разъезда, наоборот, многие со смехом показывали пальцем на неудачников, не сумевшим даже приблизиться к стенам. Потом несколько сотен, повинуясь команде невидимого в глубине строя начальника, сорвались с места и устроили карусель перед рвом, накрыв заставу тучей стрел. Стоящие торчком бревна тына сразу стали похожи на небритую щеку араратского купца. Только в одном месте, где выглядывал из-за забрала Базека, гневно потрясавший бараньей лопаткой, стрелы втыкались реже - никому не хотелось навлечь на себя гнев чужого шамана. Тем более - умеющего оборачиваться котом.