Чарли Бон и Алый рыцарь - Дженни Ниммо

попросила Эмма.

   Мисс Инглдью достала из кармана свой сотовый, набрала номер Юбима и стала ждать.

   — Ничего, — в ее голосе слышалась безнадежность.

   — В таком случае я предлагаю всем нам хорошо выспаться и утром первым делом связаться с Чарли, — Госпожа Кухарка встала и натянула свою шерстяную шапочку, — Я слышала, что Бабушка Бон по воскресеньям обычно спит до полудня и не выходит из своей спальни. Так что у вас не должно быть никаких проблем. Что касается меня, то я буду работать в академии, причем за двоих. Блуры и их гости нынче требуют сытных и обильных завтраков, особенно этот разбойник с мечом.

   — Будь осторожна, Дара! — Мисс Инглдью поднялась с места, ее голос прерывался от волнения, — дело не только в шкатулке с завещанием и в Морском Глобусе с его штормами. Все намного сложнее.

   Все выжидающе на нее посмотрели.

   — Неужели вы ничего не заметили? Тихое шуршание, невнятный шепот и безумный смех, доносящийся к нам из другого мира. Древнее зло, таящееся в глубине города, медленно просыпается, откликаясь на зов далекого голоса.

   Она перевела взгляд с мерцающих углей в камине на темную книжную полку в углу:

   — Мне удалось проникнуть в латинские тексты этих древних книг. В них говорится, что если чародей из Бэдлока не сможет управлять этим городом, как он уже однажды пытался, то он окружит его своей жуткой армией монстров и уведет в другой мир. В свой мир.

   — В Бэдлок? — спросила Эмма испуганным голосом.

   Мисс Инглдью кивнула:

   — Да, они называют его именно так.

   — Он что, и правда может это сделать?  — задиристо кинулась в бой Оливия.

   — Древние книги никогда не лгут и не ошибаются.

  Щеки Госпожи Кухарки порозовели от крайнего возмущения:

   — Что?! И мы должны будем молча подчиниться?

   Практичный подход Дары к возникшей проблеме заставил Мисс Инглдью улыбнуться, несмотря на всю серьезность ситуации.

   — Насколько я смогла понять, — она снова взглянула на древние фолианты, — у нас есть шанс, если один из потомков Алого короля окажется достаточно храбрым, чтобы противостоять армии чародея.

   — Он же не будет один воевать с потусторонней силой?  — почти утвердительно спросила Оливия, — ему ведь помогут другие люди?

   — Конечно, — мрачно усмехнулась Мисс Инглдью, — если он сможет найти таких храбрецов.

   — Есть мы, — тихо, но твердо сказала Эмма.

   Госпожа Кухарка отвлеклась от мрачных мыслей:

   — Есть много людей, готовых сражаться за город Алого короля, а сейчас мне пора, мои дорогие. Не забудьте запереть за мной дверь.

   Оливия и Эмма уже зевали, и после ухода Дары отправились спать. Мисс Инглдью, однако, положила в камин еще пару березовых поленьев, и некоторое время сидела, зачарованно наблюдая за танцующим пламенем. Но взгляд ее то и дело останавливался на дальнем книжном шкафу, где стояли старинные книги. Их золотое тиснение тускло поблескивало в мерцающем свете огня, кожаные корешки казались мягкими, как бархат.

   Редкие, уникальные фолианты как всегда манили и завораживали. Вот и сейчас Мисс Инглдью почувствовала непреодолимое желание подойти к ним и прикоснуться к их обложкам, ощутить связь времен и мудрость знаний ушедших в прошлое поколений. Она выбрала самую большую книгу, устроилась поудобнее в кресле и открыла ее на странице, которую изучала уже много раз.

   Когда она провела рукой по плотному пергаменту, из дымохода раздался скулящий жалобный вой, а ветер снаружи донес звуки далеких, угрожающих голосов.

   Оливия проснулась еще до рассвета. Ее разбудил бой курантов на башне кафедрального собора. Было темно, и она попыталась снова заснуть. По воскресеньям они с Эммой обычно вставали в десять часов утра. Но как она ни старалась зажмуриться, сон не приходил. Девочка натягивала на голову одеяло и считала овец, но наперекор ее желанию победило полное пробуждение. Сквозь занавески начал пробиваться робкий свет зари, и она вспомнила, что сегодня возвращаются домой ее родители. Они были на съемках в Марокко и наверняка купили ей что-нибудь особенное. Возможно, ожерелье, национальную женскую одежду с вышивкой, или шальвар-камиз. Оливия решила, что не стоит просто лежать в постели и даром терять время. Она отправится домой и начнет готовить что-нибудь особенное к обеду для родителей. Они сказали ей, что будут в городе к полудню.

   Оливия вскочила с постели и начала одеваться. В ее сумке было множество топов, жакетов, шапок и шарфов. Сегодня она выбрала алое платье, которое надела поверх узких черных джинсов, вязаный белый шарф с блестящей бахромой, джинсовую куртку с меховой подкладкой и черную фетровую шляпу. Ее красные перчатки гармонировали с сапогами по цвету и стилю.

   Она возилась с одеждой долго и шумно, но Эмма крепко спала и не проснулась. Оливия написала ей короткую записку и оставила ее на тумбочке. В ванной она быстро сполоснула лицо водой, почистила зубы и, посмотрев в зеркало, решила, что ее спутанные волосы выглядят гораздо круче, чем расчесанные, затем отнесла сумку вниз и вышла из магазина на улицу.

   День был серый и туманный, но это не лишило Оливию весеннего настроения. Она шла, беззаботно улыбаясь, слегка подпрыгивая и напевая себе под нос. Вокруг никого не было видно, и внезапный оклик застал ее врасплох.

   — Оливия!

   Узнав голос Манфреда, она поспешила дальше, не оборачиваясь. Второй окрик девочка тоже проигнорировала.

   — Оливия, подожди!

   — Пошлю его куда подальше, — сказала себе Оливия и развернулась, приготовившись дать старосте достойный отпор.     Он шел к ней, небрежно засунув руки в карманы длинного зеленого пальто с капюшоном.

   — Что Вам от меня нужно?  — перешла в наступление девочка.

   — Вы сегодня вышли на прогулку раньше обычного, Мисс Карусел.

   — Беру пример с Вас, — холодно парировала она, — говорите коротко и быстро. Я тороплюсь.

   — Неужели у тебя не найдется пара минут для разговора с помощником преподавателя Академии Блура? — Манфред подошел к Оливии совсем близко и уставился на нее темными глазами, похожими на бездонные омуты.

   — Удачно, что мы встретились, — сказал он, — я как раз собирался навестить тебя в Книжном магазине.

   Оливия нахмурилась:

   — Это еще зачем?

   — Разве ты не