Раджа-йога - Рамачарака

Оливер Вендел Холмс говорит: «Различные наши мысли являются как бы ступенями; мы не знаем, как переходим с одной на другую; что-то переносит нас. Мы (наши сознательные „я“) не ступаем на следующую ступень. Созидающий и животворящий дух, живущий внутри нас, хотя он и не от нас, всюду познается в реальной жизни. Он приходит к нам в виде голоса, требующего, чтобы его слушали; он говорит нам, во что мы должны верить; он слагает наши фразы, и мы удивляемся этому пришельцу, избирающему свое местожительство в нашем уме».

Гальтон говорит: «Я хотел показать, как целые умственные процессы, выпавшие из обыкновенного сознания, могут быть снова извлечены на свет».

Монтгомери говорит: «Мы постоянно знаем, что всплывают чувства, не вызванные предыдущим умственным состоянием, являясь непосредственно из темного лона бессознательности. Все наши наиболее яркие чувства появляются таким мистическим путем. Внезапно ощущение присутствия чего-то нового, неожиданного, непрошеного вторгается в наше сознание. Какая-то неисповедимая сила заставляет его подняться и явиться в уме, как составная его часть. Если приходится предположить подобную явную зависимость от бессознательных сил по отношению к наиболее ярким фактам нашей умственной жизни, то тем более необходимо признать существование подобной основы для тех бледных отживших образов прежних ощущений, которые в такой значительной мере способствуют образованию нашего сложного умственного облика».

Сэр Бенджамин Броуди говорит: «Мне часто случалось нагромождать целую гору фактов и ощущать невозможность идти дальше. Спустя некоторое время неясность и путаница исчезали; факты распределялись по местам, хотя я сознательно не сделал никакого усилия в этом направлении».

Вундт говорит: «Традиционное воззрение, что сознание составляет все поле внутренней жизни, не может быть принято. В сознании психические акты очень разнятся между собой, и самонаблюдение естественно приводит к единству в психологии. Но действующее начало этого единства находится вне сознания, которому известны лишь результаты работы, совершаемой в неведомой лаборатории, за пределами его. Внезапно рождается новая мысль. Конечный анализ психических процессов доказывает, что область бессознательности является местом действий самых важных умственных явлений. Сознательное всегда обусловливается бессознательным».

Крейтон говорит: «Наша сознательная жизнь представляет собой сумму этих появлений и исчезновений. За кулисами, как мы полагаем, находится огромный запас, которому мы даем название „бессознательного“, пользуясь при этом очень простым приемом: мы просто присоединяем к первоначальному слову отрицательную частицу. Основой всего того, что находится за сценой, является лишь отрицание сознания».

Модсли говорит: «Процесс умозаключения ничего не прибавляет к знанию (размышляющего). Он лишь развертывает то, что было в нем раньше, и вводит ум в сознательное владение тем, что было раньше бессознательно». И далее: «Ум не может делать свое дело, сам того не сознавая. Сознание есть свет, освещающий процесс, а не агент, совершающий его».

Вальштейн говорит: «Шекспир, вероятно, познал через свое подсознательное „я“, без всяких усилий, высоты истины, скрытые от сознательного ума исследователя, стремящегося найти их; вероятно точно таким же образом Фидий ваял мрамор и бронзу, Рафаэль рисовал Мадонн и Бетховен сочинял симфонии».

Рибо говорит: «Ум получает от опыта некоторые данные и разрабатывает их бессознательно, путем свойственных ему законов, и результаты всплывают в сознании».

Ньюман говорит: «Когда непривычное порождает удивление, то дело происходит не так, что мы воспринимаем вещь сначала, а затем чувствуем удивление; удивление является сперва и затем мы уже ищем причину его; таким образом теория, должно быть, воздействовала сначала на бессознательный ум, создавая чувство, а затем уже была воспринята сознанием».

Один писатель в английском журнале пишет: «Какую чрезвычайную важность имеет тот факт, что бессознательная часть ума так же относится к сознательной части, как волшебный фонарь относится к светлому диску на экране, и что большая часть преднамеренных действий, вся практическая жизнь огромного большинства людей, является следствием событий столь же отдаленных от сознания, как движение планет».

Доктор Скофилд говорит: «Совершенно верно, что область бессознательного ума должна по необходимости оставаться неопределенной; никто не может сказать, как высоко она может подняться и как низко опуститься... Мы не определяем здесь, в пределах или за чертой низших граней бессознательного ума находятся те бессознательные жизненные силы, что превращают злаки в яйца и перья, и траву в молоко, мясо и баранину. Достаточно установить факт существования бессознательного ума, отметить главные его черты и показать, что во всех отношениях он столь же достоин называться умом, как и тот ум, что работает в сознании. Поэтому мы возвращаемся к первоначальному нашему определению ума как „суммы психических действий в нас, сознательных или бессознательных“».

Гартман обращает наше внимание на весьма важный пункт: «Бессознательный ум не болеет, не утомляется; между тем всякая сознательная умственная деятельность подвержена усталости».

Кант говорит: «Иметь идеи и вместе с тем не сознавать их – в этом, как будто, есть противоречие. Тем не менее, мы можем непосредственно знать о существовании в нас мысли, хотя бы мы прямо и не сознавали ее».

Модсли говорит: «Может казаться парадоксальным утверждение, что мысли не только могут существовать в уме помимо сознания, но и что мысль или ряд последовательных мыслей могут быть стимулированы к деятельности и порождать движения, не требуя внимания к себе. Когда мысль исчезает из нашего сознания, она не исчезает совершенно; она может оставаться в скрытом виде под горизонтом сознания. Кроме того, действуя, как сказано, под порогом сознания, она может влиять на поступки или на другие мысли».

Лейбниц говорит: «Из того, что мы не воспринимаем мысль, еще не следует, что она не существует. Большая ошибка думать, что в уме нет иных восприятий, кроме сознательных».

Оливер Вендел Холмс говорит: «Чем более мы изучаем механизм мысли, тем более мы видим ту предшествующую бессознательную деятельность ума, которая в значительной мере входит во все умственные процессы. Люди, которые более всего говорят, не всегда более всего думают. Я сомневаюсь точно так же в том, чтобы люди, наиболее думающие, – то есть в уме которых проходит более всего сознательных мыслей – совершали непременно наиболее значительную умственную работу. Рост всякой новой идеи, внедренной в уме истинного мыслителя, совершается тогда, когда он менее всего сознает это».

Модсли говорит: «Печально было бы для людей, если бы они должны были действовать всегда сознательно. Люди, сами не зная почему, поступают определенным образом, причем на то есть хорошие основания. Более того. Практические инстинкты человечества нередко действуют и дают благодетельные результаты, несмотря на то, что они находятся в полном противоречии с исповедуемыми человечеством доктринами».

Тот же писатель говорит: «Лучшими мыслями автора являются те непроизвольные мысли, которые повергают его самого в изумление; поэт, предаваясь творческой деятельности, как бы пишет под чью-то диктовку, поскольку дело касается его сознания».

Автор статьи, напечатанной в одном английском журнале, говорит: «Поджидая пароход на пристани, я направился к первому пароходу и, как оказалось, ошибся. Я вернулся и стал ждать, причем упустил свой пароход, находившийся на другом конце пристани, вследствие сделанного мною бессознательно ложного предположения, что это было единственное место, где можно было ждать пароход. Я увидел однажды, как один человек вошел в комнату и вышел в другую дверь. Вскоре я увидел другого человека, совершенно похожего на первого, который проделал то же самое. Это был тот же человек, но я сказал себе, что то были два близнеца, бессознательно предполагая, что для первого человека не было другого выхода, как через ту дверь, через которую он вошел».

Модсли говорит: «Самое твердое решение или намерение иногда исчезают, когда дело доходит до совершения поступка, потому что истинная воля, определяющая, может быть, другой поступок, внезапно вырывается из глубин бессознательной природы, побеждая сознательную природу».

Скофилд говорит: «Наше бессознательное влияние есть бессознательно совершающаяся проекция нашего бессознательного ума и личности на других людей. Это действует на их бессознательные центры помимо нашего сознания, вызывая изменение в их характере и поведении, заметные для сознания. Например, появление хорошего человека в комнате, где сквернословят, бессознательно изменит и очистит тон всех присутствующих. Наши умы бросают тени столь же бессознательные, как и тени наших тел; и эти тени влияют в хорошую или дурную сторону на всех, кого они осеняют. Это наблюдается ежедневно и свойственно всем, хотя более заметно в сильных личностях».